Барт слушал молча, понимая, как трудно Ирвину говорить. Труднее, чем скрывать. Странно, но семейная тайна не поразила его, – он был внутренне готов к чему-то такому. Но всё равно не без волнения слушал рассказ о том, как Леда нашла Лерана на берегу, как неизвестный юноша оказался в семье Крониных, о долгих ночах в обсуждении новой реальности, о непростом решении, принятом на семейном совете.
– …Самое интересное, – продолжал Ирвин, – Леда поверила моей выдумке, что Леран её брат. Желаемое для неё стало действительностью. Мне кажется иногда, что Леда внутренним складом больше походит на Лерана, чем на меня или Марию. Вы понимаете, любой тайне положен предел. Леран взрослеет, и я больше ничего не смогу для него сделать.
Последняя фраза, понял Барт, далась Ирвину с особым трудом. Привыкший во всём и всегда полагаться на свои силы и ум, Кронин понимал, что в решении будущей судьбы Лерана их будет недостаточно. И обращался теперь за советом и с просьбой о помощи к нему, Эриксону, «человеку из Большого мира».
– Мне приятно, что у вас от меня нет тайн. И вы знаете, я сохраню её. И ещё… Ваша семья как-то незаметно стала мне своей. Нет, не просто близкой, а по-настоящему своей, родной. И вы можете на меня рассчитывать во всём.
– Барт, я прошу вас об услуге, – Кронин замолчал, подбирая слова, которые он раньше не произносил, а только слышал.
– Я всё понял, – сказал Эриксон, не ожидая разъяснений, – У Лерана никаких документов. Требуется его легализовать, сделать полноправным гражданином.
– Да. От прошлой жизни у него не осталось никаких свидетельств. Море поглотило всё. Уверен, все его родные погибли. Теперь не узнать, откуда и кто они. Похоже, и память не вернётся…
– Попробуем. Мне следовало догадаться самому. У меня в Сент-Себастьяне есть хороший друг, комиссар полиции. Он поможет.
Обсуждая больной для Ирвина вопрос, снявший между ними все недоговорённости, Барт вдруг подумал, что всё равно остаётся несказанное, стоящее за словами, относящееся к тому же Лерану. И, – самое загадочное, – он видел, что Ирвин Кронин тоже ощущает наличие этой неясности, которой не желает касаться. «Пусть так и будет, – успокоил себя Эриксон, – люди не компьютеры, из которых можно извлечь всё содержимое».
Они поднялись, Ирвин перебросил стулья и столик на лодку. Поговорив ещё об особенностях установки сетей на мелководье и глубине, решили возвращаться.
– Мария ждёт нас, – с облегчением сказал Ирвин, – Ваше присутствие за столом, Барт, оживляет наш дом. Леран и есть начинает как настоящий мужчина. А не как девица. Мы становимся, как вы сказали, семьёй по-настоящему полной.
Лодка Крониных чуть покачивалась на мелкой зыби. Ирвин проверил натяжение сетей, и в который раз с беспокойством посмотрел на Лерана. Тот в неподвижности замер на корме, устремив задумчиво-отрешённый взгляд в морскую даль.
– Отец! Скажи, многие люди живут так, как мы? Или большинство так, как Барт? – задавая вопрос, он продолжал смотреть за горизонт.
– Земля большая, сынок, – Ирвин помял сигарету и вернул её в пачку; не хотелось портить аромат морского воздуха, сегодня особенно насыщенного, круто настоянного, – Люди живут по-разному. Очень многим живётся трудно. Как нам, как всем в Нью-Прайсе. В городах не легче. Некоторым и вовсе тяжело…
– А у Барта лёгкая жизнь?
– Не думаю… Разница между нами не так уж велика. Всё дело в образовании, в профессии. Ведь у Барта нет отца, старенькая мама, сёстры…
– А что такое лёгкая жизнь, отец?
