В зале все мигало, сверкало и переливалось. А на сцене рэперша читала рэп под бит:
Мой кофе – остыл!
Мой поезд – ушел!
Моя цифра – шесть!
Мои мысли – сор!
Моя история – чушь!
Вам ее не понять!
Моя птица – ворона!
Мне на все – плевать!
Ну и так далее в том же духе, только задом наперед:
Мой цвет – зеленый!
Моя птица – ворона!
Мои мысли – сор!
Мой кофе – остыл!
Мой поезд – ушел!..
И тут меня бросило в жар.
– Володька, – сказала я, – мой поезд ушел.
– А твой кофе остыл?! – засмеялся Воробей.
– Да подожди ты ржать!.. Мой поезд ушел в Питер!
Володька посмотрел на часы.
– Пока еще не ушел. Но вот-вот уйдет.
– Как же я так лоханулась?! И Чмонин не предупредил! Дрыхнет, наверное, в машине!
– Да и фиг с этим поездом. Поедешь завтра на другом. Какая разница?!
– Ты не понимаешь, я Чмонина подвела… Ой, ну как же я могла забыть про этот дурацкий поезд!
– Только без паники, – сказал Воробей. – У меня есть отличная идея. Стой здесь. Я сейчас.
– Ты куда?..
Но он уже убежал.
А может, и правда зря я паникую. Ничего ведь не изменится, если я поеду в Питер дневным поездом. А Чмонин доложит начальству, что я уехала ночным… Делов-то…
Рядом со мной снова появился Володька:
– Порядок, Мухина. Поезд без тебя не уйдет.
– Кончай треп, Воробей. А куда ты бегал?
– Здесь в коридоре висит старый телефон-автомат. В рабочем состоянии. Вот я по нему и позвонил в полицию и сказал, что в скорый поезд «Москва – Петербург», который сейчас должен отходить, заложена бомба.
– Хорош прикалываться.
– А я не прикалываюсь, – серьезно ответил Воробей.
– Ты сказал, что в поезде бомба?!
Володька кивнул.
– Ну ты даешь! Тебе что, коктейль «Удар по мозгам» по мозгам ударил?!
– Успокойся, Эммочка! Не заводись по пустякам.
– Ничего себе «пустяки»! Ты представляешь, что сейчас творится на вокзале?! Здание оцеплено, все пассажиры эвакуированы, кинологи с собаками по вагонам рыщут… На фига ты это сделал, Воробей?!
Володька вздохнул.
– Я хотел, чтобы ты не огорчалась. – Он еще раз вздохнул. – Да, глупо как-то получилось.
– Вот именно. Ну ты и отмочил номер.
Володька виновато опустил голову. А повинную голову, как известно, меч не секет. Вернее, не сечет.
– Ладно, Воробей, – сказала я. – В принципе, ничего страшного. Вот если бы ты действительно заложил в поезд бомбу, тогда другое дело. А так поищут-поищут и успокоятся. А пассажиры потом будут хвастаться, как они сели в поезд, в котором могла быть бомба.
– Ты думаешь? – приободрился Володька.
– Уверена. Пошли еще попрыгаем. Мне теперь спешить некуда. Поезд как минимум часа через два отправят, а то и через три. Пока вагоны обыщут, да пока все снова сядут…
Мы еще потанцевали и вышли на улицу. У заднего колеса «Лендровера», свернувшись калачиком, дрых Гафчик; а на заднем сиденье джипа, тоже свернувшись калачиком, дрых капитан Чмонин.
Володька растолкал Гафча, я – Чмонина.
Когда капитан узнал, сколько уже времени, он чуть не спятил.
– И зачем я вас только послушался, Эмма! У меня же был приказ! Вы понимаете – приказ!..
– Спокойно, – сказала я. – Все будет оʼкей. Едем на вокзал.
На прощание я чмокнула в теплый нос Воробья, затем в холодный нос Гафчика, и мы с Чмониным погнали на вокзал. Всю дорогу капитан доставал меня своими упреками.
На вокзал мы примчались как раз к отходу моего поезда. Точнее, он уже тронулся.
Я рванула вслед за уходящим составом.
