– Я знаю, какая у него тачка, – машинально откликнулась Эл, не задумываясь о том, что говорит. Глаза однокурсника восторженно округлились.

– О, да, детка! И что же это?

– Мерседес от AMG, чёрная серия. Знаешь, которая с крыльями чайки вместо дверей. – Элис карикатурно помахала руками.

– Охренеть зверюга, – Тед присвистнул.

– Если тебе это поможет – пользуйся моим знанием на здоровье, – великодушно кивнула она.

– Малышка, я у тебя в долгу. – Парень отвесил шутливый поклон и, по всей видимости, уже полный безумных идей полетел дальше по коридору.

Элис лишь покачала головой и запоздало понадеялась, что никто не узнает о её непосредственном участии в следующей проказе. Под «никто», конечно же, подразумевался Риверс. Она закатила глаза, уже не сомневаясь, что пожалеет о своём несдержанном языке и наконец обратила внимание на стену напротив. А там, вместо стенда с расписанием, во всю высоту и половину ширины красовался плакат, изображавший потемневшую от времени каменную кладку. Поверх нарисованных булыжников шла надпись красными буквами с «кровавыми» подтёками: «Тайна варп-двигателей¹² раскрыта! Враги Стартрека, трепещите!»

– Это что? – Элис махнула рукой в жесте Спока¹³ остановившемуся рядом с ней Ли и кивнула на очередной хак от студентов.

– А, да вчера в общежитиях фанаты «Звёздного Пути» опять что-то делили с адептами «Звёздных Войн». Вроде даже подрались. – Он бросил взгляд на надпись и скептически скривил лицо. – До сих пор не могу понять, в чём там разница. Всё же про звёзды…

– Святотатством занимаешься ты, юный падаван. Сильный пофигизм в тебе ощущаю я.¹⁴

– О боже, Элис! И ты туда же.

С этими словами Ли развернулся и направился в сторону лифтов, качая головой. Наверняка он в очередной раз разочаровался в своих слишком легкомысленных однокурсниках. Такой уж он был, классический ботаник из детских комиксов – прыщавый, в очках и будущий сорокалетний девственник. Элис фыркнула и отлепилась от стены, чтобы медленно направиться в сторону выхода.

Уже в фойе кампуса, с яблоком в руках она уселась на очередной (в этот раз деревянный) экспонат. Элис затруднялась сказать, чем именно он был, но похожие друг на друга странные композиции заполонили главный холл. Достав свою работу, она просмотрела зеленеющие неоновыми пятнами заметки. Ничего особенного: пара синтаксических неточностей, местами профессору не понравились слишком мудрёные комбинации модулей, которые, разумеется, можно было написать проще и изящнее. А потом она уставилась на небрежно нацарапанную «А-». Ну надо же… кто бы мог подумать, что Риверс так расщедрится, особенно после сегодняшнего-то разноса. Элис хмыкнула и собиралась уже сложить работу в сумку, как взгляд уловил видневшиеся в самом низу страницы строчки. Чернила были синими, и лишь едва отличались от её собственных. Скорее, в глаза бросался контрастно-мелкий, слишком убористый почерк, которым сделали приписку. Она снова развернула листок, вчиталась в текст, а потом задохнулась от гнева:

«Первый шаг всегда делает медиум и пробует разные способы, чтобы достичь ответа. Возможно, стоит чаще устраивать такой вариант доски Уиджа? Тогда есть шанс, что вы точно прочтёте мои сообщения. Как сейчас. Мисс Чейн».

Несколько мгновений Элис оторопело пялилась на провокационные строки, после чего громко зарычала от бессилия и, смяв ни в чём неповинный кусок бумаги, отправила его прицельным броском в соседнюю урну. Перед глазами так и стоял вовсю потешающийся мудак. Ещё никогда Элис не была так близка к тому чувству, что обычно называют ненавистью. Она не понимала, почему Риверс выбрал её в свои жертвы, за какие грехи или заслуги. В ней нет ничего: ни красоты, ни изящества, ни нежности, однако последние сомнения в его намерениях только что развеялись. Но она непременно докопается до сути. И вот тогда с чистой совестью возненавидит.

