Немного понаблюдав за игрой огня в печах котельной, братья выскочили оттуда красные, одурев от жары.

– Может, сделать здесь вытяжку? Тяжело работать в таком аду, – заметил Федор.

Иван промолчал.

Следующее помещение, предназначенное для складирования оснастки, инструментов и готовых изделий, оказалось забитым ящиками, которые громоздились друг на друге до самого потолка.

– Надо спросить у Гиммера, для кого этот товар, – сказал Иван.

– Сейчас и спросишь. А ты не думал построить еще один корпус под склад? А это помещение отдать под мастерскую. Гиммер предлагал. Погоди, чему ты удивляешься? – спросил он, заметив, как брат переменился в лице.

– Почему тебе, а не мне, директору завода? – недовольно буркнул тот.

– Так ты же был на отдыхе. Видимо, не хотел тебя тревожить. А у меня и опыта побольше. Так что зря ты на него злишься.

– Он рядом с нами отдыхал и даже нанес визит. И промолчал, – Иван сердито пожевал губами.

– Придираешься, – иронично поддел его Федор. – Яков Михайлович толковый специалист. Можешь смело довериться ему в деле производства.

– Посмотрим, – отрезал Иван, размышляя про себя, что именно в словах брата вызвало в нем такое раздражение. То, что брат не сообщил ему сразу, что распоряжался в его отсутствие на его, Ивана, заводе? А если так, то почему упоминание имени Гиммера вызывает у него такую неприязнь?

«С этим надо поскорей разобраться и покончить. Дыма без огня не бывает, – раздраженно думал он. – Ольга на него так смотрела… как же нехорошо она на него давеча смотрела».

Мимо них прошли двое рабочих, держа в руках ящики со стружкой и гвоздями. Блестели от пота красные от напряжения лица и оголенные спины, а натруженные узловатые руки с трудом удерживали тяжелые ящики. Один неловко оступился и выронил ящик, с размаху задев Ивана плечом. Ящики с грохотом упали, все рассыпалось. Рабочие остановились, и виновник испуганно вжался в стену. Судорожно сглотнув, отчего кадык на его грязной шее дернулся, он стал униженно извиняться. Другой рабочий поспешил нагнуться и стал собирать рассыпанное.

– Чего уж там, бывает… Ты бы лучше помог товарищу. И вы уж идите, ребята, работайте, – махнул рукой Иван и досадливо поморщился.

– Что-то я нигде не видел здесь чанов с водой. Я бы испил водицы, душно, – посетовал Федор Кузьмич, оглядываясь по сторонам, как путник, испытывающий жажду в пустыне.

– Гиммер по твоему совету небось их не поставил, –съязвил Иван.

Федор с недоумением посмотрел на него:

– Лучше бы тебе об этом позаботиться, а не ехидничать. Видишь же, как жарко, а у тебя вентиляция не предусмотрена, да и окошки маленькие и высоко расположены.

– Я подумаю. С чаном ты прав. Распоряжусь, чтобы завтра поставили.

Братья обошли все этажи и внимательно осмотрели цеха. Некоторые еще оставались пустыми. Решили к весне заказать у англичан в конторе недостающее оборудование, и возможно, послать Гиммера за ним в Англию. Но перед этим пусть съездит в Нижний Тагил на завод Демидова, посмотрит, как там налажена работа.

7

Яков Михайлович ожидал прихода Ухтомцевых в полной боевой готовности. Как только те ушли из котельного отделения, к нему прибежал запыхавшийся мастер и предупредил, что хозяева ходят по цехам, разговаривают с мастерами, спрашивают о неполадках.

Пожав руки, мужчины уселись возле стола, оббитого довольно потертой кожей. Яков Михайлович, как радушный хозяин, засуетился, предложил гостям холодного мятного квасу. Сам же и разлил его в широкие кружки с витиеватыми императорскими вензелями.

– Итак, – начал Иван Кузьмич, – мы с братом все осмотрели и хотим поблагодарить вас за работу. Убедились, что не зря платим вам жалованье. Завод работает. Но мы хотели бы кое-что прояснить. Объясните, почему вы выбрали под котельное и литейные цеха такие маленькие помещения, в то время как большие залы пустуют.

– Спасибо за столь лестную оценку моей работы, господа. Конечно, я поясню. Когда я решал, где расставлять станки, то исходил из заказов, которые успел набрать на год. Их пока не так много: в основном топоры, пилы, серпы, молотки, косы и прочая мелочевка для домовладений. Но я предполагал, господа, что вы захотите построить еще один или два корпуса под литейный цех для крупной сборки. А тот цех, который вы видели, вполне пригоден только для малых паровых машин для крестьянских хозяйств. На сегодня для ремонта и изготовления мелких изделий нам вполне хватает уже имеющихся площадей. Демонтаж и перенос оборудования выйдет хлопотным делом. Я запрашивал документы из департамента жилищного хозяйства. Уверен, что потребность в ремонте и изготовлении крупных металлических изделий будет нарастать. Хорошо бы построить еще два корпуса. Если пожелаете, господа, могу показать вам расчетные таблицы.

