Глава II
Гости из Караганды

И дома в последнее время все было зашибись. К нам из Караганды приехала мамина подруга с дочкой, и родичам стало некогда пилить меня за плохие отметки. Подругу звали тетя Клара, а ее дочку – Катька. У Катьки были огненно-рыжие волосы, и я дала ей прозвище – Рыжик.

Рыжику только-только исполнилось шесть, но она уже все на свете знала. Прямо не девчонка, а ходячая энциклопедия. Когда мы с ней в первый раз отправились прогуляться, она мне тут же сообщила, что дельфины умеют разговаривать, как люди, но не хотят; что если холодную и горячую воду поместить в холодильник, быстрее замерзнет горячая; что в Австралии ученые скрестили пчелу со светлячком, и теперь бедным австралийским пчелкам приходится пахать и днем и ночью… За один день я узнала от Катьки столько интересного, сколько не узнала за все свои школьные годы.

По дороге мы зашли на мои курсы по карате, и я показала Рыжику парочку приемчиков. И эта малявка сразу же их применила: заехала моему тренеру ногой под дых.

– Хороший удар у девочки, – сказал тренер, когда к нему вернулась способность говорить.

– Моя школа, – похвасталась я.

В общем, мы с Катькой так сдружились, что буквально каждый день гуляли по заснеженной Москве… Однажды вернулись совсем уж поздно.

– Эмма, – всплеснула руками моя маман, – ну как можно часами таскать ребенка по морозу, да еще и голодного?!

– И вовсе я не голодная, – сказала Катька. – Человек, если хотите знать, может сорок дней без еды обходиться, без сна – четыре дня, а без воздуха – четыре минуты.

– А тебя никто не спрашивает, – подала голос тетя Клара.

– Уже одиннадцать, – продолжала разоряться мамочка. – Катеньке давно пора спать. И тебе, кстати, тоже. Не понимаю, где вы так долго болтались?!

– Да мы в бар зашли, – ответила я. – Пропустили там по стаканчику виски.

– Куда вы зашли?.. – ошеломленно переспросила тетя Клара.

– Чего вы пропустили?.. – ошеломленно переспросила мамочка.

– Виски! – сказала Катька. – Называется «Белая лошадь». Это один из лучших сортов виски. Я его просто обожаю.

– Доченька, – растерянно пролепетала тетя Клара, – я думала, ты обожаешь молоко.

– Не-а. Теперь я пью только виски.

Тетя Клара схватилась за сердце. Мамочка схватилась за голову. А в комнате появился мой папочка.

– Ну вы даете, девчонки, – сказал он, обращаясь к маман и тете Кларе. – Неужели вы не понимаете, что дети шутят.

– Хороши шуточки! – с негодованием воскликнула тетя Клара. – Когда я была маленькая, я так с родителями не шутила.

– Да, да! – запальчиво поддержала ее моя мамочка. – Я тоже так с родителями не шутила. Раньше за подобные шуточки можно было и ремня получить!

– Так то́ раньше, – засмеялся папочка. – Раньше вообще лучше было.

– Ага, – согласилась я с ним. – Сахар был слаще.

– И вода мокрее, – с озорством подхватила Катька.

– Вот что, юмористы, – сказал нам папочка, – а ну марш мыть руки, ужинать и спать!

Мы с Рыжиком наперегонки помчались в ванную.

А после ужина мы лежали, укрывшись теплыми одеялами, и Катька рассказывала мне арабские сказки «Тысяча и одна ночь».

За окнами мела метель, а по знойной пустыне на своем верном верблюде Улюме скакал отважный принц Бахтияр, чтобы спасти прекрасную принцессу Гюзель, попавшую в лапы коварного визиря Фаиза… Катька тихонько говорила, а я, закрыв глаза, представляла, как принц въезжает в ворота Аль-Хаббата, едет мимо многочисленных мечетей и минаретов; а на золотом поясе у него висит волшебный меч – подарок могущественного джинна Бедр-аль-дина… Одним словом, кайф!

Но вот прошло несколько дней, и тетя Клара собралась уезжать. Я стала уговаривать ее погостить еще чуток. Хотя бы до тех пор, пока Рыжик не расскажет мне все сказки «Тысяча и одной ночи». Тут-то и выяснилось, что тетя Клара уезжает вовсе не с Катькой, а с моими родителями. И не к себе, в Караганду, а в австрийские Альпы.

Оказывается, моему папочке в турагентстве, где он теперь работал, дали три бесплатные путевки на горный курорт Нойштифт. И родичи с тетей Кларой уже послезавтра свалят туда кататься на лыжах. А мы с Рыжиком остаемся вдвоем!.. Супер!..

