2

Был выходной день. Лилия хотела полениться, подольше поваляться в постели, а потом съездить в кафе и полакомиться десертом. Нормальное желание для одинокой девушки, которая была настолько разборчива в парнях, что не желала с кем попало отправляться в кафе, ресторан или театр. Уж лучше одной, чем абы с кем. Но ее утренний план поломал настойчивый звонок в дверь. Она решила не отвечать – пусть тот, кто звонит, думает, что ее нет дома. Однако звонок трезвонил не переставая. Тот, кто был за дверью, определенно знал, что она дома. Потом вместе с дверным звонком зазвонил телефон. Нехотя Лилия откинула с себя легкое одеяло, взяла с тумбочки смартфон. На дисплее высветился номер подруги. Решив, что та стоит за дверью и давит на кнопку звонка, Лилия рассердилась. Принес же черт в такую рань! Она включила в телефоне громкую связь:

– Ты знаешь, что сегодня выходной день? – недовольно спросила.

– А то как же? – отозвался веселый голос подруги.

– Я сплю.

– Я тоже.

– А в дверь кто звонит?

– В чью дверь?

– В мою, разумеется. Отпусти кнопку звонка, не зли меня.

– Там не я.

– А кто?

– Откуда я знаю? Посмотри в глазок. Спроси, в конце концов, – сказала подруга.

– Не буду. Я сплю.

– А как же со мной разговариваешь?

– Мне снится.

– Тогда продолжим разговор, когда обе проснемся.

– Ладно, говори, чего хотела? – сдалась Лилия.

– У меня предложение на весь выходной.

– Какое?

– Тебе понравится.

– Говори, не тяни, – поторопила Лилия.

– Черт побери! – воскликнула подруга. – Твой дверной звонок даже мне в телефоне слышен. Он стал действовать мне на нервы. Такой громкий, что мертвого может поднять. Право же, иди посмотри наконец, кто там рвется к тебе? Прочисти этому деятелю мозги. Я подожду.

– Так и быть, пойду гляну, – согласилась Лилия. – У кого-то с головой не все в порядке. Так звонить может только полный идиот. Ты представь, сколько таких идиотов болтается по улицам городов!

– А по планете вообще немерено, – добавила подруга.

– Всем мозги не прочистишь. – Опустила ноги с кровати. – Перезвоню потом. – Пошевелила пальцами с педикюром.

Звонок в дверь звонил и звонил беспрерывно. В голове у девушки пробежала мысль, что от такого долгого давления на кнопку у звонившего, наверно, уже посинел палец. Да пусть он и совсем отвалился бы за такое свинство! Она дотянулась рукой до стула, на спинку которого был наброшен розовый халатик с широкими короткими рукавами, взяла его и стала на ноги. Накинула на плечи, запахнула, сунула ноги в розовые с пушком тапки и пошла из спальни. Однако стоило выйти в прихожую, как звонок в дверь прекратился и в тишине она услыхала шелест ткани своего халата. У входной двери прислушалась, посмотрела в глазок. Никого. Подала голос:

– Кто там? – И ей почудилось, что в этот миг уловила в подъезде шум шагов. Как будто кто-то поспешно спускался по ступеням лестничного марша. Не поняла: действительно услышала или ей померещилось? Она вновь посмотрела в глазок. Перед дверью пусто, на площадке шаром покати. Повторила вопрос. – Кто там?

Ответа не последовало. Хотела открыть дверь и выглянуть, но передумала. Слегка зевнула, прикрывая рот ладонью, и вернулась в спальню. Спать расхотелось. Разве что взять книжку и немножко поваляться с нею. Обещание перезвонить подруге вылетело из головы. Сняла халатик, осталась в одних стрингах, перебрала на полке несколько книжек и выбрала желаемую. Но расположиться на кровати не успела. Вновь на всю квартиру раздался звук дверного звонка. От неожиданности Лилия вздрогнула и мгновенно разозлилась. Какой там идиот ей нервы поднимает? По башке ему настучать этим звонком! А еще лучше заставить проглотить, чтобы звонок бесперебойно тарабанил у него в брюхе. Девушка, на этот раз вдвое быстрее, надела халатик и босиком поспешила к входной двери. Когда была на середине прихожей, звонок вновь умолк. Тем временем сейчас она не стала смотреть в дверной глазок и спрашивать, кто за дверью. Сразу щелкнула замком и распахнула ее. Решительно шагнула за порог, чтобы возмущенно наброситься на звонившего. Но на площадке никого не оказалось. Бросилась к перилам, но никого внизу не увидела:

– Эй, кто тут занимается идиотизмом? Покажись, бездельник! – замерла, надеясь что-нибудь услышать в ответ. Но не услышала. Разочарованно поморщилась. Кто бы это мог шутки шутить с нею? Затопталась на месте, ощутив голыми подошвами ног выбоины плитки на полу.

