3. Барт Эриксон

Прошло три года.

Жизнь Крониных очень изменилась. Рыбацкое счастье не оставляло Ирвина. Он приобрёл холодильные шкафы и морозильную камеру, установил прочные связи с десятком серьёзных заказчиков в Сент-Себастьяне.

Часто навещал Нью-Прайс Барт Эриксон, привозил Лерану и Леде свежие видеокассеты, книги и журналы. От брата и сестры трудно оторвать взгляд: индейская кровь придала изящной женственности Леды, унаследованной от матери-француженки, полудикую, чарующую красоту; Леран выглядел атлетом, только что сошедшим с обложки «Фэнтэзи», журнала, рекламирующего фантастические фильмы об инопланетянах.

Свободное от рыбачьего промысла время Леран отдавал чтению и видеомагнитофону. Спал он не более четырёх часов в сутки, ел очень мало, но выглядел всегда жизнерадостным. За эти годы он обрёл спокойствие и невозмутимость, достойные восточного мудреца, чем ставил в тупик не только Эриксона, но и Эрнеста Мартина. С помощью Барта Леран успешно сдал экстерном экзамены за колледж и готовился таким же образом получить диплом выпускника гуманитарного факультета университета Сент-Себастьяна.

Память детства так и не вернулась к Лерану. Возможно, взамен потери судьба раскрыла в нём новые, весьма оригинальные способности. Или, как старался думать Ирвин Кронин, они явились следствием увлечений йогой, с которой познакомился в рабочем видеоархиве Эриксона. Барт с Ирвином не раз обсуждали особенности Лерана, его удивительные дарования. Леран очень любил море, часто нырял с лодки и подолгу оставался в воде, чем вызывал поначалу тревогу Ирвина.

В последний год он подружился с дельфинами, они стали приплывать на берег Нью-Прайса, сопровождая лодку Крониных, чем приводили в восторг Леду. Леран однажды сказал отцу, что это дельфины загоняют рыбу в их сети, причём сами выбирают нужную. Но тогда выходило, что дельфины знали Лерана до того, как он обнаружил их сам. Так появилась ещё одна загадка, связанная с сыном Ирвина Кронина.

Раз в месяц, иногда вместе с Ледой, Леран проводил два-три дня в Сент-Себастьяне у Эриксона. Город не произвёл особого впечатления вначале, не увлёк его и после. Его всегда тянуло в порт, ближе к морю. Стеклобетонное здание телекомпании «Независимость и прогресс» находилось недалеко от центральной площади. Всякий раз, когда они проезжали через площадь, Леран просил остановить машину у статуи, являющейся символом города.

Он выходил из машины, останавливался в десятке метров от статуи, вознесённой на пятиметровый постамент, и пристально вглядывался в неё. Барт, опершись локтем о полураскрытую дверь, наблюдал за ним, пытаясь понять причину такого интереса. После усвоения всей информации о святом Себастьяне Леран заявил Барту, что образ святого, – это символ всего человечества, больно раненого собственными пороками и слабостями. И некому вырвать из ран жалящие стрелы, а у самого Себастьяна-человечества не хватает сил или мудрости. А кровь продолжает течь… Кровь – душа, дух человеческий…

Услышав такое объяснение, Барт надолго задумался. К оригинальности мышления младшего Кронина он успел привыкнуть, но понять, откуда что в нём берётся, было выше всех умственных сил. К тому же он невольно примерял оценки Лерана к себе, что вызывало внутреннее неудобство.

Наконец пришло время новых перемен в семье Крониных, – освободилось место ассистента у Эриксона на любимом Лераном телеканале «Планета сегодня». Предложение Эриксона вызвало бурю радости у Лерана, сломав скорлупу йоговской невозмутимости. Этот всплеск эмоций надолго запомнился Эриксону, став последним напоминанием о прежнем, открыто непосредственном мальчике, вызывающем безоговорочную симпатию. Но ещё твёрже, до последнего слова и восклицания, отложился в его памяти тот вечер, проведённый семьёй Крониных в полном составе на морской прогулке. К тому времени Мария и Ирвин окончательно сроднились с Бартом как с сыном; и сам он убедился в том, что обрёл новую семью.

