Не было дня за последние 10 лет, чтобы я не пыталась понять истоки постигшей меня проблемы. Моя жизнь состоит из двух частей: мир до первого провала памяти и мир после него. Первый мир счастливый, беззаботный с правом любить и быть веселой девочкой. В нем я неплохо рисовала, успешно училась и часто смеялась. Во втором мире я стала сдержанной, пугливой и ведущей дневник. Поделиться своей проблемой ни с кем не могу и не хочу. С 15 лет подруги исчезли из моей жизни. Никому не хочется дружить с девочкой, которая почти не разговаривает и даже не ходит на школьные дискотеки. Олеся – моя единственная настоящая подруга. Правда, и с ней я не могу быть по-настоящему откровенна. Люблю ли я ее? Думаю, что да. И ведь не забываю же. И мои родные. Мама, папа, брат…. Скорее всего, потеря памяти распространяется только на влюбленность к представителям противоположного пола. Тем не менее во мне живет страх, что когда-нибудь у меня родится ребенок (от неизвестного или нелюбимого мужчины, разумеется) и я его забуду в первый же день его рождения. А может, и раньше. Хотя забывать о собственной беременности – дело сомнительное… И что самое страшное – не смогу полюбить снова. Ведь я не смогла полюбить ни одного своего бывшего возлюбленного.

Именно такие мысли заставили меня обратиться за помощью к психотерапевту. Я сразу соблазнилась заявленной анонимностью консультаций. Обычное объявление в газете с такой привлекательной строкой об «ответственности за разглашение информации, связанной с клиентом»… Я тщательно, хотя и не без смущения, изучила договор с пациентом и особенно пункты, согласно которым доктор нес значительные материальные потери, если по любой причине позволил себе поделиться с третьим лицом любыми деталями консультаций клиента. Стоимость услуг была также заоблачна. Мне пришлось погрязнуть во вранье, чтобы раздобыть деньги. Сказала родителям, что записалась на платные курсы рисования. Потом якобы купила новенькие атрибуты художника – мольберт, кисти, краски, а сама приобрела их по объявлению за копейки у одной нервной мамаши несостоявшегося художника.

На первом же, так дорого обходившемся мне приеме, Артем Романович стал тереть свою макушку с особым рвением. Это повторялось и на следующих сеансах. Я чувствовала себя виноватой, каждый раз отмечая расширение залысин на его голове. Он протирал очки салфеткой слишком часто, как будто они искажали обычную девушку и превращали меня в его глазах в русалку или кикимору. Он задавал мне так много вопросов, что его фантазии позавидовал бы сам Андерсен. Лучший инструктор нашего фитнес клуба не имеет моих способностей вдохновлять человека на столь частые приседания и подъемы с собственного стула, долгую ходьбу по кабинету и равномерные покачивания головой.

Я пила прописанные им лекарства, записалась на занятия по танцам и уехала из родительского дома, начав самостоятельный образ жизни. Само собой, ни одна из его методик еще не сработала. Лекарства я уже давно перестала пить. В фитнес-клубе теперь я работаю бухгалтером, а вовсе не танцую. А ушла из дома, так как Артем Романович высказал теорию о том, что мне не хватало родительской любви в детстве и потеря памяти возникает из-за защитных реакций организма на любые новые проявления любви. Вначале мне казалось это вполне правдоподобным. Когда родился Ярослав, у меня было больше обязанностей, чем прав и возможностей. Долгое время я сетовала на родителей, что они не уделяли мне должного внимания, оставив безответным мое чувство любви, и обрекли тем самым меня на жесткий иммунитет в виде амнезии ко всем новым привязанностям.

Мой самостоятельный образ жизни и искреннее прощение родных, по мнению врача, должны были меня излечить. Со временем я находила все меньше поводов за что-то прощать родных. Мой психотерапевт меж тем настаивал, что во мне срабатывает защитная реакция организма на чувство любви и привязанности…Как же предусмотрителен мой организм, если он защищал меня даже от таких опасных интриг, какие у меня могли быть с Кевином Костнером и Томом Крузом! Сомнительная причина болезни…

Артем Романович часто убежал меня обратиться к другим специалистам. Я согласилась на медицинское обследование организма, с условием, что моя проблема останется между нами. Мне было страшно, что специалисты, узнав о моем редчайшем виде амнезии, сделают из меня подопытного кролика. Моя юная фантазия, подпитанная литературой и сериалами, рисовала жуткие картины психиатрических клиник с высоченными заборами и одинокими белыми палатами.

Обследование организма показало, что если я не избавлюсь от амнезии на Земле, то вполне смогу попытать счастья где-нибудь на Марсе – к полету меня допустят. Мое отменное здоровье, скорее всего, огорчало Артема Романовича. Никаких зацепок. Мой психоаналитик все-таки сделал очередное новое назначение. Лечебное голодание. В те времена я находилась в том счастливейшем состоянии, когда мое отражение в зеркале еще никак не ассоциировалось с потребностью скинуть пару килограммов. А практика так называемого «лечебного» голодания, напротив, пробуждала желание откормить меня практически у всех, кто на меня смотрел, в том числе и у себя самой. Правда, кое-что полезное я для себя вынесла. После двух месяцев постного питания напрочь расхотелось есть мясо и рыбу. Многие люди приходят к вегетарианству из любви к животным, а я полюбила животных в период вынужденного отказа от мясных продуктов. Артем Романович, разумеется, ждал иного результата, чем мое обращение к вегетарианству.