– Ну что я тебе говорил? – торжествующе воскликнул Федор и развернулся к брату, – это пока только ремонт средней и мелкой утвари, а потом, объемы вырастут. С таким специалистом, как Яков Михайлович, можно не бояться и браться за любой крупный заказ. Даже за водопроводные трубы, –Федор Кузьмич хитро подмигнул брату.

– Да погоди уже со своими водопроводами! – раздраженно отозвался тот и пояснил инженеру: – Мы с ним весь день спорим, бороться или нет за подряд на изготовление для Макарьевской ярмарки водяного оборудования. Федор Кузьмич намерен взять подряд, я против. Вы, пожалуйста, передайте ему те бумаги, которые я дал на вокзале. Надеюсь, вы их посмотрели и можете высказать моему брату в случае надобности свое суждение.

Инженер с готовностью кивнул. Он достал из ящика стола аккуратно перевязанную пачку и передал Федору Кузьмичу:

– Прошу вас.

– Благодарю, – ответил тот и, развязав бечевку, стал бегло просматривать документы.

Иван Кузьмич повернулся к Гиммеру.

– Весной вы получали от меня помесячное жалованье в тысячу рублей и ежемесячные подъемные. Подъемные я снимаю, они вам больше не нужны. Тем более, что вы уже вполне обустроились в Москве, вас все устраивает, – в его голосе прозвучал неприкрытый сарказм. Не понимая, чем он вызван, инженер тем не менее утвердительно кивнул.

– Я собираюсь поднять вам жалованье до двух тысяч рублей. Также вы будете получать тридцать процентов премиальных, если будете способны добиваться исполнения производственного плана за каждый месяц. Прошу вас ответить, согласны ли вы с моим предложением?

– Конечно, господа! Смею заверить, что приложу все усилия для процветания завода,– ответил Гиммер. Он не смог скрыть своей радости, и его симпатичное подвижное лицо расплылось в довольной улыбке. Сообщение о повышении оклада вдохновило его, однако сарказм, сквозивший в голосе младшего Ухтомцева действовал как охлаждающий душ.

Перед летним отпуском он так и не зашел к Козюлину и не дал согласия на отъезд из Москвы и отказ от работы на заводе Ухтомцева. Хорошенько обдумав, он пришел к выводу, что несмотря на открывающиеся перед ним широкие перспективы обогащения на вполне официальных спекуляциях и продажах железнодорожных концессий, подобная деятельность не принесет ему ни радости, ни морального удовлетворения, которые он с избытком получает, работая на заводе Ухтомцева.

Да и что говорить! Даже обыкновенная покупка гвоздей и та казалась инженеру милей и ближе, чем игра на бирже или железнодорожные спекуляции. Практическая деятельность приносила ни с чем несравнимую радость. Яков Михайлович был талантливый инженер. И это гордое слово – инженер – было для него не просто слово, обозначающее род ежедневной профессиональной деятельности. Это было его призвание. Без этой деятельности Гиммер не мыслил своей жизни. Ему нравилось решать различные сложные инженерные и технические головоломки. Нравилось сознавать, что от принятых им решений так много зависит в работе большого количества людей, большого количества станков, агрегатов и деятельность всего завода.

Гиммер понимал, что если вернется в Петербург и станет концессионером, то ему придется закрыть глаза на многочисленные нарушения жадных до быстрых денег строительных подрядчиков. А это для его принципиальной, прямой и честной души было совершенно невозможным делом. Потому-то так важно и приятно было ему слышать, что проделанная им работа по запуску завода достойно оценена и будет хорошо вознаграждена! Даже если эта по праву заслуженная им похвала по вполне понятной причине была высказана сквозь зубы…

Отъезд из Москвы означал также и расставание с милой сердцу женщиной. И к этому он был не готов. «Может быть потом, когда пойму, что между нами никогда ничего не будет. Тогда и уеду, заграницу» – думалось ему.