Проводница пятнадцатого вагона, в который у меня был билет, закрывала дверь.
Я на ходу запрыгнула в тамбур.
– Девочка, ты кто? – обалдела проводница.
– Эмма Мухина, – представилась я. – Ваша пассажирка.
– Гаф-гаф-гаф! – раздался с платформы знакомый лай. За уходящим поездом несся… Гафчик. Видно, маленькому Гафчу так понравилось целоваться, что он решил ехать со мной в Питер.
Догнав пятнадцатый вагон, Гафчик прыгнул прямо в мои подставленные руки. Я прижала к груди лохматый комок, чувствуя, как учащенно бьется Гафчиково сердце.
– А это еще что за собака? – вновь обалдела проводница.
– Тоже ваша пассажирка, – сказала я. – Вернее, пассажир.
Проводница забрала у меня билет. Я думала, что она начнет возникать из-за Гафчика: «Где билет на собаку?.. Где намордник?..» Но проводница только сказала:
– Проходи, девочка. Твое место в последнем купе.
При этом она как-то странно на меня посмотрела. Или мне это показалось?..
Мы с Гафчем порулили в самый конец вагона. Из полуоткрытых дверей купе слышались возбужденные голоса: «Какой кошмар!.. Ужас!.. Ужас!..»
В моем купе сидел высокий мужчина. Таких красивых мужчин я видела только в кино. Он был в элегантном костюме.
– Добрый вечер, – поздоровалась я.
– Скорее уж «доброе утро», – с улыбкой ответил мужчина.
– Ничего, что я с собакой? Вы ее не бойтесь. Она не кусается.
Гафчик выглянул из-за моей ноги и дружелюбно вильнул хвостиком, как бы подтверждая, что он не кусается.
– Я тоже не кусаюсь, – опять улыбнулся мужчина. – А как зовут такого шикарного пса?
– Его зовут Гафчик, – представила я своего четвероногого друга. – Входи, Гафч, дяденька не кусается.
Мы вошли в купе, и я села на свое место. Гафчик тут же забрался под стол и улегся там, положив морду на мои ботинки.
– Вы до Питера? – спросил мужчина и протянул мне пакетик с солеными орешками. – Угощайтесь.
– Спасибо. Да, до Питера.
– Хотите угадаю, зачем вы туда едете? – неожиданно предложил он.
А вдруг он сейчас скажет: «Вы едете в Питер, чтобы совершить убийство».
– Ну угадайте, – осторожно согласилась я.
– Вы едете в Питер, чтобы принять участие в конкурсе «Супермодель России». Угадал?
– А вот и нет. Я еду смотреть «Джоконду».
– Тоже неплохо, – одобрил мужчина. – Давайте знакомиться. А то я с вашим Гафчиком знаком, а с вами нет.
– Меня зовут Эмма, – сказала я. – Эмма Мухина.
Мужчина рассмеялся.
– Что, смешная фамилия?
– Да нет. Просто меня зовут Немухин. Эдуард Немухин.
– Шутите?
– Клянусь.
Я тоже засмеялась.
– Мухина с Немухиным встретились в одном купе. Прикольно.
– Да, прикольно. – Немухин перестал смеяться. – Встретились Немухин с Мухиной в одном купе, поболтали о том о сем и легли спать. А утром в купе заглянул проводник. «Скажите, проводник, – спрашивает у него Мухина, – Петербург скоро?» А тот ей отвечает: «Какой я тебе проводник, девочка? Я – Ангел небесный».
– Почему Ангел? – спросила я, хотя прекрасно поняла, куда клонит Немухин.
– А потому, что ночью наш вагон должен был взлететь на воздух. И мы бы с вами оказались на небесах… Разве вы ничего не знаете?
Я сделала наивное лицо.
– Так я же опоздала на поезд и решила ехать на следующем. Прихожу на вокзал, смотрю – а мой поезд еще не ушел… А что случилось?
– В полицию позвонил неизвестный и сообщил, что в наш поезд заложена бомба. Вы бы видели, Эмма, что творилось. Вокзал оцепили, пассажиров эвакуировали, кинологи с собаками все вагоны прочесывали…
– Офигеть, – сказала я.
