Глава 9

Просто не знаю, кто я сейчас такая.

Нет, я, конечно, примерно знаю, кто такая я была утром, когда встала, но с тех пор я всё время то такая, то сякая – словом, какая-то не такая.

Л. Кэрролл «Алиса в стране чудес»

Страна лазурных морей не знала бед: ей были незнакомы голод, нищета, засухи, войны и болезни, и лишь отсутствие наследника у королевской четы омрачало мысли народа. Сотни тысяч молитв было произнесено и сотни тысяч свечей зажжено в надежде на милость Создателя, но годы шли, и вместе с ними таяла монаршая надежда зачать дитя.

Отчаянье и страх за будущее родной страны заставили супругов обратиться к иной силе, и Владыка Тьмы и Огня ответил. Однако темная сила – сила нечестивая, а потому не может действовать без лжи и обмана. Король с королевой, по наставлению Владыки Тьмы и Огня, забрали только что рожденное дитя служанки и шута, но не смогли пойти на убийство своих верноподданных и лишь сослали тех в дикие земли соседнего государства.

Принц вырос избалованным, жестоким, капризным и жадным. Наукам предпочитал охоту, службам в храмах бесконечные пиршества, а заботе о народе – звон золота в казне. С младых ногтей привыкший получать все что только пожелает, юноша ни в чем не знал ни меры, ни отказа, и к своей семнадцатой весне забрал короны с голов убитых им отца и матери.

В стране лазурных морей настали темные времена. Молодой тиран проводил дни и ночи в праздности, отдав закон и справедливость в руки алчных советников, пока однажды, преследуя свирепого волка во время охоты, не повстречал деву, красоте которой позавидовали бы все небесные светила. Позабыв о волке, юноша затащил красавицу на коня и вернулся в замок, где сразу же велел готовить свадьбу.

Напрасно дева плакала и умоляла, король лишь улыбался, гладил серебро ее волос и обещал одеть хрупкий стан в лучшие шелка и драгоценности.

«Раз нет в тебе ни чести, ни добра, могу я выкупить свободу от дворца?» – спросила дева, чьи слезы высохли с первым же словом.

«Ты, верно, как и всякая красавица – глупа. Что может дать простолюдинка королю? Я если что-то захочу, и так возьму», – рассмеялся юноша.

«Я знаю то, что неизвестно никому, что ты не сын убитому тобою королю. Ты самозванец, сын шута и прачки, на трон взошедший с дьявольской подачки», – проговорила дева и улыбнулась королю столь хищно и опасно, что ему сразу вспомнился волчий оскал.

«Да ты от счастья обезумела, дуреха, – отмахнулся король от собственной тревоги. – Рассудка, видно, всего кроха. Лжешь про рождение и про отца? О, я возьму свое и без венца!»

«Я правду подарила просто так, цена моей свободы – твоя жизнь, дурак, – рассмеялась дева, и от ее рычащего смеха король похолодел, отступив на шаг. – Откуда тебе знать, что за свободу можно все отдать? Что сотня дев из твоего народа своею кровью проложили мне дорогу? Что сотня храбрых их сердец навек застыла, призывая твой конец? Теперь я вижу, на какой алтарь мне жертву принесли…. Пусть обратятся души их в цветы! Что до тебя, мой юный лжекороль… за все свершенное, награда тебе – боль!»

В тот же миг прекрасная дева обратилась волчицей и набросилась на застывшего в ужасе короля, раздирая его когтями и зубами.

Ворвавшиеся в покои слуги не нашли ни духа отмщения, ни тело короля. Лишь цепочку из сотни кровавых капель и прорастающие из них цветы, чьи бутоны напоминали человеческое сердце.

Цветок был назван ральёлой и по сей день он растет во Флегансии, напоминая каждому о цене свободы, жестокости мщения и обманчивости внешности. Лишь на пять дней в году сердца-ральёлы раскрывают свои бутоны, чтобы услышать о несчастьях и несправедливостях и запечатать их в себе.