Известие Эриксона Ирвин посчитал столь серьёзным, что отменил рыбную ловлю и объявил всем полную свободу выбора отдыха. После суеты приготовлений новая лодка Крониных унесла их за горизонт моря, откуда не видно ни домов Нью-Прайса, ни телевышки Сент-Себастьяна. Впрочем, то была уже не лодка, а настоящий катер, оборудованный мощным дизелем, лебёдкой и прочими снастями.

Ирвин остановил катер в месте падения золотого дождя, избранном им с Лераном для ловли рыбы. Остальные рыбаки Нью-Прайса без возражений закрепили пугающий их район акватории за Крониным и никогда не нарушали его незримых, но чётких границ. Так семья Крониных обзавелась собственным участком моря.

Ирвин заглушил двигатель и наступила тишина. Общее волнение проявилось в молчании. Первым не выдержал Барт и прибегнул к испытанному средству, – фляжке с виски. Сделав приличный глоток, он протянул её Ирвину. Но тот отказался движением руки и сказал негромко:

– За всю жизнь мы с Марией второй или третий раз имеем возможность вот так отдохнуть. Свободно посмотреть на море и небо… Мария, мы и не мечтали о таком?

Мария, легко вздохнув, посмотрела долгим любящим взглядом в глаза Ирвину, затем перевела его поочерёдно на Леду, Лерана, Барта.

– Да, отец… Так, чтобы все вместе, рядом, и без…

Она не сказала, без чего, но Эриксон прочитал недоговорённое по опухшим от рассолов и уколов рыбьих плавников красным рукам с изломанными ногтями, по морщинкам, скрывшим былую красоту.

– Как безмерен мир, и как малы мы… А в одиночку человек совсем ничего не стоит, – завершил свою подготовительную мысль Ирвин.

Тягостное молчание снова окутало катер Крониных. Барт потянулся было снова к фляжке, но Леран вдруг наклонился и опустил руку через борт в воду. И через минуту, не более, начался настоящий праздник.

Десяток дельфинов, разом вынырнув из воды так, что их хвосты оказались в воздухе, принялись за синхронное исполнение всяческих пируэтов-фигур: от кувырков до стояния на хвостовых плавниках. Даже Ирвин, видевший на море всякое, застыл в изумлении. Только Леран выглядел спокойным. Реакция Марии и Леды была почти одинакова. Леда вначале восхищённо смеялась, затем вместе с матерью неотрывно наблюдала за игрой бело-голубовато-чёрных умных хозяев моря. Их гладкая кожа влажно светилась, вода бурлила зеленоватой пеной. Барт Эриксон пытался смотреть одновременно на дельфинов и на Лерана, стараясь раскрыть секрет управления морским танцем. Но так ничего и не выяснил за целый час представления.

Но вот дельфины собрались группой у одного борта, напротив Лерана, и застыли, высунув морды и щёлкая челюстями, издавая резкие короткие звуки. Леран снял рубашку, улыбнулся и успокаивающе произнёс, смотря на Марию:

– Не волнуйтесь. Я сейчас.

И, поднявшись на ограждение борта, бросился в воду. Через несколько секунд на месте дельфинов в спокойной воде только вихрились водовороты. Леран исчез на глубине вслед за животными.

Ирвин, обратив внимание на взволнованное лицо Марии, сказал:

– Не переживай, мать. Для нашего Лерана море как родной дом.

Барт посмотрел на часы, запомнив положение стрелок. Говорить никому не хотелось. Ирвин принялся за осмотр двигателя, остальные неотрывно наблюдали за морем у лодки, ожидая появления Лерана. О дельфинах никто уже не думал.

Леран появился неожиданно, подняв в вытянутых руках несколько кусочков коралла и две раковины. Прежде чем принять в лодку дары моря, Барт взглянул на циферблат часов: прошло тридцать минут! Леран легко подтянулся и прыгнул в лодку, не коснувшись ногами борта.