Разъярённая Элис зло впилась зубами в яблоко и уже было поднялась со своего импровизированного сиденья, как в груди прострелило болью. С шипением выдохнув, она сложилась пополам, прижимая руку там, где неровно билось сердце. Пальцы дрогнули, и с глухим стуком на пол полетел зелёный фрукт, закатившись под один из экспонатов. Элис судорожно хватала ртом враз ставший колючим воздух, а другой рукой шарила на дне сумки в поисках заветного флакона. Чёрт бы побрал её вечный бардак! В потерявшие чувствительность пальцы попадалось что угодно, кроме столь необходимого нитроспрея. Она лихорадочно перебирала горы мусора и старых чеков, когда на самом дне баула в ладонь толкнулся прохладный пластик флакона. Этикетка с него давно стёрлась, но от этого он не потерял ни грана своей лечебной магии.

С третьей попытки Элис смогла впрыснуть нужное количество лекарства под язык. Отвратительный вкус вызвал рвотный позыв, который с большим трудом удалось сдержать, от дикого жжения во рту из глаз брызнули слёзы. Но через несколько секунд она почувствовала, что может снова дышать без опасения порвать сердце в клочья, и облегчённо смежила веки. Слабость с головокружением привычно навалились ровно через полторы минуты, пока Эл давилась мерзкой слюной. Оставалось лишь молиться и до онемения стискивать гладкое дерево в последней попытке не грохнуться с позором на пол.

Минуты тянулись медленно, но всё же стрелки часов двигались, лекарство действовало, а к Элис возвращалась способность управлять собственным телом. Ещё не до конца отойдя от накатившей мышечной атонии, она попыталась запихнуть спрей обратно в сумку, но неловко дёрнулась, и пузырёк полетел вниз вслед за яблоком. Сил не было даже на мысленные чертыханья. С каким-то усталым любопытством Элис смотрела, как маленький красный предатель откатывался всё дальше, пока не уткнулся в мужскую ладонь. И с напрочь отсутствующим у Эл везением можно было даже не сомневаться, что за почти шарнирными пальцами, которые ловко подхватили своевольный пластик, последовал рукав пиджака, а затем и сам профессор Риверс собственной персоной. Он подошёл, протягивая злосчастный флакон.

– У вас всё хорошо, мисс Чейн? – спросил он, глядя на неё сверху вниз чуть прищурившись. Элис мысленно усмехнулась: с покрытой испариной бледной физиономией и расширенными от лекарства зрачками она выглядела как угодно, но только не хорошо. Однако это не его ума дело.

– Да, всё в порядке. Спасибо, – кивнула она, забирая нитроспрей и невольно касаясь его ладони своей.

Чёрт, профессор оказался восхитительно тёплым, а ледяным пальцам Эл показался просто обжигающе горячим. Элис поспешно вскочила, отчего едва не упала, когда перед глазами ожидаемо закружилась реальность, подхватила сумку и бросилась к выходу, даже не удосужившись попрощаться. Настороженный взгляд Риверса толкал в спину, вынуждая нестись без оглядки, и оборвался, лишь когда Эл скрылась за стеклянной дверью и пеленой дождя. В лицо хлестали мелкие ледяные капли, пока она неслась прочь от кампуса Фэйрчаилд и чуть ли не выла от бешенства на проклятые записочки и своё опять барахлившее сердце. Видит бог, однажды этот ублюдок доведёт её своими играми до сердечного приступа!

Часом позднее, сидя в лаборатории Хиггинса, Элис куталась в шарф и меланхолично наблюдала, как Генри припаивала микроконтроллер. Контакт за контактом, та скрупулёзно делала свою работу, не обращая внимания на едкий дымок от жидкой канифоли. Наконец последняя капля расплавленного припоя сорвалась с жала, Кёлль выключила паяльную станцию и сняла защитные очки. Элис немедленно протянула руки, грея их над горячим корпусом.

– Ты прямо сама не своя, – отметила Генриетта и откинулась на спинку стула, разминая уставшие пальцы.