Братья молча попивали из кружек квас и слушали отчет Гиммера:

– Вы видели, господа, что станки отлажены и работают без перебоев, как хорошие швейцарские часы. Я уверен, что сложные времена для завода позади. Это главное. Но я хочу обратить ваше внимание, господа, что на заводе остро стоит вопрос с нехваткой хороших мастеровых людей. Позвольте мне набирать на работу кустарей и ремесленников из разных губерний или окрестных деревень. Это обойдется дешевле, чем если бы я набирал людей из московских кузнецов и ремесленников. К тому же не понаслышке знаю, что Калужская и Тульская области славятся своими мастеровыми людьми. Сам часто бывал в тех местах. Крестьяне со всех мест охотно едут в Москву на заработки. Мы можем даже послать туда приказчиков – рекрутеров, чтобы те объезжали близлежащие волости и деревни и приглашали на наш завод мастеровых. А так я уже ходил по вокзалам, присматривался к приезжим артельщикам. Там много сейчас их ходит в поисках заработка.

Иван Кузьмич молча и сухо кивнул. И Федору Кузьмичу пришлось ответить вместо него:

– Вы правы. Крестьяне едут в наши города из отдаленных губерний и готовы работать за копейки. Ну что скажешь, Иван?

– Пожалуй, можно, – нехотя буркнул тот.

– Построим при твоем заводе ремесленное училище, наберем в него смышленых крестьянских детей и обучим их литейному или токарному делу? А?

Иван Кузьмич неопределенно пожал плечами.

– Объяснись, как тебя понимать?– спросил его Федор Кузьмич.

– Потом! Ты давай, продолжай…

– А чего продолжать-то? Ты здесь хозяин, как решишь, так и будет, – развел руками Федор Кузьмич.

– Господа, какое бы решение вы не приняли, я могу добавить, что детей рабочих можно было бы принимать в такие училища на контрактной основе, на пять лет. А если кто-то потом будет хорошо учиться, то такого можно и наградить. Перевести на бесплатное обучение, с обязательной отработкой на нашем заводе. Тогда из училища выйдут уже готовые рабочие. Под него можно переоборудовать старый складской корпус и начать обучение со следующей осени. А для складов придется построить еще ангары. Можно еще сделать для людей бесплатную столовую, – предложил Гиммер. Он давно обдумал эту идею и ждал удобного случая, чтобы предложить ее директору завода.

– Мне нравится ваше предложение . А ты что думаешь? – обрадовался Федор Кузьмич и обернулся к брату. Но заметил его замкнутое лицо и радостное оживление исчезло.

– А мне нет, – сердито буркнул тот, – я, кажется, предупреждал вас, милостивый сударь, чтобы вы не показывали свою прыть до того, как будет принято решение владельцем завода. – Сердитый взгляд Ивана, казалось, просверлил инженера насквозь. – После ваших речей может сложиться мнение, что вы желаете моему заводу разорения и дурной репутации! Как это понимать?

Гиммер побледнел от несправедливого обвинения. Он собрался было возразить, но заметил предостерегающе поднятую руку Федора.

– Чего это ты вдруг на него взъелся? Он высказал тебе свое предложение, которое , кстати, совпадает с моим. Другое дело, что Яков Михалович забыл, как ты относишься к расширению затрат. Но твои обвинения в его адрес я не могу принять. Я даже слышать их больше не хочу в моем присутствии, тем более без каких-либо доказательств! Нехорошо получается, Иван, – с осуждением заключил он.

Иван холодно молчал.

– Но если Яков Михайлович не знает, то я точно знаю, почему ты так решительно отказываешься от этого предложения об училищах. Да, ты же шага не сделаешь, пока не уверен, что будет быстрая прибыль. Вкладываться в людей, и правда затратное дело. Да пойми ты, наконец! Мы не раздаем нуждающимся, мы достойно платим. У людей появится другая ответственность, назови это благодарностью, если хочешь. Но человек после такого аванса со стороны хозяина за рабочее место зубами вцепится. Сытый и довольный рабочий трудится на совесть, – проговорил Федор Кузьмич.

– А у меня есть свои, проверенные временем способы удержать людей на заводе. Тебе они тоже известны, – сухо произнес Иван Кузьмич. Он обернулся к инженеру.

– Будем считать, что вы меня поняли!

Гиммер подумал и хмуро кивнул.

– В таком случае, подготовьте мне на подпись до конца этой недели новые правила внутреннего распорядка. Добавьте в них пункт о штрафе за самовольную отлучку с территории, без ведома мастера. Также с завтрашнего дня я вам запрещаю при найме людей предлагать им подписывать договора на бумаге. Для нас достаточно устных договоренностей. И еще. Вы должны будете изымать у нанимающихся на завод паспорта. Можете предлагать людям приводить на работу подростков. Детский труд мы оплачиваем ниже. В условиях переизбытка рабочих и низкой квалификации крестьян мне нет разницы, кто будет работать в ночную смену на разгрузке угля– подросток или взрослый человек. И мне предпочтительней подросток.