Из этой легенды и вырос один из самых красивых праздников смертного царства – карнавал «Цветов и масок», длящийся все время цветения ральёл.

– Понравился спектакль? – поинтересовался Дан, когда, отблагодарив труппу актеров, в лицах рассказавших легенду о ральёлах, аплодисментами, мы покинули представление на главной площади Кобьи – столицы страны лазурных морей.

Сады времен встречали меня как победительницу, въезжающую в город с отрубленной головой вражеского предводителя в руке. Возможно, кто-то из демонов и слуг не верил, что я выдержу омовение в Гург, но это оказался тот самый случай, когда порадовать и разочаровать одинаково приятно. Я стойко продержалась до середины торжественного обеда и даже самонадеянно собиралась напомнить Дану о его обещании после церемонии отправиться на карнавал Флегансии, вот только усталости от всего пережитого было плевать на мои желания. Серая страна снов забрала меня раньше, чем Каратель и его свита успели приступить к десерту.

Я помню, что пробуждение на следующий день после церемонии чувствовалось совсем иначе. Еще не успев открыть глаза, я знала, что в комнате у окна сидит и вышивает Ксена. Знала не потому, что ожидала ее присутствия, слышала движения или чуяла аромат духов, а потому что кожей ощущала ее сосредоточенность и спокойствие.

В то утро с постели поднялась не воспитанница Карателя из смертного царства, а ученица Владыки Тьмы и Огня, благословлённая им и признанная темными водами Гург, одарившей меня всем, что отпрыски знатных домов имели по праву рождения. Пусть я все еще подходила под оба определения, но разница между ними была примерно такой же, как между Небесами и Подземьем.

Зрение, слух, обоняние, осязание и вкус изменились. Прежде я думала, что жаловаться не на что, пока не ощутила, как воспринимают мир падшие. Острее, насыщеннее, ярче, в мельчайших деталях, различая то, что простому смертному не уловить никогда, сколь гениален бы он ни был.

Захотелось сорвать, смять, сжечь собственные многочисленные наброски, висевшие на стенах покоев и рассыпанные по столу. В глаза бросались все огрехи и несовершенства, каждый неточный мазок, каждое различие оттенков. Вспомнив уроки музицирования, тянуло извиниться перед всеми, кто слышал эти пытки над инструментом. Стало интересно узнать, каков по-настоящему на вкус любимый пирог «Фели-Фра» с клубникой и суфле, как выглядят цветы в Саду времен, получится ли теперь удержать на голове поднос со стопкой чашек и чайником в придачу на уроках наставницы Варейн…

Раздираемая любопытством и переполненная восторгом, я сорвалась с кровати, напугав вскрикнувшую Ксену. Словно заново рожденная, я глазела на все вокруг, то подбегая к окну, то смеясь над бонной и ее просьбами остановиться, то ныряя в гардеробную, чтобы пройтись ладонями по тканям одежд. Я не понимала, что передвигаюсь быстро, гораздо быстрее обычного, пока не врезалась головой в живот Дана.

Вместо всего возможного или ожидаемого, мой прекрасный господин лишь улыбнулся и напомнил о желании посетить Флегансию. Пусть не удалось застать четвертый день карнавала, зато пятый, завершающий празднества, славился королевским цветочным балом и шествием свечей по аллее фонтанов. Радость от того, что Каратель все еще в резиденции, сменилась радостью от его готовности посвятить мне еще один день, что и привело нас на площадь Кобьи сразу после завтрака.

– Мне понравился спектакль, вот только сама легенда… Это несправедливо и наверняка обман.

– Неужели тебе жаль короля-самозванца? – не поверил Дан, приподняв бровь.

Мы вышли на не менее людную набережную, и соленый морской ветер бесцеремонно дернул меня за волосы и подол шелкового платья, заставив крепче сжать ладонь Дана.

