– Отстань! – буркнул Антонио. Затем вдруг развернулся и подошёл. – Кто такая эта Песчаная Дева?

Краб довольно хохотнул.

– Вот! Вот! Вот! – проговорил он, отбивая такт клешнёй. – Первый шаг сделан: ты спросил!

Антонио присел перед ним на корточки.

– Ну так кто же она, приятель?

Краб смотрел на него глазками на стебельках.

– Сам вылепишь её из песка.

– О мама миа! – Антонио покрутил пальцем у виска. – Так и знал: ты, приятель, просто с приветом!

– Никакой я тебе не приятель, – с достоинством осадил его краб. – У меня есть имя.

Антонио едва не вспылил, однако сдержался. Не хватало ещё сердиться на краба.

– Так как же мне к тебе обращаться? – усмехнулся он. – Может, синьор Хватайло? Или Крабино дель Грязино?

Краб протестующе вскинул клешню.

– Называй меня просто Мудрейший из мудрых. Если, конечно, выговоришь.

Антонио кивнул с серьёзным видом.

– Постараюсь. И что же дальше, Мудрейший из мудрых?

– Лепи давай Песчаную Деву.

– Прямо сейчас, что ли?

– Ага. Чего тянуть-то?

– Прости, Мудрейший из мудрых, но я не знаю, как она выглядит. И вообще… лепить не умею.

Краб выразительно развёл клешнями.

– Увы, Тони, что вылепишь – то и получишь.

Рыбак резко распрямился.

– Всё, Мудрейший, я перегрелся. Отстань, а то камнем пришибу. – Он зашагал прочь.

– Зря грозишь парень! – крикнул ему в спину краб. – Ни хрена ты мне не сделаешь!

Антонио обернулся.

– Ты уверен?

– На все сто. За свою жизнь ты не пришиб ни одного краба, не раздавил нарочно даже паучка.

Рыбак озадаченно почесал затылок.

– Клянусь Мадонной, не обращал внимания. – Он вернулся к крабу. – Слушай, Мудрейший… я правда не умею лепить ни из песка, ни вообще.

Краб взмахнул клешнёй, точно генерал, зовущий к атаке.

– Начинай. Помогу советом.

Антонио стал сгребать песок в кучу.

– О мама миа! Похоже, я такой же сдвинутый, как ты!

– Не здесь, – скомандовал краб. – Подальше от воды. Чтоб приливом не смыло.

Антонио послушно переменил место, и краб переполз вслед за ним. Рыбак встал на колени, нагрёб из песка холмик и принялся его разравнивать, стараясь придать форму лежащей женщины. Песок держался плохо и осыпался под руками. Сгущались сумерки.

– Видишь, не выходит! – в досаде воскликнул Антонио.

– Полей песок водой, – посоветовал краб.

– В чём носить? – Антонио похлопал себя по штанам. – В карманах, что ли?

– Таскай воду горстями.

– Что-о?.. Знаешь, Мудрейший из мудрых, ты ещё глупей, чем я думал.

С этими словами рыбак побежал к морю, набрал пригоршню воды и помчался обратно. Вылив на фигуру из песка то, что удалось донести, он вновь побежал за водой. И так носился взад-вперёд, пока не вспотел.

– Достаточно, – произнёс краб.

Бесформенная песчаная фигура была такой же мокрой, как сам Антонио. Рыбак вновь принялся за лепку женщины, и на сей раз дело пошло получше. Причём Антонио так увлёкся, что не заметил, как стемнело. При свете звёзд женщина из песка выглядела толстой и уродливой. Антонио критически воззрился на изделие своих рук.

– Чего-то не хватает, – изрёк он.

Краб авторитетно заявил:

– Сиськи надо побольше.

– Понимал бы! – хохотнул рыбак. Однако воплотил эту подсказку в жизнь.

Краб щёлкнул клешнёй.

– Хватит на сегодня. Завтра продолжим.

– Ага, разбежался! – Антонио стряхнул с себя песок. – Только и дел мне, что в игрушки с тобой играть!

Краб двинулся бочком к морю.

– Что вылепишь, то и получишь, – повторил он, исчезая в воде.

Антонио бросил взгляд на нелепую фигуру с большими грудями.

– Мама миа, что я вытворяю?