Кстати, в том же месяце я по уши влюбилась в брата однокурсницы на ее дне рождения, только потому, что он с участием отнесся к моим пищевым убеждениям. Отделалась крайне легко – потеряла всего один день памяти, который был к тому же записан поздним вечером накануне.

Артем Романович тем временем настаивал на обсуждении моего диагноза с коллегами, а я – на сохранении врачебной тайны. В конце концов, подозревая бесполезность наших сеансов, я решила перестать посещать своего доктора. То ли из-за трудностей в поиске средств для оплаты сеансов, то ли из жалости к остаткам волос на голове доктора, которые он особо рьяно теребил на наших последних встречах, я заявила ему, что по всем признакам влюбилась и не спешу терять память. Никогда не забуду его бурную радость, степень высоты которой мешала определить, искренняя она или показная. Уж не знаю, что Артем Романович оживленно писал в своих талмудах. Я позволила ему почувствовать себя величайшим доктором, хотя и без права прославиться.

Моим единственным методом лечения в дальнейшем оставалась профилактика. Я очень старалась избежать романтических чувств. Мой дневник выдавал закономерность: мне нравились умные мальчики или мужчины с проницательным взглядом. В своих конспектах я отмечала «очевидный интеллект», «магнетизм во взгляде», «хорошо поставленную речь» и прочую дребедень перед тем самым днем провала памяти.

Таким мужчинам я стараюсь не смотреть в глаза и сразу представляю их лысыми, толстыми, с кривыми зубами и неприятным запахом изо рта.

Одной из главных загадок остается та, почему я не могу влюбиться повторно. Поначалу я очень старалась это сделать, надеясь, что память вернется. Рассматривала фотографии новоиспеченного объекта моей амнезии, если они были, искала общения. Но притягательность во взгляде бывшего возлюбленного исчезала напрочь. Зато появлялась стойкая неприязнь. Я перечитывала последние записи о нем в своем дневнике, и в голове не укладывалось, что автором была я. Мой почерк, мой стиль написания, но чувства… Что они делали с моей памятью и почему всегда уходили безвозвратно?..

Я научилась отчасти относиться к этому с юмором. Мой дневник и моя аналитическая работа ума в конце концов откроют тайну моего подсознания. Я верю, что смогу найти способ избавления от амнезии. И надеюсь, что это произойдет не в 80 …

Чем больше сюрпризов преподносит мне моя память, тем больше я ценю то, что всегда со мной. Мою семью. Мою подругу. Мою уютную квартирку. Мою работу. Целые 15 лет беспрерывных воспоминаний детства, за исключением разве что первых трех-четырех, забывать которые вполне свойственно и остальным представителям человечества.

Итак, краткая суть проблемы изложена и все шесть томов бумажных носителей моих воспоминаний укомплектованы в зеленой коробке под кроватью. Будем надеяться, мне не придется обращаться к ним за получением забытой информации. Разумеется, я делала пометки в конце каждого дневникового блокнота, где искать продолжение, и, самое главное, сделала яркую пометку, что с такого-то числа такого-то года вся информация хранится в электронном блокноте планшета с названием «д»…

О сегодняшнем дне написать почти нечего. Весь последний выходной я просидела дома. Готовила лазанью с фасолью на рисовом молоке, читала Конан Дойля и смотрела очередной тупейший сериал. Хорошие фильмы стараюсь не смотреть, дабы не проникнуться романтическими чувствами к давно известному актеру. Я, конечно, уже вышла из легкомысленного возраста, но все же подобной катастрофы лучше поостеречься.

Жду возвращения Олеси из компании своего жениха. Я прямо чувствую, что моя квартирка скоро опустеет. Подруга уже с утра прислала мне сообщение недвусмысленного содержания: «Сегодня вечером он что-то хочет мне сказать…» Это смс может означать, что уже на следующей неделе Олеська будет паковать чемоданы, оставляя меня коротать вечера в компании с новым осовремененным дневником. Я не могу заставить себя не грустить от этой мысли. Только ощущение стыда, что радость подруги провоцирует во мне негативные ощущения, заставляет меня по-другому смотреть на эту ситуацию.

Я могу завести собаку! До сих пор я только могла мечтать о пушистом друге, так как у Олеськи аллергия на всех лающих, мяукающих, грызущих и летающих. Я могу завести нескольких. И тогда вечерами я буду залазить под одеяло и едва слышно постукивать по экрану, а в ногах будут мирно спать спаниель с кошкой. А в клетке на столе будет наматывать круги в своем колесе ручной хомяк.

У меня потеплело на душе от нарисованной в мыслях картины. Щенка спаниеля я вполне смогу позволить себе уже со следующей зарплаты. А сколько миленьких домиков сдается в пригороде! Некоторые из них ненамного дороже моей квартиры. Будет сложнее платить за аренду самой, но делить жилье с кем-то, кроме Олеси, не буду однозначно. Спаниель не в счет. В любом случае мысли о зеленой лужайке с бегающим псом и важно прогуливающимся котярой восстановили гармонию моих ощущений.

Так, что там дальше? А, собственно, и ничего. Весь день я провела дома, не считая похода по магазинам. Знакомых не видела, ни с кем не общалась, значит, и писать не о чем. Этот день я могу смело забыть. Вот если бы воспоминания об этом дне можно было обменять на воспоминания о каком-нибудь другом!.. Звук смс: «Сегодня не приду. Увидимся завтра вечером. Мне есть что тебе рассказать! Смайлики…»

Так я и знала!

P.S. Не забыть выписать телефоны заводчиков щенков!