Ночь была тиха и спокойна. Звуком сиплой флейты о черепицу накрапывал теплый дождь, пахло сыростью, щедро сдобренной ароматами цветов. И если бы не разговор четырех стражников у «Пьяной Башни» – самого страшного узилища императорской тюрьмы, – вполне можно было бы наслаждаться этими влажными руладам с крыш. Стражники нижнего предела башни расслаблено переговаривались, по большей части обсуждая, куда после смены пойдут пропустить по кружке пива или еще чего покрепче. Эти воины, закованные в крепчайшую сталь, даже в страшных снах не видели, чтобы кто-то из разумных мог дерзнуть и напасть на «Пьяную». Поэтому сторожевой пост давненько превратился в фикцию. А ведь когда-то было совсем по-другому. Несколько сотен лет назад вся эта башня являлась узилищем одного заключенного, и ее охраняли как полноценную сокровищницу тремя гарнизонами: внутренним, внешним и патрульной службой дальнего кордона. Увы, так уж издревле повелось: добрые дела забываются первыми, но лишения и ужасы тоже имеют свой срок. Через двести лет исчез крайний кордон, еще через двести – внешний. Несмотря ни на что, новшества продолжились, и совсем скоро был расформирован и внутренний гарнизон. «Пьяная Башня» стала просто тюрьмой для особо опасных преступников с обычной охраной из стражников. Чем думали и чем руководствовались те недалекие, кто уничтожал эти службы, осталось невыясненным.

Песнь теплого дождя вдруг омрачил странный хищный свист. Четыре широких кинжала, скорее, даже тесака, одновременно пробили гортани стражников. Крепость оружия и сила ударов были таковы, что латы и подлатники несчастных оказались пробиты насквозь, хотя, если бы их не было, головы стражников не удержались бы на своих местах. Этим вероломно убитым не удалось уйти на перерождение. Из тени вышел эльф. Это был сам Урай Безжалостный, на руке его горел перстень с ярко светящимся камнем, куда и устремились без задержки сущности сраженных, словно мотыльки на огонь. Два удара сердца – и опять дождь, тишина и покой, разве что с небольшим отличием: возле башни заработала целая вереница подавителей, а у входных ворот встал глава клана Белые Ирисы. Бледный, с горящими глазами и ухмылкой безумца, повелитель светлых поднял руку с сияющим кольцом на указательном пальце – это был условный знак.

Едва слышно для непосвященного прозвучала прерывистая трель ночной киле-киле, очень редкой хищной птицы. И тут же несколько пятерок уничтожителей, возглавляемых самим Безжалостным, словно подручные смерти, ринулись в башню, без всякой пощады сея смерть среди охраны и заключенных – свидетели им были не нужны.

В эти страшные минуты на руке безумно хохочущего Урайя Токсу все ярче и ярче сиял поглотитель, жадно и без разбора вбирая в себя души и стражников, и преступников.

На самой верхотуре башни, где все пространство было отведено под одну камеру, этот зловещий и кровавый гон, наконец, остановился, позволяя мечникам очистить клинки от крови.

Дальше продвигаться даже эти адепты смерти побаивались, века прошли, а некроса Анка Дирра, Обагренного Кровью, до сих пор побаивались. Еще бы: слухи про него ходили и в самом деле жутковатые и, если опустить все его злодеяния, невероятные. Из точно подтвержденного, того, что реально записано в летописях, только от трех его параметров голова могла пойти кругом.

Итак, первое – он до сих пор был единственным обладателем уровня шестнадцать тысяч плюс.

Второе – его сущность, идущую на возрождение, не смог перехватить ни один из имеющихся в Поясе Миров артефактов.

И, наконец, третье и самое впечатляющее – этот архимаг некрос, находясь в состоянии сущности, как-то мог управлять своей точкой возрождения, причем в очень большом радиусе от места смерти. Именно поэтому тайная служба императора безрезультатно гонялось за этим мстительным магом очень долгое время. Как уж объединенным силам Пояса Миров удалось захватить его и заключить в «Пьяную Башню», мрачная история его жизнеописаний умалчивает.