Перед отъездом, маман забила нам холодильник под самую завязку. А тетя Клара накупила нам кучу пригласительных билетов на новогодние елки. Ну мне-то эти елки были до лампочки, а Катька прямо-таки запрыгала от восторга, предвкушая, как будет ходить на новогодние представления и получать там подарочки от Деда Мороза.

И вот родители и тетя Клара отчалили, и мы с Рыжиком зажили в свое удовольствие. Весело и свободно. Я водила Катьку на елки, она там играла в разные игры, пела, танцевала, читала стихи, принимала участие в викторинах… А в конце каждой елочки получала подарочек.

Вскоре у Рыжика набралось сто-о-лько этих подарков, что мы стали питаться исключительно сладостями. На завтрак у нас были конфетки с шоколадками; на обед – шоколадки с конфетками; а на ужин – и то, и другое.

– Мухина! – раздался вдруг над моей головой строгий голос биологички. – Опять ты меня не слушаешь?!

Я аж вздрогнула. Уйдя в себя, я совсем забыла, что сижу на уроке биологии.

– Да нет, Зинаида Аркадьевна, я вас слушаю.

– Что-то непохоже. О чем я сейчас рассказывала?

Я глянула на своего приятеля Володьку Воробьева и украдкой ему моргнула – выручай, Воробей. Он сразу въехал и, оскалив зубы, тихонько зарычал.

И я тоже сразу въехала.

– Вы рассказывали о хищниках, Зинаида Аркадьевна.

– Правильно, – смягчился тон у биологички. – А о каком конкретно хищнике я говорила?

Я вновь бросила взгляд на Володьку. Он обеими руками взъерошил свою шевелюру.

– О льве, – выдала я.

– Хм, верно. А мне показалось, что ты не слушала.

– Ну что вы, Зинаида Аркадьевна. Вы всегда так интересно рассказываете, – польстила я ей.

– Хорошо, Эмма, – отстала от меня биологичка и продолжила урок: – Львы, как и все хищники, панически боятся огня…

Опасность миновала, и я снова ушла в себя… В общем, не такая у меня и невезуха, даже наоборот – везуха. Вон уже Новый год на носу, а никаких новых заморочек нет…

Только я успела об этом подумать, как дверь распахнулась и в класс буквально влетел наш дирик – Спартак Сократович Спинозов.

– Где Мухина?! – закричал он. – Мухина где?!

Я обреченно вздохнула. Кажется, начинались новые заморочки.

Глава III
Неожиданное предложение

– Я здесь, Спартак Сократыч, – сказала я.

– Где?! – вертел он головой.

Я встала.

– Да вот я.

– Уф… – облегченно выдохнул директор и, обращаясь к биологичке, сказал: – Зинаида Аркадьевна, я заберу Мухину с урока.

– Пожалуйста, пожалуйста, – защебетала та в ответ и тут же меня заложила: – Хочу довести до вашего сведения, Спартак Сократович, что у Мухиной по биологии две двойки и одна единица.

Но директору было не до моих отметок.

– Потом, потом, – махнул он рукой. – Пошли скорей, Эмма.

И Спинозов выскочил из класса. Я – за ним. Чуть ли не бегом мы направились к директорскому кабинету.

– Войдешь – поздоровайся, – предупредил директор.

Мы вошли.

В кабинете у окна стоял какой-то тип с мобилой.

– Покупаю, – говорил он в трубку. – За сто лямов. Плачу́ баксами…. – Он спрятал мобильник в карман.

– Здрасьте, – сказала я, вспоминая, где же я его видела.

Тип, в свою очередь, начал буквально пожирать меня глазами.

– Так вот ты какая, Эмма Мухина, – сказал он.

– Какая? – спросила я, несколько сбитая с толку.

– Познакомься, Мухина, – суетливо произнес директор. – Илья Ильич Муромцев.

– Можно просто – Илья. Долларовый миллиардер.

– Илья Ильич самый богатый человек в России, – уважительно уточнил Спинозов.

Тут я сразу и вспомнила, где видела Муромцева: и в ящике, и в инете, и в глянце… Интересно, что ему от меня надо?

– Эмма, я слышал, вы блестяще распутываете запутанные преступления, – сказал миллиардер. – Это правда?

– Правда, правда, – подтвердил директор.

– А вы не согласитесь распутать еще одно запутанное преступление?

– А что за преступление? – спросила я.

Миллиардер погрустнел.