Он искупался в море, вернулся домой и безмятежно завалился спать. Может, кто-то на его месте долго бы ворочался, перебирая в уме события дня. Что ж, дело хозяйское: каждый волен использовать ночное время, как ему вздумается, лишь бы никому вреда не было. Антонио, к примеру, сразу уснул, не успев пожелать себе спокойной ночи.

Проснулся он от шума. Утреннее солнце заглядывало в окно, и кто-то барабанил в дверь. Антонио встал с кровати, натянул штаны и открыл.

У порога стояла Лючия. На ней было сногшибательное золотистое платье, и волосы её были уложены в точности, как у графини.

– Ну как? – Лючия повертелась направо-налево. – Нравится?

– Клянусь Мадонной… – только и мог вымолвить Тони. Он послал воздушный поцелуй в сторону моря. – Марина, я твой должник!

Лючия нетерпеливо потянула его за руку.

– Поторопись, а то разминёмся! – И в ответ на удивлённый взгляд рыбака уточнила: – Граф с графиней вот-вот выйдут на прогулку! Пусть полюбуется на меня эта цаца! Пойдём, Тони! Что ты застыл, как истукан?!

– Но, солнышко… может, сперва позавтракаем?

– Я уже завтракала, пойдём! – Лючия дёрнула жениха за руку.

Антонио успел подхватить рубаху и надеть на ходу. Лючия взяла его под руку, чего никогда раньше не делала. Да и не только она – этого не делали ни её покойная мать, ни бабка и вообще ни одна женщина в их рыбачьем посёлке. Антонио, которому хотелось попросту обнять невесту, попытался высвободить руку, но девушка держала крепко. И рыбак обречённо вздохнул.

Вскоре на тропинке, меж зелёных холмов, показались граф с графиней. Лицо Лючии вытянулось от огорчения: графская чета прогуливалась верхом. Под графом был серый тонконогий иноходец, а графиня в костюме для верховой езды, стройная и очаровательная, восседала на царственной белоснежной кобыле. Когда седоки приблизились, Антонио привычно произнёс:

– Здравствуйте, дон Валентино. День добрый, донна София.

И Лючия вымученно улыбнулась.

– Душновато нынче. Но дождя, похоже, не будет.

Графиня глянула на неё сверху вниз.

– Надеюсь, твой прогноз не подведет. Неплохое, кстати, платьице. – И с улыбкой обратилась к Антонио. – Привет! Как улов?

– Спасибо, донна София. Помаленьку.

Граф вытер платочком лоб.

– Надо бы мне как-нибудь порыбачить с тобой, Тони. Может, на той неделе… И правда малость душновато. Поехали, дорогая.

И они неспешно удалились на своих породистых лошадях.

Лючия кусала губы в досаде.

– Достойная пара, храни их Боже, – подлил масло в огонь Антонио.

Тут невеста его буквально взбеленилась.

– Чтоб её разорвало! Чтоб её перекосило, эту задаваку! Чтоб она растолстела, как бочка, и захрюкала, как свинья! Чтоб глаза ей жгучим перцем засыпало, а рот залило кипятком! Чтоб она…

– Лючия! – перебил обалдевший рыбак. – Неужели после нашей свадьбы ты будешь вот так браниться?

Девушка окинула его презрительным взглядом.

– После свадьбы?! Купи себе сперва новую пару штанов, голодранец!

Антонио не поверил ушам.

– Ну-ка, повтори, – негромко потребовал он.

Поправив причёску, Лючия сбавила тон.

– Я не хочу жить в нищете, пойми.

– По-моему, – сухо заметил Антонио, – ни о какой нищете речь не идёт. Я всегда сумею заработать.

– Ну да, и разоденешь меня, как графиню?

– Вот оно что…

– Она меня унизила, Тони!

– Сама нарвалась.

– Я нарвалась?! Да у неё язык, как змеиное жало! Она думает, что может позволить со мной… Тони! Я хочу такую же лошадь, как у этой высокомерной мерзавки!

– Только и всего? Лючия, подумай: может, и этого окажется мало?

– Тони, пожалуйста! Попроси у рыбки лошадь!

Антонио вздохнул.

– Ты ведь не умеешь ездить, солнышко. Свалишься, чего доброго.

Лючия обняла его и поцеловала в губы.

– Что тебе стоит, Тони? Просто сходи к рыбке и попроси.

– Ладно. – Рыбак вернул невесте поцелуй. Потом ещё, потом…

Лючия отстранилась.