– Всё то же, – вяло откликнулась Элис. После лекарства она всегда была немного заторможенной, а тепло и медленное сердцебиение окончательно разморили. Её невыносимо клонило в сон.

– Ты однажды доиграешься, Хиггинс прав. – Подруга скептически наблюдала за клюющей носом Элис.

– Риск – моя вторая натура, – оскалилась она.

– Не паясничай, – Генри досадливо скривилась, но продолжать тему не стала. Какой смысл стирать языки об одно и то же? – Скажи лучше, в следующий четверг покер будет?

– Конечно, а почему ты спрашиваешь?

– Так Хиггинс улетает на конференцию. На неделю.

– Он не говорил, – удивилась Элис и даже немного проснулась от этой новости. Генриетта лишь вздохнула.

– Полагаю, забыл. И, я имею в виду, не забыл сказать тебе, а про конференцию вообще.

Девушки переглянулись и синхронно покачали головами. Руководитель в очередной раз метался между студентами, проектами, лекциями и непонятными бумажками на новый патент. Какая уж тут память, своё бы имя не забыть впопыхах.

– Как там Риверс? – бросила Генри, включая стоявший прямо на каком-то серверном оборудовании чайник. Это шло против всех правил безопасности, но никто в лаборатории не беспокоился насчёт подобной чуши.

– Бушует, – тяжёлый вздох сказал даже больше чем слова.

– В его духе. Терпеть не может осень с этими ветрами. – Кёлль помолчала, а потом добавила. – Ну, и тупых студентов.

– По нему заметно. Сегодняшнюю лекцию наш курс ещё нескоро забудет.

В этот момент хлопнула входная дверь, и в помещение влетел Мэтью Хиггинс, разбрызгивая дождевую воду с зонта, что оставлял на полу дорожку из луж.

– Кофе? – не поворачивая головы спросила Генриетта, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Да! – воскликнул профессор и с наслаждением скинул отсыревший плащ, отряхиваясь. – Здравствуй, Элис.

Девушка махнула рукой в снулом приветствии.

– Что с тобой? – Хиггинс пристально воззрился на студентку, оценивая бледность и сонное состояние.

– Вкатила дозу, – ответила вместо неё Генри и поставила на стол три чашки: две с кофе и одна с чаем – для Элис.

Хиггинс нахмурился, но ничего не сказал, скрывшись в своём кабинете. Через минуту до них донёсся рассерженный голос – профессор с кем-то переругивался по телефону.

– Носится со мной, будто я при смерти, – прошептала Эл и раздражённо крутанула в руках белую чашку, о которую грела холодные пальцы.

– Имеет право, – так же тихо откликнулась Кёлль. – Ты, вообще-то, ему деньги приносишь. NASA та ещё дойная корова.

Обе фыркнули в свои кружки, делая первый осторожный глоток. Профессор вернулся почти сразу. Он устало присел на один из высоких табуретов и подхватил большую чашку с крепчайшим кофе. Элис заметила запавшие больше обычного глаза, совсем бесконтрольно заросшие рыжей бородой щёки и торчавший из-под мятого джемпера уголок воротничка рубашки. Семестр только начался, но Хиггинс уже выглядел замученным. Жизнь в Массачусетском Технологическом никого не щадила.

– Рискну напомнить, профессор, – тем временем начала Генри, не отрывая заинтересованного взгляда от подобия латте на основе весьма химозных сливок, – в среду у вас самолёт до Далласа.

– Что? – мужчина встрепенулся.

– Самолёт. В Даллас. В среду.

– Зачем? – не понял Хиггинс. А девушки лишь закатили глаза.

– Конференция же! – не выдержала Элис.

– Какая к чёрту конфе… Твою мать!

Ух ты! Значит, и правда забыл. Профессор редко когда позволял себе проявлять какие-либо эмоции, предпочитая сухой профессионализм. Он раздражённо потёр лоб.

– А я ведь даже замену на лекции не подобрал, вот незадача, – пробормотал Хиггинс, машинально сделал большой глоток горячего напитка и тут же прикусил обожжённый язык.