За массивный железный рычаг механизма, откатывающего дверь в проход в главную камеру, владетель схватился единолично, никому не доверив столь значимое действо. Собравшись с силой и решительностью, он налег на привод. В стене что-то противно заскрежетало, ударив по нервам, и древний механизм заработал, натужно подвывая волчьей стаей, словно бы предупреждая: «Что же вы делаете, безумные?! Одумайтесь!»

Похоже, у повелителя светлых Создатель не только разум отобрал, но еще и интуицию, и слух. Неизлечимо больному гордыней уже мерещилось, что вот этим черным воротом он взял и перелистнул историю Пояса Миров, и прямо сейчас именно он, Великий Урай Токсу, начинает писать новую ее главу. Что-то за стеной ухнуло камнепадом, а внешний запор – огромный металлический диск метра четыре в высоту и метр в толщину – послушно перекатился влево, открывая проход.

Из этой каверны на пришедших порхнуло непередаваемым смрадом, заставив эльфов схватиться за носы, лишь бы не вдыхать ужасающее амбре. Они осторожно вошли, осеняя себя защитными круговыми жестами.

Сказать, что увиденное не поразило эльфов – ничего не сказать: они остолбенели, сталагмитами приросли к основанию. Еще бы: помимо пугающего заключенного, все здесь – буквально все: свод, основание, стены и даже инструменты для ухода за заключенным, – было сделано из драгоценного лирития. Отвратительные ножницы с ручками метра по два, длинные швабры (скорее всего, предназначенные для мытья заключенного), длинные копья с зажимами (видимо, для кормежки) – и всё это из драгоценного лирития.

«Да здесь настоящая сокровищница!» – возбужденно подумал повелитель, разглядывая необычное узилище самого опасного существа в Поясе Миров. Но больше его интересовало другое, и, осознав в полной мере, что все, хана, он про себя грязно выругался, ибо план освобождения летел к темным богам. Как разрушить оковы из лирития на заключенном, он не знал. Да, конечно, если пригнать сюда специалистов, возможно, за сутки они и смогут это осуществить, но столько времени у них явно не было.

«Что ж, будем отыгрывать до последнего, может, сам узник поможет. Кому, как не Кровавому, знать, как разрушить эти металлические путы».

Камера последнего из некросов была большой и круглой, с очень высоким потолком. Где-то посередине, метрах в четырех от основания, как паук на своей паутине висел голый заключенный. Правда, вместо эластичной сети у него были цепи. Высокий, худой, жилистый, с отросшими волосами, свисающими седыми прядями. Растянутые ноги и руки, да и само тело было заключено в широкие металлические оковы с проушинами, к которым крепились звенья цепей. Дальше они шли к огромным блокам, а через них уже поднимались вверх, в узкие шахты на своде: скорее всего, там, в верхней части башни, находился механизм, регулирующий натяжение цепей.

– Зачем пожаловали, ушастые? – прошипел висевший на цепях и глухо, словно простуженный, засмеялся.

Затем шумно, как животное, принюхался, видимо, учуял кровь и резко повернул голову в сторону вошедших. Лица его за спутанными волосами не было видно, но большинство воинов едва сдержалось, чтоб не броситься подальше от этой проклятой башни. Вперед на негнущихся ногах выступил Урай Токсу, решив не юлить и сказать все как есть.

– Здравствуй, Анк Дирр, Обагренный Кровью. Мы здесь, чтобы заключить сделку и освободить тебя. Нами вырезаны все в башне, но мы не знаем, как разрушить эти оковы, – и эльф показал на цепи.

– О-о-о, рубить лиритий… Ваши предки были умней, ушастый.

