Глава 2

Первое, что я ощутил, когда пришел в себя, – невесомость, а еще острую боль в левом боку, гул в голове и сильную тошноту. Превозмогая все это, я все же открыл глаза. И сразу же почувствовал резкую боль в висках, отчего мгновенно отключился снова. Повторное пробуждение было более удачным, и я смог продержаться в сознании чуть дольше, успев сквозь пелену разглядеть, что нахожусь в пространстве посреди машинного отделения. Все заливало красным аварийным освещением, вокруг болтались ошметки внутренней отделки, а прямо передо мной кувыркалась сорванная консоль управления и что-то искрило. Вот и все, что я смог делать, периодически приходя в сознание, – мазнуть взглядом окружающую обстановку и снова отключиться до следующего раза.

Сколько прошло времени, я не знаю, но в одно из пробуждений почувствовал, как мои руки и ноги постоянно что-то задевают. Собрав все силы, снова открыл глаза и сквозь кровавую пелену обнаружил над собой одного из технических пауков. Он ухватил меня конечностью, и я, как мешок, болтался из стороны в сторону, пока паук пытался тащить меня по центральному коридору буксира, точнее, по тому, что от него осталось. Прежде чем сознание снова покинуло меня, я успел заметить, что из коридора просматривается красное марево гиперпространства, а значит, корабль как минимум развалился пополам.

В следующий раз я заметил на корпусе паука отметку в виде большого треугольника, и мне кажется, что я даже улыбнулся, так как это был Батон. После прибытия на буксир не нашел ничего подходящего для мозгового блока Батона, поэтому и установил его в корпус паука. Правда, почему-то сейчас у него было всего четыре лапы вместо восьми.

Очередное пробуждение ознаменовалось болью в ребрах, ощущение было таким, словно кто-то поставил мне на грудь ногу и давит всем весом. Уже хотел привычно уйти в забвение, но вдруг почувствовал, как стало прибавляться сил, волна жара прокатилась по всему телу, и я после глубокого вдоха распахнул глаза. В то же мгновение сознание прояснилось и в уши ворвался монотонный вой тревоги, который пытался перекричать мужской голос:

– Внимание! Начата процедура реанимации. Введены стимуляторы номер два и четыре из аптечки последнего шанса. Пожалуйста, не двигайтесь, это ухудшит динамику восстановления.

Сердце заколотилось с бешеной скоростью, и, тяжело дыша, я завертел головой, пытаясь понять, что происходит. На удивление боли больше не было, и я смог обнаружить, что нахожусь в ложементе спасательной капсулы, затянутый ремнями, как младенец в пеленке. Мозг тоже работал с удвоенной скоростью, поэтому из памяти мгновенно всплыл курс по управлению этой штуковиной, полученный в учебке.

– Отключить оповещение тревоги.

Я сам не узнал свой хриплый голос, но бортовому вычислителю это было не важно, и вой тут же стих, зато появилась другая проблема.

– Внимание! – снова прозвучал мужской голос. – Входим в атмосферу. Наблюдаю множественные обломки, активирована двигательная установка.

– Какая, к черту, атмосфера, какие обломки?! – возмутился я, а потом пришло осознание того, как я здесь оказался.

Бросил мимолетный взгляд сначала вправо, а потом влево. Рядом с ложементом лежал поврежденный Батон, который и вытащил меня из погибающего корабля. Сердце пропустило удар, когда я рассмотрел поврежденного питомца и решил, что его больше нет. Четыре лапы оказались вырваны под корень, а корпус смят в нескольких местах, из которых вытекала сукровица. И как только он смог вытащить меня с такими повреждениями?

Приятное ощущение облегчения наступило в тот момент, когда я увидел зеленый индикатор на мозговом блоке Батона, – он цел, а вместилище я другое подберу. Осознание того, что мой питомец жив, придало мне еще больше сил и решимости. Повернувшись к консоли, я четко сказал:

– Активировать навигационную систему! Посмотрим, куда меня занесло.

Консоль мигнула, и на ее экране проступило изображение. В этот момент мои зубы начали нещадно стучать, так как спасательную капсулу начало трясти, и все, что я смог увидеть, – это фиолетовое свечение плазмы. Хоть я никогда не наблюдал своими глазами вход по баллистической траектории в атмосферу, но видел много записей, и именно так выглядит торможение о плотные слои той самой атмосферы.

– Внимание! Опасность! Слишком крутой угол входа. Возможное расплавление тепловой защиты капсулы.