– Вот и подарки всем, – дыхание Лерана было абсолютно спокойным, будто он вернулся из пешей прогулки, – Жемчужины маме и Леде, кораллы мужчинам.

Барт Эриксон, удивлённый не меньше дам, обратился к Ирвину. Старший Кронин не спеша закончил ненужную суету у дизеля, – он вёл себя так, словно ничего экстраординарного не произошло. И словно под ними не пятидесятиметровая толща солёной воды, а пляжная полоса у Сент-Себастьяна, охраняемая спасателями на катерах и вертолётах. Ирвин ножом вскрыл раковины. В них сверкали две крупные серебристые жемчужины. Как Леран угадал? На такой глубине и безошибочно выбрать нужные! После недолгого замешательства Барт спросил:

– Если это так просто… То есть возможно… Почему бы вам не сменить свой промысел?

Ирвин бросил на него быстрый взгляд.

– Я думал над этим. Не наше это дело. Быстрое богатство не приносит счастья. А сегодня… Сегодня – такой день…

Наконец и Мария пришла в себя:

– Леда, наши мужчины проголодались. Пора нам взяться за обед.

Через десяток минут на складном столе разместилась домашняя, знаменитая на всё побережье, рыба в разных видах, и овощные блюда. Мария обеспечивала насущные потребности семьи, не выходя за пределы своего хозяйства. Даже хлеб она пекла дома, в электропечи.

Обед неспешно продолжался почти до сумерек. Получасовое напряжение от ожидания Лерана быстро рассеялось. Мария изо всех сил угощала Барта. Леран почти не притрагивался к еде, Ирвин старался не отставать от Барта, разделив с ним его фляжку и свою бутылку, припасённую Марией. Леда вспоминала танец дельфинов, весело и беззаботно спрашивала о разных пустяках Барта. Больше всего её интересовало, чем будет заниматься Леран на телестудии.

Когда зажглись первые звёзды, Леда удовлетворила своё любопытство будущим брата и перешла от земли к небу.

– Барт, а ты знаешь названия звёзд? Ну, вот этих? – она протянула руку к небу, нацелив указательный пальчик в яркую звезду, нависшую прямо над горизонтом.

– Откуда? – удивился Барт, – Мои звёзды ходят по земле.

– И папа не знает. Он только Полярную знает и Большую Медведицу. А вот Леран знает всё небо! Леран, ну скажи им!

Леран оглядел небосвод и спокойно сказал:

– Если бы утром… По утрам небо интереснее.

– Чем же утром небо привлекательнее? – удивился снова Барт.

– Не все утренние звёзды видны вечером. Да и не во всякие дни небо одинаково. У меня есть своя звезда. Она загорается там, где встаёт Солнце. Утром.

«Ещё один сюрприз, – подумал Барт, – Я и не знал, то его так серьёзно интересуют звёзды. К земным ещё и небесные тайны…»

– Вот! – воскликнула Леда, – Об этой звезде даже я ничего не слышала. Ты должен рассказать сегодня же!

– Хорошо, – кротко согласился Леран.

«А ведь Леда имеет над ним власть или влияние, превосходящее авторитет любого из нас, – понял Барт, – Видно, как ей не хватало брата, так ему – сестры. Что есть загадка того же золотого дождя в сравнении с тайной его прошлой жизни! Каково же было его детское окружение?»

Угас последний луч. Леран начал с Полярной звезды. Обрисовывая созвездия, он захватил полосу, включившую Кассиопею, Персея, Тельца, Ориона… Затем прочертил рукой прямую через Пояс Ориона. С одной стороны прямая начиналась от яркой звезды Альдебаран, с другой уходила дальше, за почерневший горизонт, к юго-востоку.

– Там, сейчас не видно, – созвездие Большого Пса. А самая яркая звезда созвездия будет светить утром, когда эта прямая линия укажет точно на восток. Древние египтяне знали её хорошо.