Ирвин задумался. И о себе, и о вопросах Лерана. Тех самых вопросах, которые Ирвин Кронин отгонял от себя всю жизнь. Почему они интересуют Лерана, откуда они в нём? Если бы знать, кем он был в детстве… Да и что можно ему сказать?
– Не знаю, сын. Никогда не жил легко. Думаю, это когда можешь позволить себе всё, что захочешь…
– Всё, что захочешь, – мечтательно протянул Леран три слова и повернул голову к Ирвину; золотые глаза его сияли дневными звёздами, – Я бы занялся тайнами. Отец, в мире столько странно интересного! В истории столько загадок! Такое впечатление, будто целые поколения и народы изо всех сил старались скрыться незамеченными для других… И для тех, кто придёт после…
Кронин вздохнул, поняв, что без сигареты не обойтись.
– Может, так оно и есть, – сказал он, прикуривая, – Ведь и в нашем маленьком посёлке люди мало знают о соседях. И я не всё знаю о своём племени. Не помню имени прадеда, не знаю, чем он занимался.
Скрывшись за дымным облаком, он смотрел на Лерана, удивляясь его словам, новым и непривычным для рыбака. Никогда он не спрашивал себя так, как спрашивает Леран.
– Вот, например, почему ещё тысячи три лет назад храмы в Скандинавии, посвящённые их богам, имели драконьи головы? Ведь драконов никто не видел. Что это должно было значить?
Ирвин вдруг понял, как они с Лераном далеки друг от друга, несмотря на крепко установившееся родство, искреннюю близость и любовь.
Разное у них предназначение в жизни. И мечта о том, что они всегда будут вместе, что Леран заменит его с годами на рыбном промысле, никогда не сбудется.
Они с Марией вдруг обрели сына, о котором столько лет просили Бога. Но Леран пришёл не за тем, чтобы повторить жизнь Ирвина Кронина. Понимание этого, ставшее сегодня очевидным, было грустным. Но грусть соседствовала с радостью, – что бы ни было, Леран есть, он рядом. Его присутствие преобразило в доме всё. Мария стала крепче, и даже её хронические болезни утихли, отошли куда-то. Леда стала неузнаваемой: расцвела, повзрослела не только внешне, но и умом.
Он, измученный неудачами рыбак Ирвин Кронин, сделался вдруг обладателем непостоянного рыбацкого счастья. Семья живёт теперь без надрыва и напряжения. Смогли даже приобрести новую одежду с обувью и Леде, и Лерану.
Рано или поздно Леран найдёт себе дело по душе. Ирвин поможет ему в том. Сегодня-завтра приедет Барт Эриксон, ставший им с Марией вторым сыном, а Леде и Лерану, – заботливым старшим братом. Приедет, и будет сделан первый шаг Лерана в новую жизнь…
Влияние Барта на Лерана очень велико. Что не так уж плохо: Эриксон человек чистый и неиспорченный, несмотря на ту грязь, в которой ему приходится жить и работать. О чём беседуют Барт и Леран, когда остаются вдвоём? Барт, – журналист, телевизионщик, человек образованный, понимающий. А чему может научить Лерана он, простой рыбак? Почти всё, что мог, он ему уже дал. Леран удивительно силён, ловок, сообразителен, легко справляется с хитростями рыбацкого ремесла, освоил секреты Марии по копчению и солению…
А ведь дело бы у них пошло: Леран и удача всегда рядом. Когда он в лодке, улов всегда максимальный, и рыба как на подбор, лучших сортов и возраста. Словно морской царь специально для Лерана загоняет её в сеть. А может, так оно и есть на самом деле.