– Иди, Тони. Мне нужна самая лучшая лошадь.

– Завтра.

– Сегодня. Я буду ждать.

Антонио криво усмехнулся.

– Что с тобой делать? – И отправился к морю.

– Не забудь костюм для верховой езды! – крикнула вдогонку Лючия. – Чтоб фигуру облегал и под цвет лошади!

«Губа не дура», – проворчал Антонио себе под нос и ускорил шаг. Глядя в землю, он едва не столкнулся с Джованни.

– Куда ты, не разбирая дороги? – намешливо полюбопытствовал тот.

– Сети проверить, – буркнул Антонио.

Джованни всмотрелся в лицо друга, ища след пощёчины.

– А чего у тебя рожа такая?

– Какая?

– Кислая. С Лючией опять поцапался?

– Да нет… просто не ел с утра. Живот от голода подвело.

– Мама миа! Так пойдём в «Пьяную акулу» и поедим! В чём загвоздка-то?!

Антонио нерешительно погладил живот.

– Некогда, вроде.

Джованни воздел руки к небесам.

– Клянусь Мадонной, ты ополоумел! Куда денутся твои сети?! Пойдём к Пирату! Он приготовит спагетти, нальёт нам винца! Выше нос, Тони! Я угощаю! – Он потащил друга в таверну.

Антонио шёл, не упирался, но всю дорогу молчал. Как ни старался Джованни его разговорить, Антонио отделывался лишь односложными репликами.

В «Пьяной акуле» закусывали трое рыбаков, радушно приветствовавшие вновь вошедших. Послышались привычные шутки. Но, глянув разок-другой на хмурую физиономию Тони, рыбаки оставили приятелей в покое и вскоре убрались восвояси. Хозяин таверны Лео Пират принёс два дымящихся блюда спагетти, две кружки молодого вина, и друзья принялись за еду.

Через короткое время Джованни не выдержал:

– Так и будем молчать?

– Говори, – буркнул Антонио.

– Сам с собою, что ли?

– Почему? Я тебя слышу.

– Вот стерва! – возбудился Джованни, саданул кулаком по столу и от этого возбудился ещё более. – Пошли её к чертям, Тони! Столько девчонок по тебе сохнут, а ты… Посмотри, на кого ты стал похож!

Антонио вздохнул.

– Отстань. По морде схлопочешь.

Джованни вскочил со стула, распрескав вино.

– Ну, давай! Давай, подерёмся! А то, клянусь святыми мощами, ты как покойник!

Перед ними бесшумно возник Пират.

– Без глупостей, – предостерёг он, поправив на глазу повязку. – Хотите пошалить, дуйте за порог. Надоело за вами прибирать.

Антонио отодвинул от себя пустую тарелку.

– Спокойно, Лео. Шалун здесь один. – Он кивнул на Джованни. – Кстати, с него и получи.

Шагая к двери, Тони услыхал за спиной:

– Видишь, Пират, что с ним стало!

Антонио направился к морю. И голову его буквально распирало от мыслей, которые он никак не мог привести в порядок. Что это были за мысли? Господи Иисуси, кому ж это ведомо?! Но смело можно утверждать, что думал Антонио не о ловле кефали и не о копчении камбалы. Да и какого чёрта лезть парню в душу, когда в душе его и так изрядно штормит?

А море было тихим. На небе сквозь кудрявые облачка проглядывало полуденное солнце. В сотне шагов от воды, растопырив толстые руки-ноги, лежала песчаная фигура, слепленная Антонио. Днём она выглядела ещё уродливей, чем при свете звёзд. На животе фигуры сидел краб и довольно потирал клешнями.

– Продолжим? – предложил он бодро. – Нужно поработать над лицом.

Антонио скорчил мину.

– Хватит, наработался. Смотреть тошно. – И он прошёл мимо.

Краб сердито крикнул:

– Неужели оставишь её так?!

– Ага, оставлю.

– Ей очень грустно и одиноко!

Антонио будто кольнуло в грудь. Обернувшись, он сказал:

– Мудрейший из мыдрых, ты будешь первым крабом, которого я прибью камнем.

Краб, казалось, ухмылялся.

– Так ты исправишь ей лицо?

Антонио кивнул.

– Попозже. Сперва одно дело сделаю.

– Опять к этой Марине подался? – В голосе краба прозвучала досада. – Клянчить финтифлюшки разные?