– Отлично! – крикнул я, не в силах повлиять на ситуацию. – А что-то хорошее сегодня будет?

– Провожу процедуры коррекции траектории. Возможны повышенные значения перегрузки.

– Да давай уже! – снова крикнул я в пустоту и сжал зубы.

В то же мгновение ощутил, как все внутренние органы устремились к ногам, за ними последовали нижняя челюсть и веки. Перегрузка была так сильна, что кровь отхлынула от головы, и на секунду я поплыл, но антиперегрузочный ложемент автоматически сдавил мне конечности, и кровь вновь вернулась в мою черепушку. Но на этом все не закончилось, вектор перегрузки резко изменился, и в следующие секунд тридцать моя грудная клетка пыталась встретиться с позвоночником. Не знаю, каких значений достигла перегрузка на этот раз, но, когда почувствовал, что мои щеки коснулись подголовника, я попросту отключился.

Резкий рывок вновь привел меня в чувства.

– Тормозные закрылки раскрыты. Идет выбор места посадки.

Все тот же голос бортового вычислителя оповестил, что я пропустил все самое интересное. Тряски не было, и, проморгавшись, я уставился на консоль. Слева выводилось цифровое изображение спасательной капсулы, – такое себе семечко с раскрытыми, как лепестки у цветка, закрылками. По центру отображался рельеф местности, но не с обзорных камер, а с радара капсулы, так как поверхность была скрыта от меня за очень плотными облаками.

– Внимание! Аварийная ситуация! Закрылка номер четыре утеряна!

– Да ладно! – с сарказмом произнес я и посмотрел на изображение капсулы.

Один из шести раскрытых лепестков окрасился красным, а два соседних пожелтели. Последствия не застали себя ждать, и капсула начала вращаться вокруг своей оси, причем скорость вращения росла.

– Внимание!

От голоса бортового вычислителя я сжался, ожидая очередного подвоха.

– Начинается завершающая стадия посадки. Скорость сто метров в секунду, высота тысяча восемьсот метров и продолжает падать.

В этот момент бортовой вычислитель вывел упрощенный вид просканированной поверхности и указал предполагаемое место посадки.

– Покажи на реальном изображении! – приказал я.

На изображении, выводимом на консоли, пробежала координатная сетка, и впереди мигнул самый высокий пик, а затем на его склоне появилось подсвеченное пятно, где и хотел меня посадить бортовой компьютер. Я пробежался по остальным диаграммам и понял, что траектория посадки будет не вертикальной, а под острым углом к поверхности, а в случае с горой…

– Да ты издеваешься, – спокойно сказал я, так как сил возмущаться уже не было. – Это же почти под углом девяносто градусов, считай, что в стену.

Мой взгляд упал на красный грибок под защитным стеклом, и меня стали посещать безумные мысли. Но вспомнив, что пилот из меня так себе, тем более в таких условиях, я отмел мысль о ручном управлении как заведомо безнадежную, вычислитель справится лучше. И, расслабившись, полностью отдался судьбе.

За сотню метров до посадки капсулу уже крутило так, что я думал, меня разорвет на части. В глазах стояла кровавая пелена, и я уже ничего не видел, только слышал, как бубнит бортовой вычислитель, сообщая о меняющихся высоте и скорости. И закономерно мое мучение прервалось, когда включился тормозной двигатель, снова отправив меня в небытие.

⁂

На этот раз я приходил в себя очень тяжело, в ушах шумело, а внешние звуки доходили словно сквозь воду. Перед глазами все плыло, и я никак не мог сфокусировать взгляд – не помогали ни тряска головой, ни потирание глаз пальцами. По крайней мере, я жив и, наконец, мои руки свободны.

Прошло около пяти минут, прежде чем я смог хоть что-то разглядеть. Внутренности капсулы светились аварийным красным светом, и, похоже, что вся электроника сдохла, так как консоль смотрела на меня черным экраном, а дополнительные приборы не подсвечивались. Но на всякий случай я обратился к вычислителю:

– Статус?

В ответ услышал только звук от своего ерзания в ложементе, а значит, мои догадки верны. Мне в голову стали приходить варианты починки, куда в первую очередь заглянуть, чтобы определить проблему, но в бурный поток мыслей неожиданно ворвался запах горелого пластика, и только сейчас я заметил задымление – вот и причина неработающей электроники.