– Сириус? – неуверенно спросил Барт.

– Барт, я был уверен, что ты знаешь, – тихо сказал Леран, – Ведь ты не можешь знать меньше меня.

– Когда ты успел стать астрономом? – спросил Барт, вспоминая, что он знает о Сириусе.

Интересно ведь, почему Леран выбрал себе именно эту звезду из нескольких тысяч. Если считать видимые глазом, конечно.

– Само собой получилось. Звёзды легко запоминаются. Разве небо менее красиво, чем Земля?

– А далеко твой Сириус от Земли? – спросила Леда.

– Свет Сириуса летит к нам меньше десяти лет. Совсем недолго. А вот сама звезда, излучающая свет, для нас, людей, недостижима, – ответил Леран, – Странно, правда? Всего десять лет, а не добраться ни за какую жизнь…

– Свет Сириуса.., – вполголоса пропела два слова Леда, – Как красиво звучит. Леран, ты у нас стал говорить как поэт. Мама, мой брат будет знаменитым поэтом… Как замечательно! Я буду коллекционировать твои книги, Леран. Ведь у меня нет ни одной коллекции, и похвастать нечем.

– Я постараюсь, Леда, – пообещал Леран.

И заговорил незнакомым Барту голосом, звуки которого складывались в звонкие музыкальные фразы чужого языка. Но звучали они очень близко, знакомо…

– …Бело-голубым Сириус стал недавно. Тысячу лет назад он был ещё красным. На самом деле Сириус – тройная звезда. Сиги-толо, По-толо, Эмме-йа-толо… Звезда Сиги-толо имеет две планеты, толо таназе. Толо, – звезда… Так говорят догоны. Звезда По-толо взорвалась и из красного гиганта стала белым карликом. Теперь она по размерам как Земля.

«Вот оно что! – Барт даже восхитился широтой интересов Лерана, – Народ Магриба… Догоны. Даже не народ, а малое племя из северо-западной Африки, имеющее странную древнюю память-знания о небе. Сведения, которые начали подтверждаться всего десятки лет назад. Возможно, у них имеется знание и земных тайн… Помнится, я сам обратил его внимание на догонов».

– Догоны – это народ, который всегда знал о Сириусе больше, чем всё человечество. Одна из мировых загадок. Я думаю, их предки прилетели с Сириуса. На космическом корабле. А если так, то этот корабль где-то хранится. Или то, что от него осталось. Барт обещал мне, что когда-нибудь мы с ним отправимся в Африку к догонам, – Леран посмотрел на Барта; при свете звёзд и ущербной луны его голова окуталась тёмно-золотым ореолом. И, – две золотые звезды, излучающие вопрос.

– А как же! – твёрдо сказал Барт, – Обещания надо выполнять. Закон для мужчины. Поедем. И возьмём с собой Леду. Если она не будет против.

Леда всплеснула руками.

– В Африку! Как интересно! Сегодня такой день… И вечер тоже… Всё, что сегодня задумаешь, обязательно исполнится. Ведь так? – она перевела взгляд с Барта на Лерана.

– Я знаю их мифы в пересказах. Это не совсем точные знания. Да и ключа к их пониманию у людей, которые побывали у догонов, нет. Думаю, самое главное они хранят крепко, – продолжил свой рассказ Леран.

«Хранят крепко… Как быстро этот мальчик, найдёныш с неизвестным прошлым, стал разбираться в сложных проблемах. Он найдёт ключ, о котором говорит, без сомнения, – думал Эриксон, любуясь сиянием вокруг головы Лерана, – И как же мне хорошо среди них! В своей семье не так… Да её, семьи, собственно говоря, нет. Неполные семьи – лишь название, в них нет нужного тепла ни для кого. Сёстры только и думают, что о моей помощи. О зелёненьких бумажках. А мать думает о дочерях. А здесь, – здесь мою малую помощь просто принимают, чтобы только не обидеть. Леран, – он и без меня пробьётся. Со мной – только путь будет покороче, поменьше ухабов… Если разобраться, я от Крониных получаю неизмеримо больше, чем отдаю. Вот такие часы вместе, – они бесценны. Не знаю, что меня ждёт впереди, но постараюсь сделать всё, чтобы Леран не испытал той горечи и унижений, что выпали мне. И той безрадостности, через которую прошёл Ирвин. Затеряться, пропасть в нашем мире легко».