– Лекции не проблема, – отмахнулась Генриетта. – Я отчитаю всё, что нужно, только дайте план.

– Что бы я без тебя делал? – Его зеленоватые глаза лучились благодарностью и теплом к бесценной аспирантке.

– Заработались бы и умерли от голода, – отрезала та. Элис хмыкнула. – Решите вопрос со своими выпускниками. А то я как посмотрю, что Эл делает, так покрываюсь холодной испариной ужаса. Даже вникать не хочу в эту муть.

– Попрошу кого-нибудь провести консультации вместо меня, – задумчиво протянул Хиггинс. – Может, Джеральд согласится… Он мне должен, кстати. Весь прошлый год таскал его бумаги в директорат, пока Риверс чуть ли не жил в небе где-то между Бостоном и округом Колумбии.

От неожиданности заявления и открывшихся тревожных перспектив Элис подавилась чаем и закашлялась. Этим она привлекла к себе внимание проснувшегося профессора, и тот спросил, внимательно её разглядывая.

– Как ты себя чувствуешь?

Она прислушалась к себе: болей не было, сонливость постепенно проходила, как и связанная с ней слабость. В целом, состояние можно было описать как стабильно удовлетворительное.

– Я в порядке, – серьёзно кивнула Эл и удостоилась ещё одного скептического взгляда. – Кстати, ждала вас, чтобы показать макет доклада.

Хиггинс приглашающе махнул рукой и направился в кабинет.

Полчаса обсуждений прошли в жарких спорах, что стоило упоминать, а о чём лучше было бы умолчать. Хотелось показать всё и сразу, но профессор жёстко пресекал подобные мысли. Наконец руководитель был удовлетворён, а Элис получила более чёткое представление о зверских ограничениях, наложенных на них NASA.

– Я могла бы записать видеодемонстрацию работы программы. Так будет проще, чем на пальцах объяснять каждому желающему, как и что мы делаем. Это же позволит обойтись без цитирования самого кода. Возьму у Джошуа планшет и пущу зацикленный ролик.

– Отличная мысль, – кивнул профессор и сделал пометку в расхлёстанном ежедневнике. – Как, кстати, обстоят дела с интеллектуальным подбором баз?

– Я работаю над этим, – сухо откликнулась Элис, предвидя следующую фразу руководителя.

– Профессор Риверс…

– Нет, – она немного грубо перебила Хиггинса. – Позвольте мне хотя бы попытаться сделать всё самой. В конце концов, если мне когда-нибудь понадобится воспроизвести подобное, я хочу быть уверена, что способна на это.

Такое объяснение, по всей видимости, удовлетворило преподавателя, и он медленно кивнул, соглашаясь. Но не удержался и добавил:

– Не замечал за тобой гордыни. Она не очень-то вяжется с твоим воспитанием.

– Ну, должна же была найтись хоть одна причина, по которой я не стала монашкой. – Элис озорно подмигнула и поднялась, чтобы размять затёкшую спину. Профессор как-то странно взглянул, но Эл не придала тому значения, устремив взгляд в залитое дождём окно.

– Отвратительная погода, – пробормотала она, чувствуя, как начинает мёрзнуть уже только от мыслей о долгом часе в холодном автобусе и довольно грязном метро.

– Давай, я отвезу тебя домой, – неожиданно предложил Хиггинс, а Элис удивлённо на него посмотрела. И уже открыла было рот для отказа, но ей не дали и пикнуть, заткнув всего лишь одной фразой: – Ты на лекарстве. Что будешь делать, если уснёшь и уедешь куда-нибудь в район Уинтропа?

Аргумент был дельным, к тому же Элис и вправду устала. Так что она засунула свою упомянутую гордыню в самый тёмный угол и просто кивнула. А профессор внезапно будто расслабился. Услышав её ответ, плечи опустились, и он светло улыбнулся. На душе почему-то стало тепло и приятно. Эта трогательная, хоть порой и чрезмерная забота казалась настолько искренней, что у Элис непроизвольно защипало в носу. В том однозначно была виновата влитая в желудок фармакология. Точно.