– Да, представьте себе. Хорошо еще, что бомбу быстро нашли и обезвредили.
– Какую бомбу?
– Которую террористы заложили.
– Вы хотите сказать, что в поезде обнаружили бомбу?
– Ну да. Прямо в нашем вагоне.
– В нашем вагоне?!
– Мало того, в нашем купе.
– В нашем купе?!
– Да. Как раз под вашей полкой.
Тут уж я действительно офигела. Вот так фокус. Выходит, Воробей, сам того не подозревая, спас мне жизнь. И не только мне, но и многим пассажирам.
– По идее, бомбу надо в первый вагон закладывать. Или в середину состава, – принялся рассуждать Немухин, словно заправский террорист. – Кто ж ее в последнее купе последнего вагона закладывает. Странные какие-то террористы. Такое впечатление, что они не поезд хотели взорвать, а лично вас, Эмма. – Немухин посмеялся над своим предположением.
Но мне было не до смеха.
Я почему-то сразу подумала, что так оно и есть. Да, неизвестные террористы хотели взорвать именно меня. И скорее всего, это как-то связано с похищением моего досье из архива секретной службы…
Немухин продолжал говорить, я кивала, не слушая, а в голове крутилась мысль: «За мной началась охота! За мной началась охота!..» Вот блин! Что ж мне так в жизни не везет?! Хотя – почему не везет? Я же не взлетела на воздух…
– Пора, наверное, спать, – невежливо перебила я Немухина.
– Конечно, конечно, – суетливо поднялся он. – Вы укладывайтесь и гасите свет. А я пойду покурю.
Немухин вышел. Я постелила себе постель, вырубила свет и нырнула под одеяло.
Тудух-тудух… – стучали колеса, – тудух-тудух…
Эх, как хорошо день начался. Солнечное утро. Пятак по химии… А затем пошло-поехало: химичкин рассказ, слежка за «Виталиком», Ваганьковское кладбище, секретная служба, задание убить киллера Муму… Постепенно мысли стали путаться, и я уснула.
Сон мне приснился смешнее не придумаешь.
Будто бы уже наступил день моего рождения. И я пригласила к себе в гости Сергея Иваныча с Иваном Сергеичем, Гафчика с Володькой и капитана Чмонина с немым убийцей Муму. Взявшись за руки, они водили вокруг меня хоровод и напевали:
Как на Эмкины именины
Испекли мы каравай.
Вот та-а-кой вышины,
Вот та-а-кой ширины…
При этом все (включая и Гафчика) показывали, какой ширины и вышины был каравай.
Каравай, каравай,
Кого хочешь убивай…
И как вы думаете, кого я убила?.. Капитана Чмонина, вот кого!
Утром за окном шел нудный дождик. Это означало, что Питер уже близко. Я сходила умылась, причесалась и снова вернулась в купе.
Гафч все еще дрых под столом. Немухин собирался завтракать. Из вагона-ресторана ему принесли здоровенную пиццу.
– Только-только приготовили, – говорил официант. – Можно сказать, с пылу с жару. Смот-рите не обожгитесь.
– Вы прекрасны, как роза, Эмма, – сделал мне комплимент Немухин. – Прошу к столу. Один я такую огромную пиццу не осилю.
«Все-таки хорошо иметь смазливую внешность, – подумала я. – Комплименты делают, угощают…» Официант, пожелав нам приятного аппетита, удалился. Мы уже хотели приняться за пиццу, но она в самом деле оказалась с пылу с жару. Прямо огненная.
Пришлось ждать, пока остынет. И Немухин вернулся к прежней теме:
– Такого разгула преступности в столице никогда не было: убийства, ограбления… Теперь еще и поезда пытаются взрывать. Прямо не Москва, а Чикаго тридцатых годов. И когда только московская полиция со всем этим покончит. Говорят, в Питере с преступностью давно уже покончено…
Едва он произнес последнюю фразу, как дверь отворилась и в купе вошли два амбала с бульдожьими физиономиями.
– Вас приветствует питерская преступность! – рявкнул один.
– Гоните бабки! – рявкнул другой.
О проекте
О подписке