В странах теплых морей погода была гораздо капризнее и переменчивее, жившие здесь смертные не знали, что такое снег и северные ветра, но зато были хорошо знакомы с буйными штормами, душными грозами и проливными дождями. В тот день Лазурное море, разделяющее Флегансию и Сильверру, было бирюзово-зеленым, игриво сверкающим в лучах солнца, и завораживающе сливалось с чистым голубым полотном неба у горизонта.

– Конечно же, нет, – уверенно покачала я головой, с интересом наблюдая за детьми, бегающими друг за другом по берегу среди гуляющих взрослых. Издалека казалось, что на белом песке ведется какая-то странная игра между белыми и красными фигурами, своевольно двигавшимися в любых направлениях.

Большинство местных жителей в честь празднеств носили цветочные ожерелья и одежды с серебряными и красными нитями, поясами или платками. Возможно, я тоже подумала бы о подходящем к празднику наряде, но, по воле Дана, мы оставались невидимыми для глаз окружающих. Кроме того, Дьявол всегда использовал отводящие чары, благодаря которым никому в голову не приходило как-то мешать нам во время прогулок по смертному царству.

– Финал легенды мне понятен, но, в самом начале… Ты правда сказал королевской чете забрать ребенка у слуг? – я постаралась вложить в голос все сомнение, на какое только была способна. – Что? Ты, в конце концов, Каратель, такое решение… м-м-м… слишком грязное и плоское?

Дан рассмеялся, поднимаясь со мной на смотровую площадку, обещавшую лучший вид на море, портовую часть города и белокаменную королевскую крепость с золотыми шпилями.

– Обладай хотя бы часть смертных твоей проницательностью, моя радость, многие беды никогда не коснулись бы целых народов, – улыбнулся Каратель. – Присаживайся.

Он глянул в сторону каменных перил, и возле них сразу же возникла высокая скамья с подушками и изогнутой спинкой и столик с едой и напитками. Забравшись на бархатную подушку, я с интересом заглянула в кувшин, надеясь увидеть там то, о чем читала. Разумеется, чтобы утолить жажду, Дан выбрал виноградную воду со льдом, прославившую Флегансию не меньше празднеств «Цветов и масок».

В каком бы городе или стране смертного царства мы ни оказывались, ведомые списком моих желаний, Каратель всегда предлагал попробовать лучшее из местной кухни под аккомпанемент красивейших видов и интересную беседу. Это тоже было одной из многих наших традиций, сложившихся сами собой.

– Так я права? – полюбопытствовала я, когда Дан подал мне тарелку. – Что это?

– Суп из морской рыбы с пряностями, – Дьявол отправил ложку в рот, подавая пример. – Вынужден отметить, что рецепт претерпел некоторые изменения с тех пор, как я последний раз его пробовал. И далеко не в лучшую сторону.

– Это… сколько столетий назад было? – фыркнула я, находя суп исключительно ароматным и вкусным. – Готова спорить, ты отведал его из рук того, кто придумал сам рецепт.

– Четыреста… нет, возможно, все пять сотен, насколько я помню, тогда между Флегансией и Сильверрой разразилась война за морские торговые пути…. О, подождите-ка, юная госпожа, неужели это намек на мою старость? – Дан манерно расправил салфетку, но строгий взгляд сильно смягчали горящее золото глаз и лукавая улыбка, притаившаяся в уголках рта.

– Мой повелитель не может быть старым или молодым, потому что вечен, – пожала я плечами, всем видом отрицая насмешку. – Никто же не говорит на луну и солнце, что они старые, правда?

– Ловко, моя радость, очень ловко, – усмехнулся Каратель. – Наставница Варейн сейчас гордилась бы тобой.

– Если бы ей довелось услышать, как легко я с тобой говорю, мне пришлось бы исходить все Сады времен с чайником на макушке, и я не уверена, что вода в нем не кипела бы всю прогулку, – я тяжело вздохнула, притворно качая головой, добиваясь искреннего веселого смеха Дана.