Спрос на их продукцию последние месяцы сильно возрос. Люди Нью-Прайса удивляются: с возвращением сына к Ирвину вернулась и былая удачливость молодых лет. Но, видимо, у Лерана, да и у Леды, жизнь сложится по-другому…
– Я понимаю тебя, Леран. Провести всю жизнь в Нью-Прайсе, изо дня в день заниматься тяжёлой неинтересной работой… В редкие дни у меня оставались свободные минуты. О книгах и речи не было. Если бы не наша поселковая школа, Леда могла остаться неграмотной.
– Леда.., – протянул Леран, всё так же мечтательно глядя в даль моря, – Леда добрая и умная. А разве мы не можем делать другую работу? Ведь Барт смог?
– Видишь ли, – чуть вздохнул Ирвин, – Как и мой отец, с детства я не знал ничего другого. В нашем посёлке нет другого заработка. Научиться новому делу… Переменить место жизни… На это требуется много денег. Так много, сколько я не заработал бы и за сто лет. Такова уж судьба.
– Судьба… Как странно, что у людей разная судьба. И нельзя перейти из одной судьбы в другую?
– Так заведено, сын. И не нам это менять. Тут я бессилен. Лодка и снасти не дают много. Но мы с Марией никогда не жаловались. Правда, в последнее время нам стало полегче…
– Разве рыбная ловля не может быть доходной? Ведь море… Море такое огромное. И такое богатое, что на всех хватит.
– Ты прав, Леран. Люди сами виноваты. Море, как и земля, поделено между крупными фирмами. Конкуренция. Все лучшие районы заняты ими. У берега море с каждым годом скудеет. А деньги нам привозят очень богатые люди. Ты видел, какие у них машины, в них можно жить как дома. Богатые люди предпочитают оригинальные деликатесы. Наши краснокожие предки жили на берегах Великих озёр. Оттуда и пришло умение готовить рыбу по-своему. Главный доход нам приносит коптильня. Мы используем опилки редких деревьев, выдержанные в специальном растворе. Получается дым, придающий рыбе оригинальный аромат и специфический вкус. Ни один завод не может повторить нашу технологию. А для солений Мария использует разные травы, листья, ягоды… Наши рецепты мы храним в секрете, в них наша жизнь. Теперь понимаешь, как всё не просто? Чтобы развернуть производство, нужен большой холодильник. А ещё плата за электроэнергию…
– А почему бы не объединиться посёлком и закупить оборудование? Чтобы все им пользовались? – заинтересованно спросил Леран.
– Хорошая мысль, сынок. Несколько лет назад я пытался объединить несколько семей. Но… Каждый привык трудиться в одиночку. Психология. Расчёт только на себя. Больница, школа, – они содержатся на общие деньги. Есть и чёрная касса. Но как трудно это всё организовывалось… Ведь в посёлке почти нет молодых. Молодёжь стремится в Сент-Себастьян. Им и там не лучше. Занимаются чем придётся, живут где попало. Но в городе больше развлечений. А старики, такие как я, – они не любят перемен.
– Как мне хочется что-то сделать, чтобы маме было легче… И чтобы Леда смогла стать образованной, как Барт, – мечтательно произнёс Леран.
Глаза его горели, он видел за морем что-то своё, не связанное с жизнью Нью-Прайса.
– Да, сынок… Все болезни Марии от такой жизни. А ведь в молодости она была стройна и красива, как Леда. На Марии всё наше хозяйство. И огородик, и птица. Солением занимается, за коптильней присматривает. И шьёт, и готовит… Весь дом на ней. Если бы не помощь Леды, ей одной и не справиться…
Ирвин взялся рукой за канат, уходящий в море. И понял: сеть заполнена до отказа, стропа вибрировала от натяжения. Возбуждение, ставшее привычным, охватило его. Снова удача! А солнце только подходит к зениту. Опять они вернутся рано, до наступления сумерек.
Вдвоём они с трудом вытянули сеть наверх и принялись выбирать улов в лодку. Предположение Ирвина оправдалось: красный морской окунь и жёлтый тунец, – все полуметрового, стандартного размера заполнили лодку доверху. Назавтра придётся остаться на берегу, Марии с Ледой не справиться одним.