Это прозвучало так, будто у висевшего на цепях имелось множество других способов избавиться от оков из металла, блокирующего магию. Обидные слова про ушастых, видимо, позволили Ураю Токсу прийти в себя, и он яростно заорал:

– Эй ты, уродливая древность! Времени нет с тобой зубоскалить, мне нужно твое беспрекословное служение, скрепленное клятвой Системы. И только потом мы сделаем все, что скажешь, для твоего освобождения. Иначе мы уходим, а ты так и будешь висеть здесь с грязной задницей еще целую уйму тысячелетий.

Все это время заключенный то ли истошно в голос хохотал, то ли хрипел, то ли кашлял, дергаясь и гремя цепями. Но продлилось оно недолго: в единое мгновение словно из ржавой болотины вырос сияющий кристалл – отражаясь от стен, зазвенел, загремел четкий, идеальный оперный баритон.

– Я, Анк Дирр, Обагренный Кровью, клянусь в вечном и беспрекословном подчинении повелителю светлых, моему господину Урай Токсу. – Через небольшую паузу висевший на цепях продолжил: – Мой повелитель, для освобождения мне нужно отпить свежей крови, чем больше, тем лучше, и два ведра той же субстанции, чтобы полностью облить меня. Ну и смерть – желательно, отсечение головы.

Словосочетание «мой повелитель» из уст самого грозного в истории некроса окончательно снесло голову лидеру Белых Ирисов: ему уже мерещился ни больше, ни меньше, трон Императора Пояса Миров. Убитых, лишенных сущностей, а значит, теперь стертых в Системе и ставших обычными трупами в башне, было даже больше, чем требовалось. Эльфы кривились, ругались, проклинали про себя лидера клана, но приказ выполняли быстро. Повезло тем, кого отправили на вершину башни, дабы опустить, насколько это возможно, заключенного к основанию.

Поджарый некрос, облитый с ног до головы кровью, упился ею так, что стал похож на сторожа пивоварни: огромный живот, осоловевший вид. Невероятно довольный, с ухмылкой на страшном кровавом лице, он качнул головой, мол, готов, давайте, и один из подручных повелителя с удовольствием одним ударом отрубил голову проклятому магу.

Та, все еще страшно щелкая челюстью, ударилась об основание, а Урай Токсу почувствовал нешуточное беспокойство: он заранее приготовился отслеживать возрождение своего нового слуги. Голова лежала, обезглавленное тело висело, а он даже сущность некроса не смог увидеть. Но, что еще хуже, он даже почувствовать его не смог. Урай закричал от возмущения и непонимания и задействовал кольцо «Поглотитель душ». То резко вспыхнуло, ослепив окружающих, и тут же громко взорвалось, оторвав Владетелю два пальца. Урай даже закричать не успел, как всю камеру с противным шумом завалила земля, укрыв эльфов по грудь. Повезло тем, кто стоял под цепями; их не засыпало. Один из эльфов, увидев рядом с собой несколько разбросанных могильных плит, истошно заорал:

– Кладбищенская земля!

Но вместо того, чтобы побыстрей выбираться, этот несчастный замахал руками. И почти тут же одну из них отхватила ужасающая тварь, что-то среднее между мумией и глубоководной хищной рыбой. Лицезреть ее морду – дело само по себе отважное: выпученные глаза-столбики, как у краба, вместо носа две слизистых дыры, но самое впечатляющее, что было у этой образины, – челюсти. Мощные, ярко светящиеся, с выпирающими под углом редкими двадцатисантиметровыми зубами-иглами. И надо всей этой кошмарной прелестью торшером мощностью в шестьдесят ватт сиял, пусть и тускловатый, но фрейм.

Мертвец-Проглот уровень 2 835

Специализация: Пожиратель Плоти

Ужасающая «красота» не стала даже отбегать – тут же, рядом с пострадавшим с рвением гиены и похожими подвываниями она стала поглощать «аппетитную» руку эльфа. Воин, наконец-то, нашелся и, каким-то чудом извернувшись, даже с таким ранением одним ударом подрубил образине ноги.

По немаленькой камере уже разливались крики, стоны, свист клинков и призывы сплотиться. Пугающий маховик трагедии почти в самом центре столицы миров вовсю набирал обороты.