– Мы, как и прежде, сохраним легкость и простоту нашей беседы в тайне, – подмигнул Дьявол. – Возвращаясь к легенде… Людям свойственно облагораживать историю и перекладывать ответственность за свои грехи на чужие плечи. Здесь мы с Отцом в одинаковом положении. Разве что его корят за то, что он чего-то не дал, а меня за то, что наградил, – Дьявол налил нам виноградной воды, и в мой фужер упало два кубика льда. – Король был одержим желанием наследника и третировал свою супругу, так что бедняжка и правда отчаялась достаточно, чтобы осмелиться обратиться ко мне. – Каратель придвинул ко мне блюдо с десертом из фруктового рулета с сыром. – Все, что я тогда сделал, так это сказал ей правду: она могла понести дитя, но ее муж не был способен его зачать. Она попросила совета, и я предложил ей несколько вариантов. Как думаешь, каких?

– М-м-м… – я задумчиво посмотрела на море. – Король хотел наследника, значит, она могла зачать ребенка с другим и притвориться, что он от него. Или… она могла захватить трон и выбрать себе нового мужа.

У таких задачек от Дана всегда было несколько решений, иногда даже более пяти, все зависело от живости воображения. Науки Подземья говорили, что душа человека полна страстей, и у одного верного или праведного решения, может быть, сотня искаженных отражений.

– Был еще третий вариант: сбежать. Королева Давэс, так ее звали, выбрала первый путь. Она любила своего мужа и хотела подарить ему то, чего он жаждал больше всего на свете, – Дан откинулся на спинку скамьи, вытянув вдоль нее руку. – И в этом стремлении королева стала одержимой. Не было никакой служанки, Давэс сама соблазнила шута, а когда понесла дитя, приказала страже убить любовника. Королевская чета получила ребенка, вот только, чем старше становился мальчик, тем больше черт шута замечал в нем король. Однажды подозрения окрепли настолько, что он обезумел от гнева и напал на принца, но вместо его сердца пронзил бросившуюся между ними королеву. Принц убил короля и надел его корону, а дальнейшие события ты знаешь из легенды.

– Но что дух отмщения сделала с ним, почему тело короля не нашли? Она его… съела? – предположила я.

– Что? Нет, Юлтия – госпожа Дома Корысти, старшая советница князя Авара, подобное не в ее характере, – усмехнулся Дан. – Мальчишка обзавелся волчьей шкурой и стал одной из ее ручных зверюшек до тех пор, пока не искупит всю пролитую из-за него кровь.

– Сотню принесших себя в жертву дев?

– И не только их. Его короткое правление, начавшись с убийство короля, продолжилось казнями неугодных и многими вещами, допускать которые не должен ни один монарх, если не желает надолго задержаться в Нижнем Подземье, – Дан убрал стол небрежным взмахом ладони и внимательно посмотрел на меня. – О чем ты думаешь, моя радость?

– О том, как мало я знаю и понимаю, – нехотя признала я.

– Впечатляющее признание от столь юной особы, – оценил Дан. – Этот вывод не имеет отношения к легенде и историческому прошлому Флегансии, как я понимаю?

Я тяжело вздохнула:

– Не совсем… Ты точно будешь смеяться.

– Я часто смеюсь с тобой, моя радость, это не то, чего стоит опасаться, – Дьявол благосклонно улыбнулся.

– Сегодня, проснувшись, я почувствовала себя по-другому. Быстрее, сильнее, не такой, как простые смертные. Еще два дня назад мне было бы не под силу рассмотреть вон тех чаек, – я кивнула на птиц, летающих вдали над морем. – Сейчас я могу зарисовать их так же ясно, как если бы они находились прямо на этих перилах. Я знаю, что для падших и небесных это в порядке вещей, наставники объясняли мне, но до сегодняшнего утра я все равно считала эти возможности чем-то сказочным, потому что не могла представить по-настоящему. А теперь у меня они тоже есть, но я не падшая и…

– И? – сузил глаза Дан, посерьезнев.