– Нужно отсюда выбираться, – пробормотал я и хлопнул ладонью по груди, где находился замок ремней безопасности. Как только они упали по сторонам, начал сползать вбок. Я подумал, что странно слазить с ложемента вот так, как с кровати, это значит, капсула стоит вертикально, что удивительно, учитывая все то, что с ней случилось, и куда я должен был приземлиться.

Эта мысль пришла сама собой, пока я пытался совладать со своим телом. Хромала координация, и я никак не мог дотянуться до рычага сброса выходного люка. Наконец мне удалось ухватиться, я что есть силы потянул его на себя и услышал, как отошли запорные механизмы, но люк оставался на месте. Благо эта система дублируется механически, и через секунд пять, как и положено, сработали пиропатроны.

Люк с металлическим лязгом отстрелило куда-то наружу, открыв мне путь к спасению. И это были не пустые слова – дыма внутри капсулы прибавилось, и я ощущал, что растет температура, похоже, что в технических отсеках капсулы начался пожар. Если я немедленно не выберусь наружу, то рискую запечься тут до хрустящей корочки.

Скафандр индивидуальной защиты давно автоматически закрыл шлем, и я свободно дышал, но вот видимость ухудшалась с каждой секундой. Борясь с непослушными конечностями, я все же добрался до края люка и, ухватившись за него, уже хотел перевалиться наружу, когда вспомнил про Батона.

– Нет, друзей не бросают, – сказал я себе и полез обратно.

Температура уже была градусов сорок, и пот начал заливал мне глаза, к тому же внутри уже образовался густой дым, из-за которого ничего не было видно, и мне пришлось искать тушку паука на ощупь. Благо внутренний объем капсулы не такой большой, чтобы заблудиться, и вскоре я наткнулся на искомое. Отщелкнув фиксаторы, выдернул мозговой блок и на четвереньках пополз обратно к выходу. Тело слушалось все лучше, и, несмотря на занятую руку, к люку я добрался быстрее, чем в первый раз.

Но на этом мои злоключения не закончились. Как только я снова ухватился за край люка, словно по щелчку пальца, снаружи поднялись языки пламени, перегородив мне путь. Страха не было, видимо, всему виной коктейли, которые сейчас бурлят в моей крови, поэтому, недолго думая, я перевалился через край и сквозь пламя выпал наружу.

Пока летел вниз, что-то обвивало мое тело и задерживало падение, но даже это особо не помогло, так как, преодолев метров пять, я со всего маху впечатался спиной в землю. Несколько секунд я, как рыба, пучил глаза и открывал рот, пытаясь вдохнуть, но дожидаться живительного кислорода не стал и начал перекатываться подальше от места приземления. Как говорится, вовремя.

По глазам ударила вспышка, и через мгновение донесся громкий хлопок. Хотя мой факультет был инженерным, что сводит к минимуму прямые боевые столкновения, но базовую подготовку я все же получил, поэтому еще думал о боли в спине, а тело уже действовало само. Перевернувшись на живот и подтянув под себя Батона, я прикрыл голову руками и лежал так, пока рядом и конкретно по мне что-то падало сверху.

Наконец дождь из обломков прекратился, и я с облегчением перевернулся на спину, устремив взор в небо. Как и во время спуска, я наблюдал плотные слои облаков, не видно было ни единого места просвета. К тому же они находились очень низко к поверхности, а гиперпространство, окружающее планету, придавало им красноватый оттенок.

Периодически сквозь этот газовый ковер проносился огонек, и вырвавшись из пелены, превращался в падающий огненный болид, который оставлял после себя след из черного дыма. Похоже, Галилей и вся научная база тоже входили в атмосферу, но только по частям. Видимо, все еще сказывалось действие коктейля, так как только после четвертого такого болида я осознал, что буксир уничтожен и неизвестно, сколько людей погибло. Перед глазами пронеслись лица тех, кого я узнал за три месяца службы.

– Юра, Селена! – с тревогой в голосе произнес я и резко сел.

Нужно что-то делать, возможно, кто-то еще спасся, как я. Бросил взгляд на горящую неподалеку спасательную капсулу, которая застряла в кроне еще относительно небольшого дерева, и стал вспоминать слова инструктора по выживанию из училища: «Если вы оказались одни на разбитом корабле, на планете, да хоть в аду, и варианты немедленной эвакуации не просматриваются, первым делом найдите безопасное укрытие и оцените количество запасов еды и, в зависимости от ситуации, кислорода. Вы должны продержаться как можно дольше, чтобы вас могли найти и вытащить. Второе – это связь. Найдите способ связаться с возможной спасательной командой. Хоть костры жгите, если это поможет. И только после того, как вы смогли себя обеспечить хотя бы первым пунктом, можете отправляться на поиск выживших».