Гиммеру был наслышан о рабских условиях труда на металлическом заводе Гужона и он отрицал подобную систему. Хотя Яков Михайлович не придерживался либеральных или социалистических взглядов, но как честный и принципиальный человек он ратовал за справедливое отношение к рабочим со стороны администрации завода. И поэтому требование фабриканта показалось ему диким.

В комнате воцарилось молчание. Инженер обдумывал сказанное. Иван Кузьмич тоже разглядывал что-то в окне со своего места.

Федор Кузьмич поспешил разрядить напряженную обстановку и миролюбиво сказал:

– Тебе, Иван, все же надо вступить в это общество, чтобы не быть в стороне. Там широко и также жарко обсуждают рабочий вопрос. Он явно назрел на крупных производствах. Видишь ли, дело в чем. Если позволишь, я всё же выскажу свою точку зрения,– спросил он и взглянул на брата. Тот холодно кивнул.

– В железном деле нужно все время идти вперед. Это не только новые станки и способы обработки металла. Это еще и вложения с нашей стороны в улучшение быта и труда рабочих, которые работают на нас. Если мы не будем заботиться о дойной корове, она может заболеть и издохнуть. Также и в нашем железном деле. Если твой конкурент поймет это раньше тебя, он тебя обойдет и заработает больше прибыли. А ты будешь плестись в хвосте, трясясь над кубышкой с миллионами. Я считаю, что вложить деньги в ремесленное училище – это то же самое, как вложить деньги в покупку новых умных станков. Еще философ Лейбниц писал в трактате, что прогрессивное преобразование человеческого рода и любого дела совершается с преобразования молодого поколения, – процитировал Федор и, не желая обидеть брата, добродушно подмигнул ему.

– Ты хорошее придумал сравнение с дойной коровой. Не спорю. Но на этом заводе директор – я. И я не позволю тебе швырять деньги направо и налево. Хотя ты и имеешь равный пай, ты здесь не директор, – сухо добавил Иван, хмуро поглядев на брата.

Федор скептически пожал плечами.

– Ты слишком упрям. Впрочем, я нисколько не удивляюсь, что ты отвергнул мое предложение. Для тебя важна только прибыль, причем любой ценой. Может, даже чужой жизнью и кровью, – он замолчал. Потом добавил:

– Давай на этом закончим. Надеюсь, что жизнь заставит тебя переменить свое мнение, – заключил он и устало вздохнул.

8

Яков Михайлович слушал их разговор, а сам вспоминал Ольгу Андреевну: ее глаза и милую грустную улыбку, и как она стояла в тихий солнечный день среди зеленеющих грядок и кустов спелой смородины и поправляла выбившиеся из-под платка волосы.

Ему вдруг страстно захотелось увидеть ее. «Где же ты, милая? Как поживаешь? Вот сидит сейчас твой муж передо мной и волком смотрит. Ревнует к тебе. »

Но тут Федор Кузьмич заговорил с братом о скором расширении завода, и он прислушался.

– Хорошо бы найти крупный выгодный заказ, появятся средства. Можно изъять часть из оборота и построить плавильный цех, как ты и хотел.

– Есть у меня на примете в Думе один чиновник. В прошлый раз спрашивал его, он сказал, что в настоящий момент городской голова такие заказы не рассматривает, – охладил его пыл Иван Кузьмич.

– А может, мало сунул в карман? Сведи меня с ним. Мы же будем там завтра.

– Ладно.

Федор Кузьмич обратился к инженеру:

– Вам говорили, что после Рождества мы ожидаем прибытия на завод двух специалистов: один из Германии, господин Миллер, другой Егоров Петр Сергеевич с Владимирской губернии. Слышали?

– Я не слышал. С Петром Сергеевичем я уже знаком.

Федор Кузьмич вопросительно посмотрел на брата.

– Еще не успел, – объяснил тот.

– Вам нужно будет ознакомить их с производством. После чего мы хотим, чтобы вы отправились в Англию в служебную поездку. Закупите для моего и московского заводов некоторое оборудование. Список мы с вами согласуем. Расскажите нам про печи Мартена, о которых все только и говорят, – попросил Федор Кузьмич. Глаза его засветились хорошо знакомым исследовательским азартом.

– Охотно, – улыбнулся инженер. Когда он закончил, Федор Кузьмич сказал, обращаясь к брату:

– Когда ты с семьей был на даче, у нас в Петербурге проходила промышленная выставка. Я писал о ней, помнишь? Как же я пожалел, что мы не успели подать заявку на участие! Там было много солидной публики, из Германии, Франции приезжали промышленники. Нам с тобой обязательно нужно участвовать в таких делах ради рекламы. Попадем в обзоры, о наших заводах узнают заграницей.

– В следующий раз поучаствуем, – ухмыльнулся Иван.

Братья поднялись и стали прощаться.