– Поздравляю, Леран! Я никак не ожидал в этом месте такого изобилия! Сам Господь нам помогает.
Леран лишь улыбнулся в ответ на радость отца. Ирвин видит, что он не разделяет его восторга; мысли Лерана витают далеко от морской стихии, дарующей удачу либо лишающей её.
«А ведь это то самое место, где прошёл золотой дождь, – вспомнил Ирвин и чуть дрогнул от неясного ощущения: то ли страх, то ли беспокойство коснулись его, – Рыбаки Нью-Прайса утверждают, что с той поры здесь нет никакой рыбы. Как же я забыл об этом и выбрал тот самый участок? Выходит, они ошибаются»…
И он постарался отбросить тяжёлые мысли. Мир слишком сложен, чтобы простой рыбак мог в нём разобраться. Тайны мира, – дело Лерана. Лерана и Барта Эриксона. А ему лучше не ломать голову. И воспринимать жизнь такой, какой она есть сегодня. Завтрашний день всегда непредсказуем.
Он завёл мотор и лодка медленно двинулась по гладкому и прозрачному зеркалу. Море сегодня как зачарованное.
Леран заметил красное пятнышко: «Бьюик» Эриксона у дома Крониных, издали сливающегося цветом с песчаным побережьем. Вскоре Ирвин тоже увидел и машину, и яркое цветное пятнышко рядом, – Леду в новом платье. Настроение поднялось. Жизнь идёт как надо. Не хуже, чем у людей. Конечно, они с Марией успели постареть. Но дочь как выросла! Настоящая красавица, куда городским! И сын рядом. Сын?..
Эриксон, восхищённый уловом, помог разгрузить лодку. Радости Лерана, когда он узнал, что Барт остаётся на ночь, не было предела. По случаю удачного дня Ирвин объявил выходной. Рыбу быстренько выпотрошили и загрузили в погреб. Мария нарядилась в своё любимое, перешитое из девичьего, дозамужнего, платье, повязала пёстрый платочек Леды на белые поредевшие кудри. И помолодела на десяток лет.
Всем, кроме Лерана, Барт вручил по небольшому подарку: Марии, – лёгкий шарфик на шею, Леде, – роскошный костяной гребень, Ирвину, – бутылку виски и блок сигарет. Потом обнял Лерана за плечи и сказал:
– А тебе подарок, брат мой, начнётся завтра. Утром я тебя забираю с собой. Согласен?
Ирвин ожидал всплеска эмоций, но Леран среагировал совсем иначе. Он внимательно посмотрел в глаза Барту, затем обвёл взглядом Марию, Леду и Ирвина. И сказал спокойно:
– Если семья не против, я рад этому.
Мария поднесла прозрачно-голубой шарфик к глазам и скрылась на кухне, пробормотав на ходу:
– Совсем забыла, может и подгореть на плите…
Леда со стуком уронила гребень на доски пола и с детской обидой в голосе спросила:
– А как же я? Леран разве может ехать без меня?
Барт рассмеялся, наклонился, поцеловал её в лоб, поправил сбившийся на лицо вороной локон.
– Я обязательно возьму тебя с собой. Только в другой раз. Видишь-ли, завтра у нас чисто мужские дела…
– Ну ладно. Мужские так мужские, – быстро успокоилась Леда, – Я только беспокоюсь за Лерана. Ведь он ещё и дня не оставался без меня. Без нас, – поправила она себя и рассмеялась, повиснув на руке Лерана, – Я так завидую тебе. Вернёшься и всё расскажешь мне, до самой последней секундочки!
– Леда, мы с тобой сейчас займёмся газетами, – Леран приподнял Леду на руке, другой обнял её, – Барт, ведь ты привёз хоть одну?
– Конечно. И не одну. И все свежие. Я оставил их в машине.
О проекте
О подписке