ССО-77. «Украина» – Сургут-Уренгой

«Под крылом самолёта,

о чём-то поёт зелёное море тайги».

На следующий стройотрядовский сезон, после окончания 2-го курса Командир уже заранее начинал вербовать своих друзей: Байрона, Куска и Мишу, но в связи с определёнными проблемами, вылившимися в то, что он был вынужден покинуть общежитие БКК и переселиться «Гигант», стал реже встречаться с ними. Да и по весне у них начались обычные проблемы, Байрон страдал из-за музыки и неразделённой любви к девушке Таньке, «завалил» весеннюю сессию и оставался на лето в общаге сдавать «хвосты» и петь песни абитуриенткам, а «местных» Куска и Мишу поначалу не отпускали в ССО родители, боявшиеся возможных трудностей и испытаний для их детей. Радовало только то, что со временем Командир становился для них своего рода авторитетом, как старший наставник их шалунов, мол после армии, староста и все такое.

Когда Кусок, например, приходил на пирушку в БКК с неизменной 3-х литровой банкой портвейна, то он быстро напивался, не дожидаясь окончания церемонии, по поводу которой состоялась эта самая вечеринка или концерт Байрона и ложился спать мирно, посапывая своим большим носом. Вечером, когда Командира вызывали вниз к телефону у стола дежурного по общаге, оказывалось что всегда звонила его мама и она знала у кого надо было спрашивать о судьбе сына:

– «Что Вы говорите, Толик уже устал и уже спит на Вашей кровати. Как хорошо, что Вы за ним присматриваете, большое спасибо. Я спокойна, пусть он завтра после занятий домой приходит». —

Командир, конечно не стал ей говорить, что Толик уже выспался и уже играет в преферанс и вряд ли завтра пойдёт на занятия.

Миша М., как-то затащил Командира в свою большую квартиру на улице Веснина и пока он переодевался в своей комнате, к Командиру из своего кабинета вышел знаменитый отец-академик, пригласил к себе и провёл с ним светскую беседу, на предмет того, кем может вырасти его сын, оболтус бородатый, будет ли он все время бегать лохматый с пластинками по городу или станет когда-нибудь полноценным членом коммунистического общества? Что он на этот счёт считает, его старший товарищ послуживший уже в армии.

– Надо бы воспитать его, проверить в тяжёлых условиях, типа поработать в стройотряде, – отвечал вежливо Командир, стесняясь наступить ногами на красивый ковёр.

– Отпустите его на лето-это лучше, чем по городу болтаться с пластинками. —

– Да, Вы правы, я над этим вопросом уже думал, полагаю, что после 3-го курса можно будет его отпустить в стройотряд под Вашу ответственность», – сказал академик и предложил ему выпить армянского коньяка.

Той весной на слуху был дальний отряд в Магадан, все стремились записаться в него, пытался и Командир, и даже вроде уже получилось, но потом все неожиданно переиграл ось, и он поехал бригадиром в дальний отряд «ССО-Украина-77» в Сибирь, в тайгу, на знаменитую трассу Сургут-Уренгой.

«А в этот край таёжный, только самолётом можно долететь…»

Летел ССО туда самолётами: Харьков-Москва, Москва-Тюмень. Тюмень-Сургут. В Сургуте всем отрядом вместе пробыли только два дня, затем бойцов распределили по бригадам и вертолётами разбросали по участкам трассы. Вместе всем отрядом опять соберёмся только перед отъездом на обратном пути, странно это было по сравнению с прошлогодним кустанайским отрядом, где все три месяца жили в палатках одним лагерем с утренними построениями и вечерними посиделками у костров, развлечениями с местным населением и даже общим фестивалем Кустанайской зоны ССО посреди лета с концертами, соревнованиями делегатов всех отрядов, собравшихся на 2–3 дня в Кустанае.

А тут одинокая бригада из 10–12 человек с поварихой и двумя местными «вальщиками» леса, приданными для усиления заброшенными вертолётами посреди тайги. Красота! Жутко, но интересно.

Бригаду размещали посреди 5-километрового участка трассы, где уже ранее прошли геодезисты и разметили вбитыми в землю колышками направление будущей дороги. В первые два дня обустраивали лагерь, ставили палатки, строили кухню с обеденным столом, туалет и пр. Вальщики леса в то время уже начинали валить бензопилами «Дружба» всю растительность, что размещалась в 25 м от каждого колышка влево и вправо. На первом нашем участке недалеко от Сургута растительность там была неслабая, помимо всяких кустарников и молодых деревьев росли высокие сосны, ели и могучие кедры, кроны которых закрывали небо если они росли рядом. Тайга, одним словом.

«А я еду, а я еду за туманом, за туманом и за запахом тайги…»

Вальщики леса-были местные – профессионалы, но, когда деревья стоят стеной, а они хоть и стараются валить так, чтобы деревья ложились на земле рядышком, тут хоть какой не делай правильный «подпил» и «надпил», огромный кедр может при падении так «сыграть» стволом, что валится как ему придётся, из-за этого образуются так называемые «завалы». Бригада делилась на «обрубщиков» веток, которые ходили с топорами на длинных ручках, т. н. «канадский» топор и обрубали ветки, остальные бойцы были «кладовщиками», которые должны были складировать обрубленные от веток стволы деревьев в подобие стеллажей.

Завалы было трудно обрабатывать от веток, большие стволы нельзя было и всей бригадой на «Ура» поднять, их оставляли на местах, короче работа весёлая и поначалу уставали страшно. Раз в неделю прилетал вертолёт с командиром и местным прорабом, привозили продукты, письма, подарки к дням рождения и необходимые вещи, подсчитывали проделанный объем работ и рассказывали, как идут дела у других бригад.