– А ну, отвали! – мигом вспылил рыбак. – От тебя мне ещё выслушивать… – Махнув рукой, он заторопился к своим сетям.

Однако сети его не интересовали. Он не собирался даже проверять, попало ли в них что-нибудь. Антонио стал звать золотую рыбку по имени. На сей раз она приплыла быстрей, чем вчера, и, высунувшись из воды, осведомилась:

– Ну, как, понравилось Лючии платье?

Тони решил не тянуть резину.

– Да, Марина. Теперь ей лошадь понадобилась – лучше графской. И костюм для верховой езды. Ты уж извини: она такая настырная, что…

– Я в ней не ошиблась! – радостно перебила рыбка. – Эта девушка знает, чего хочет! И она этого достойна! Ты не должен извиняться, Антонио, ты должен пылинки с неё сдувать! Клянусь Мадонной, ты счастливчик Антонио!

Рыбак криво усмехнулся.

– Да ну? Что-то не заметно.

– В том-то и беда: люди просто не замечают своего счастья! – тараторила рыбка. – Вглядись в лицо невесты, Антонио! Конечно же, оно прекрасно! Но что ты в нём видишь ещё? Какие благородные качества ты способен в нём распознать?

– Ослиное упрямство, – буркнул рыбак.

– Фи, Антонио! Как ты можешь?! – возмутилась рыбка. – Вот мужики!.. Короче, так, у Лючии будет самая лучшая лошадь. Костюм для верховой езды, само собой, прилагается. И от себя лично ещё прибавлю сапожки и шляпку. Ты доволен, Антонио?

С лица рыбки не сходило кривая усмешка.

– Доволен – не то слово.

Рыбка уставилась на него глазками-жемчужинами.

– Зачем так мрачно, Антонио?! Взбодрись, возрадуйся! И… ты не хочешь искупаться?

– Ни малейшего желания.

– И напрасно! Ты должен искупаться!

– Должен?

– Да. Мне любопытно посмотреть, в порядке ли твоё удилище.

– Мама миа! – Антонио, хоть был в штанах, прикрыл причинное место руками. – Видно, тут все чокнутые – и рыбы, и крабы!

Рыбка хихикнула.

– Ты покраснел, Антонио! Какая прелесть! Ладно, помчусь выполнять задание! – Она скрылась под водой, выпустив гроздь пузырей.

Антонио тряхнул головой.

– Самый первый дурень – это я, – пробормотал он и пошёл вдоль берега обратно.

Краб поджидал его возле фигуры песчаной женщины.

– Как там Марина? – спросил он ехидно. – Жалуется на свои болячки или интересуется твоим членом?

Антонио воззрился на него в изумлении.

– Откуда, чёрт побери, ты…

– Эка новость! – махнул клешнёй краб. – Мы слишком давно знакомы. И скоро она опять у меня схлопочет.

– Не лезь не в свое дело! – попытался разозлиться Антонио. – Лучше давай вот, – он кивнул на песочную женщину, – ею займёмся!

– Давай, – охотно согласился краб. – Придётся снова её водой смочить.

Антонио не стал препираться, он лишь вздохнул. Господи, за последние сутки он испустил больше вздохов, чем за всю предыдущую жизнь! Прямо напасть какая-то! Антонио помчался к морю, набрал пригоршню воды – и бегом назад. Словом, всё как в прошлый раз. Когда краб сказал «достаточно», рыбак стал выправлять изъяны женской фигуры: там песочку подсыпет, здесь убавит… Опять провозился до темноты.

Песочная женщина вроде изменилась: заметно похудела и обрела вполне реальные очертания. Однако нельзя сказать, что сделалась от этого краше. Звёзды над ней, казалось, толпятся кучей и усмехаются с небес. Антонио устало осмотрел свое изделие.

– Ну как? – спросил он мнение краба.

Краб медленно прополз вокруг фигуры и с воодушевлением произнёс:

– Неуловимое очарование несовершенства.

Антонио нахмурился.

– Мудрейший, говори прямо: хорошо или плохо?

– Поживём – увидим, – уклончиво ответил краб.

Оба помолчали.

– И что теперь? – осведомился рыбак.

– Утром доделаешь.

– Мама миа, что ещё тут доделывать?!