Понятное дело, четко следовать этим пунктам я не стал и сразу же активировал передатчик скафандра. Он хоть и слабоват, чтобы добить на орбиту, но в радиусе десяти километров вполне можно связаться с таким же.

– Говорит третий лейтенант Дмитрий Воеводин, бортинженер буксира «Галилей», меня кто-нибудь слышит?

В ответ было лишь молчание. Еще пару раз я повторил свое сообщение, а после поставил его на автоматическую прокрутку и стал осматриваться. И тут меня прошибло холодным потом, так как мой мозг упорно не хотел замечать, где я нахожусь. Мои руки упирались в мягкую лесную подстилку, а надо мной возвышались могучие деревья, необычной формы. Очень крупный ствол, переходящий в густую крону, по форме напоминающую шляпку гриба, словно старательный садовник, подстриг ветки и листья.

Я не мог поверить, что нахожусь посреди такого изобилия растений. Последний раз, когда я вот так смотрел на кроны деревьев, был еще на Земле до вторжения. Сейчас же там только начали восстанавливать леса, и я уже не мечтал, что снова смогу постоять под кронами деревьев и вдохнуть запах леса.

На этой мысли я дернулся к экрану на левой руке, где выводились показания датчиков скафандра, и как завороженный прочитал:

– Азот семьдесят восемь процентов, кислород двадцать один процент, температура двадцать три градуса. – И уже удивленно добавил: – Быть этого не может.

Руки сами потянулись к шлему, но на полпути застыли. Несколько секунд я колебался, а затем мысленно махнул рукой.

– А хрен с ним, – сказал я и закрыл глаза.

Замок шлема щелкнул, и в уши тут же ворвалась какофония давно забытых звуков: шелест листьев, мелодичное цоканье, похожее на издаваемое сверчками, какое-то уханье вдалеке – в общем, все то, что сопровождало любого человека, гулявшего по лесу на Земле.

Я так и стоял, зажмурившись и не решаясь вдохнуть, но организм мне напомнил, что так жить не в состоянии, и я, наконец, сделал глубокий вдох и открыл глаза.

⁂

Подброшенная ветка подняла сноп искр, и огонь, словно живой, охотно облизал ее языками пламени. Видимо, лакомство пришлось по вкусу, небольшой костерок воспрянул духом, приподнялся и еще на несколько метров дальше разогнал от себя тьму. Аналоги местных светлячков, влекомые светом, опаляли себе крылья и падали в самое сердце костра, заканчивая свою жизнь красивым пучком желтых искорок.

Где-то неподалеку тек ручей, его шум доносился слева, и, если меня не обманывают уши, до него метров двести, не больше. Периодически по подлеску пробегали огоньки, да они тут везде – и в траве, и на деревьях, а если посмотреть в гущу леса, то их там тысячи.

Я проследил глазами за одним таким огоньком: он начал свой путь в метре от меня и, добравшись до ближайшего дерева, поднялся по стволу и исчез в листве, а через мгновение края кроны слегка заискрили. Потом мой взгляд остановился на небе, которое тускло светилось, словно тысячи лун находятся за этими облаками и равномерно их подсвечивают. Странная планета, родной звезды нет, а смена дня и ночи есть.

Окружающий меня лес тоже был странным, складывалось впечатление, что за мной постоянно кто-то наблюдает, а к ночи это ощущение только усилилось. Да и вообще, все происходящее вокруг казалось каким-то сказочным.

Внезапно недалеко от меня что-то зашуршало и послышались приглушенные удары, а затем монотонное урчание, похожее на кошачье, только не прерывистое. Но, как я ни всматривался в темноту леса, видел лишь невзрачные тени, но на всякий случай придвинул поближе двадцатиразрядный пистолет, добытый из аварийного набора. Это был уже не первый случай, когда довольно близко подбиралось какое-то животное, и мне хотелось верить, что костер его отпугивает, потому что защитить себя сейчас я был не в состоянии.

Все это крайне любопытно, но мне было не до этого, так как, несмотря на разгорающееся пламя, меня бил озноб, и, подбросив еще одну ветку, я поежился и плотнее укутался согревающим одеялом из того же набора.