Когда наконец мы закончили свой первый «убойный» участок и собрали лагерь, нас перебросили на вертолёте на другой участок – севернее к Уренгою.

 
«Лётчик над тайгою точный курс найдёт,
прямо на поляну посадит вертолёт…»
 

Здесь было полегче, севернее к Полярному кругу тайга становится поменьше, деревья не такие мощные как на южных участках, работа шла веселее, обрубщики иногда даже догоняли вальщиков, и они уставшие давали свои бензопилы потренироваться и обучали азам своего мастерства.

Даже постоянные комары и гнус уже не так досаждали, или может быть мы научились бороться с ними. Поначалу пользовались жидкостью «Дэта», которую нам постоянно привозили, по инструкции вроде бы комары не должны были нас донимать 6–8 часов, но гнус не воспринимал её только первый час, а потом налетал более озверелый, даже накомарники не спасали, а в них неудобно было работать.

Кто-то случайно смешал «Дэту» с сапожным дёгтем и обмазался этой жуткой смесью замученный комарами. И, о чудо, они его стали облетать стороной! Мы все немедленно последовали его примеру, ходили блестящие и черные как негры, но ни одна тварь на нас уже не садилась, даже накомарники забросили подальше, а прилетевший на проверку Комиссар поначалу даже испугался нас, подумав, что не туда залетел. Где-то на трассе был отряд из темнокожих бойцов из Эфиопии.

Научились мы в отсутствие воды утолять жажду, продавив сапогом в болоте ямку и накрыв её чистым носовым платком пить жидкость оттуда, научились ориентироваться в лесу, когда отклонялись от трассы и делая зарубки на стволах деревьев, научились находить чагу для заварки чая и ловить рыбу на голый крючок в одиноких озёрцах, попадавшихся на трассе, откуда там только караси и щуки брались? Научились даже топорами кидать в тетеревов и дроф лесных, иногда удачно, постоянно ждали медведей, но так и не дождались.

Там же в палатке в августе 1977 года, как-то утром по транзистору услышали печальную новость, что в своём поместье «Грейсленд» в городе Мемфис, штата Теннесси, США умер король рок – н-ролла Элвис Пресли, горевали все очень по этому поводу сильно.

В конце лета нас перебросили на третий участок нашей бригады в районе Тарко-Сале, Ямало-Ненецкого автономного округа.

«Под крылом вертолёта уже не поёт – зелёное море тайги…»

Вот здесь была красота, могучая тайга закончилась, началась тундра, а в тундре деревьев нет, или почти нет – карликовые всякие там кустарники и сосны, ягельные поля полные грибов и реки Пякипур и Айваседапур полные рыбы. Бригада там свой участок в 5 км за пару недель проскочила с криками «Ура-скоро домой!» там же на нас впервые за лето выехали на оленях местные аборигены чукчи, то есть ненцы.

Старый мужик с морщинистым лицом, узкими глазами с трубкой во рту и кухлянке, остановил своего низкорослого рогатого друга возле нашей бригады, отдыхавшей после обеда, и спросил:

– «Сюдент! Водка – есть? —

– Нет, мы студенты, типа-сухой закон у нас, сами бы выпили за встречу». —

Дед подумал, пожевал губами и продолжил:

– «А чикалон есть? —

– Тоже нет, сами вот уже три месяца не бреемся». —

Все-таки он не хотел просто так уезжать и уже с улыбкой спрашивает:

– А ДЭТ есть? —

– Да, этого говна, полно». —

Даём ему неполную коробку с 100-граммовыми флакончиками жидкости. Он молча и деловито откручивает крышечки с них и один за другим выпивает сразу штуки три, также молча падает с оленя и засыпает, его подруга такого же возраста молча стреножит оленей, подкладывает спутнику жизни под голову тюфяк, садится рядом и также молча курит свою трубку.

«Трубку курит-бабушка его…».

А мы с удивлением смотрим на них и думаем:

«А, что разве так можно было? Оказываются ДЭТу ПЬЮТ!!!

Там ведь написано на этикетке, что принимать внутрь категорически нельзя, смерти подобно!?»

Гости провели с нами всю ночь, утром дед проснулся как ни в чём не бывало, попил чаю, покурил свою трубку, взял своё ружье и пошёл в лес, три раза там выстрелил и принёс с собой трёх глухарей и бросил их нашей поварихе, мы в ответный знак благодарности подарили ему полную упаковку «Дэты», после такого обмена любезностями гости вскоре отбыли на оленях опять в свой лес.

Обратно в Харьков мы летели через славный город Салехард, где целый день бродили по деревянным тротуарам в ожидании самолёта на Москву.

«Пусть кто-то живёт в роскошных квартирах, сидит на диванах, ходит по мягким коврам. Такая жизнь не для нас. Мы – Романтики. Нам куда милей тайга, шалаш, костёр, комары, палатка с транзистором и песня под гитару:

«На битву и доблестный труд, расправив упрямые плечи, вперёд комсомольцы идут…»

В Харькове по возвращении мы получили заработанные деньги по 600–700 рублей на человека, а магаданский отряд привёз по 1000 рублей, чем установил на долгие годы недосягаемый рекорд. В сентябре, когда все нормальные студенты едут на «картошку», стройотрядовцы отдыхают. Командир съездил в Курчатов, где вместе с Эдом помог родителям выкопать картошку на даче и в первый раз поехал в Крым, в спортивно-оздоровительный лагерь «Студенческий» от института ХПИ в местечке Карабах под Алуштой.