Барт снова прислушался к рассказу Лерана о Сириусе и догонах, отметив, что Ирвин углубился в собственные мысли, проблемы связи Земли и космоса были далеки от его интересов. Ирвин Кронин, человек с философским складом ума, как и все отягощённые жизнью люди, в минуты отдыха обратился внутрь себя. Едва ли ему доставало времени, чтобы разобраться в самом себе, понять себя. А Леран уже теперь стремится к самопознанию. Пока через Сириус, через Атлантиду… Пожалуй, он взрослее и меня, и Ирвина, несмотря на практическую наивность.

– …Спутник главной звезды красный гигант Йуругу взорвался сверхновой и стал белым карликом. Это был уже второй взрыв в системе Сириуса. Первый случился намного раньше. Тогда катастрофа постигла другой спутник главной звезды, звезду с двумя планетами. Вместе планеты называли Номмо, – близнецы. Одна из них, с именем Манде, тоже взорвалась. Обитатели Манде предвидели конец своего света и заранее покинули планету. Может быть, и не один, а несколько их космических кораблей достигли Земли. Они опустились на плато Кандагара в Африке и занялись просвещением земных племён. Вот откуда мифы догонов.

Леда слушала Лерана очень внимательно. И решилась наконец на собственное мнение.

– Леран, ты найдёшь то, что осталось от их космических кораблей. А мне жаль планету Йуругу. Тысячу лет назад… Ведь на ней тоже могли быть живые существа. Так нельзя… Ведь правда?

– Правда, – отозвался Леран, – Я думал об этом. Не исключено, что и они выжили. У жрецов догонов могла сохраниться постоянная связь с Сириусом. Радио или ещё что-нибудь… Но чтобы узнать, надо познакомиться с догонами. Ведь так, Барт?

– Леран, остановись. Ты сделаешь из Леды поклонницу догонских жрецов. Да и ночь уж совсем чёрная. Луна куда-то пропала. Ирвин, у нас есть свет? Я в морской технике ничего не понимаю.

Ирвин включил освещение: лампочку под отражателем над столом, укреплённую на алюминиевой перекладине, на которую натягивался брезент в случае непогоды.

– И давайте поступим так. Пока Сириус Лерана не взошёл, наловим свежей рыбки чуть-чуть, на удочки, и зажарим на берегу. Лучше на углях. Хочется чего-то свеженького, горяченького. Попроще и побольше, – сказал Барт и улыбнулся Марии, – Деликатесы так хороши, что я боюсь привыкнуть. Что тогда делать?

* * *

Звёздное настроение не оставляло их до той минуты, пока не заалели угольки на остатках костра рядом с коптильней во дворе дома…

* * *

Городские дни лепились друг к другу быстрее и плотнее, чем поселковые. И получались из них короткие, но вместительные недели. Прошёл месяц, – и Леран ориентировался на студии, как в родном кронинском доме.

Барт вынужден был почти насильно отрывать его от компьютерной сети раз в неделю, чтобы отвезти в Нью-Прайс на сутки. Желание Марии и Ирвина было для Эриксона внутренним законом. А Леран продолжал меняться. Правда, некоторые его действия и поступки по-прежнему можно было предсказать. К числу таких относилось и его отношение к статуе святого Себастьяна. Он уже окончательно отождествил истекающего кровью древнего юношу с немолодым человечеством. Всё более широкое знакомство с мировой прессой нисколько не прибавляло этой первой оценке оптимизма. Последним его замечанием на площади было следующее: «Нет, без помощи со стороны он не освободится от стрел».