– Оставь маму миу в покое! – рассердился краб. – Покамест у Песчаной Девы нет носа, рта и глаз! Ты ослеп, Тони?! Или хочешь, чтоб лицо твоей жены походило на половинку задницы?!

– Жены?! – обалдело переспросил Антонио.

– Кого же ещё, чёрт возьми?! – взревел краб. – О чём вообще я тебе два дня толкую?!

– Ты чокнутый морской паук!

– Тони, ты это уже говорил! Тебя что, заклинило?!

Оба примолкли, уставясь друг на друга. Рыбак угрожающе поднял ногу.

– Сейчас возьму и разрушу это чучело!

Краб воинственно нацелил на него клешню.

– Валяй, дурень! Разрушь свою судьбу!

Антонио осторожно опустил ногу. Затем сбросил с себя одежду, побежал к морю и плюхнулся в воду. Вдоволь наплававшись, он надел штаны и рубаху на мокрое тело и сказал ожидающему его крабу:

– Утром приду. Но только чтоб увидеть, что из этого получится.

Краб проговорил с комичной серьёзностью:

– Основательная причина.

Рыбак молча подхватил свои башмаки и зашагал прочь.

Дома Антонио, несмотря на голод, рухнул в постель и заснул. И приснилось ему, будто он тащит корзину, полную золотых рыбок, и все они хихикают: «Ты счастливчик, Антонио! Большой счастливчик!» Тони хочет корзину бросить, но она приклеилась к рукам, и ноги его с каждым шагом всё глубже проваливаются в песок. Вот он погрузился уже по колено, по пояс, по грудь… А рыбки в корзине захлёбываются смехом: «Счастливчик! Ты этого достоин!..»

Антонио проснулся в холодном поту. В окошко заглядывало солнце. «Чёрт знает что лезет в голову! – пробормотал рыбак, вскакивая с постели. Он умылся, наскоро поел и вышел из дому.

Меж деревьев он разглядел Лючию в белом костюме для верховой езды, в белой шляпке и в белых сапожках. Невеста вела под уздцы великолепную белую лошадь. Однако лошадь слегка упиралась, и Лючия раздражённо дёргала повод.

Бочком, точно краб, Антонио попытался улизнуть. Но не тут-то было.

– Ты куда?! – крикнула невеста. – Ну-ка, помоги! Эта упрямая тварь не слушается!

Рыбак хмыкнул.

– Молодец, лошадка, – пробормотал он.

– Тони, я не слышу! – Лючия поправила съехавшую шляпку. – Иди сюда и подсади меня!

Антонио попятился.

– Некогда, солнышко! Я попозже к тебе забегу!

– Не позже, а немедленно! Тони, вернись!

Но рыбак во все лопатки улепётывал к морю. И вслед ему неслись гневные упрёки невесты.

При виде Антонио краб нетерпеливо щёлкнул клешнёй.

– Долго спишь, – проворчал он вместо приветствия.

Без лишних слов рыбак показал ему два круглых плоских камешка.

– Годится?

– Смотря на что, – сказал краб.

Антонио присел перед песочной куклой и приладил ей камешки вместо глаз.

– Неплохо, – похвалил краб. – Теперь давай остальное.

И Антонио старательно принялся лепить нос, рот, брови и уши. Получалось, в общем, так себе. Зато трудился он с увлечением.

– Всё! – объявил он через некоторое время.

– Торопишься, – возразил краб.

Рыбак застонал.

– Чего тебе ещё?

– По-твоему, она должна быть лысой? – ехидно спросил краб.

Антонио вперил взгляд в своё творение.

– Чёрт, и правда. – Он принялся сооружать на голове Песчаной Девы нечто наподобие причёски. Песок не желал держаться и осыпался, однако Антонио нагрёб его вокруг песчаной головы целую дюну. Очевидно, это должно было означать, что волосы у Девы длинные и густые. – Ну как? – осведомился он с тревогой.

– Более-менее, – снисходительно отозвался краб.

Полуденное солнце нещадно палило. Антонио утёр со лба пот.

– Что дальше, Мудрейший из мудрых.

– Отойди на десять шагов, – велел краб.

Антонио отошёл.

И краб бочком обежал вокруг песчаной фигуры трижды. Затем встал как вкопанный, трижды щёлкнув клешнями. И вдруг поднялся маленький быстрый смерч, который помчался на Песчаную Деву и укрыл её, точно занавес. Через несколько мгновений смерч рассеялся и опал.