– Я просто в отчаянии. Похитили мою единственную дочку Марину.

– Сочувствую, – сказала я, – но ничем помочь не могу.

– Как не можете? – опешил Муромцев.

– А вот так. Я берусь только за крутые дела. А такими мелочами, как похищение детей, не занимаюсь. Обратитесь в полицию.

Миллиардер поспешно меня уверил:

– Вы не думайте, Эмма, я хорошо заплачу. Хотите долларами, хотите евро.

– Ничего мне не надо, – сказала я. – Ни долларов, ни евриков. Деньги меня вообще не интересуют.

– Что значит – не интересуют?! – всполошился Спартак Сократыч. – Ты, Мухина как эгоистка рассуждаешь. Если тебе деньги не нужны, родной школе отдай. Здание давно пора ремонтировать. Крыша протекает. В спортзале батареи не греют. Да и зарплата у учителей крохотная.

– Если Эмма согласится найти мою дочь, я отремонтирую школу, – пообещал Муромцев. – И учителям зарплату увеличу.

– Ты слышала, Мухина, слышала?! – воскликнул директор.

– Да некогда мне, Спартак Сократыч, – с притворным вздохом ответила я. – Вы же знаете, у меня по биологии две двойки и одна единица. А на носу конец четверти. Надо их срочно исправлять.

Директор заулыбался.

– Пустяки, Эмма. Я договорюсь с Зинаидой Аркадьевной. Можешь считать, что по биологии у тебя за четверть тройка.

– Спартак Сократович, – многозначительно произнес миллиардер.

– Четверка, – тут же исправился директор.

– Спартак Сократыч, – тоже многозначительно произнесла я.

– Ну и нахалка же ты, Мухина… Хорошо, будет тебе пятерка.

– Значит, вопрос решен. – Муромцев глянул на часы. – Теперь можно и закусить.

Директор засмущался.

– По нашей бедности могу предложить вам только компот с пирожком.

– Спасибо. Мы лучше в ресторане пообедаем. Вы не возражаете, Эмма?

Я не возражала.

И вот мы уже в шикарном ресторане. Абсолютно пустом.

– Может, сегодня у них выходной? – предположила я.

– Никаких выходных, – ответил миллиардер. – Это мой ресторан. Я приказал его закрыть, чтобы никто не мешал нашему разговору.

Официант притащил кучу всевозможной еды: красную рыбу с черной икрой, язычки колибри в черепаховом соусе, морских свинок в мармеладной подливе… Особенно мне понравилось, как выглядит блюдо под названием «Ле жабю в собственном соку».

– А что это такое? – спросила я у официанта.

– О-о, – причмокнул официант. – Французский деликатес. Делается из особого вида лягушек, разводимых в Бургундии.

От одной мысли, что я могла слопать лягуху, меня чуть не стошнило. Я решительно отодвинула тарелку в сторону.

– Не надо мне этих французских жаб. Заодно и колибри со свинками уберите. Икру можете оставить. И дайте чего-нибудь попроще. Вареники с картошкой, к примеру.

– Но мы не готовим таких простых блюд, – растерялся официант.

– Приготовьте, – распорядился Муромцев.

Официант убежал. Миллиардер закурил.

– Итак, – трагическим голосом начал он, – это случилось неделю назад. Я был тогда в Бангкоке. Мне позвонила жена и, рыдая, сообщила, что наша единственная дочь похищена.

– Ее похитили на улице? – деловито осведомилась я.

– Нет, на новогодней елке. К Мариночке подошли две девочки, ее сверстницы, и о чем-то заговорили. Ни жена, ни телохранители не придали этому значения. А когда хватились, не было ни Мариночки, ни этих девочек.

– Где проходила елка?

– В театре юного зрителя.

– Угу-у… – глубокомысленно протянула я. – Скорее всего, это киднеппинг^[3].

Муромцев покачал головой.

– При киднеппинге сразу требуют выкуп. А уже прошла неделя, и никто выкупа не требовал.

– Покажите фотку своей дочки, – сказала я.

Миллиардер замялся.

– Фоток нет. Мариночка не любит фотографироваться.

«Странно», – подумала я.

– Вернее, есть один снимок, – добавил Муромцев, – на котором ей три месяца. Но он вам вряд ли поможет в расследовании.

– А в полицию вы обращались?

– Обращался.

– И – чего?

– Ничего. Вы разве нашу полицию не знаете?

– А в частные сыскные агентства?

– Да, я связался с лучшим детективным агентством. И они сразу же напали на след похитителей.

– И куда привел этот след?