Раздраженная, вернулась в квартиру. Плотно на ключ закрыла за собой дверь, решив, что больше не станет реагировать на звонок, если кто-то снова продолжит свою идиотскую игру. Сразу направилась в ванную комнату, под душ. В дверь больше не звонили. Она помылась, привела в порядок голову и вышла из ванной. И только тут вспомнила, что подруга ждет ее телефонного звонка. Вернулась в спальню и набрала номер.

– Я уже собралась к тебе лететь – думала, что-то стряслось! – нетерпеливо опередила та. – Кто звонил в дверь?

– Хотела бы я сама знать это! – вспылила Лилия. – Никого за дверью не было. Чьи-то отвратительные шутки, – злилась. – Я же говорю: идиотов не сеют и не пашут, они сами, как сорняки, разводятся. Голову мало оторвать за такое!

– Если всем отрывать головы, тогда ступить будет некуда. По головам ходить придется, – засмеялась подруга. – Ладно. Забудь. Предлагаю развеяться нынче: отправиться на выставку художника Хаюрдо. Открытие сегодня. Хорошо бы успеть к началу. Если не будем Му-Му водить, успеем.

– Что это за художник? – поинтересовалась Лилия. – Никогда не слышала.

– Не знаю, – раздалось в телефоне.

– А зачем предлагаешь? – удивилась Лилия.

– Фамилия странная, – опять засмеялась Эльвира.

– Не пойду! Потому что фамилия странная. Думаю, и картины такие же, – отказалась Лилия.

– Поэтому и предлагаю. Не ходить же всегда по Ивановым да Петровым, – раздалось из телефона. – Муж сказал, что сходить стоит, что лучше всего картины у Хаюрдо получаются с женскими мотивами.

– Терпеть не могу, когда ты называешь своего приблудного козла мужем! – вспыхнула Лилия. – Какой он тебе муж? Не называй его так при мне!

– Гражданский, – добавила подруга.

– Придумали название идиоты. Сожитель, и не более того! – отчеканила. – Потому что гражданским называется тот, о котором есть запись в акте гражданского состояния. А твой – обыкновенный хахаль, любовник, казанова, гуляка и тому подобное. Уселся тебе на шею, захребетник. Одно слово – Леопольд. А, кстати, он по паспорту Леопольд или выдумал себе такую кличку?

– Что ты к нему прицепилась? – голос у подруги стал недовольным. – В паспорт я не заглядывала. Но на Леопольда откликается.

– Откуда он знает этого Хаюрдо?

– Понятия не имею. Не спрашивала.

– Что ж он сам не идет на его выставку?

– А зачем он нам с тобой там нужен? Он в картинах разбирается, как сыр в воронах.

– Тогда не ссылайся на его рекомендацию.

– А другой-то нет, – озадачилась подруга.

– Никогда не замечала, чтобы ты любила живопись, – вспомнила Лилия.

– А кого это волнует? – искренне удивилась подруга и засмеялась. – Главное на выставке не разбираться в живописи, а ходить с умным видом и говорить полуфразы и полуслова, в которых нет никакого смысла, ибо там важен не смысл, а чтобы окружающие думали, что ты излагаешь нечто. И потом, не забывай, в таких местах можно приобщиться к высокому искусству.

– Если оно на самом деле высокое, – хмыкнула Лилия.

– Пусть даже не совсем высокое, всего только бугорок, но все-таки искусство, – голос подруги в телефоне зазвенел. – На тебя там люди по-другому смотрят, и ты на людей – тоже. А еще немаловажно: ты сама на себя начинаешь смотреть иначе. Походим по выставке, себя покажем, на людей поглядим.

– А на картины?

– Ты думаешь, в такие места люди ходят, чтобы картины смотреть? – снова громко рассмеялась Эльвира. – Какая разница, чья выставка: Хаюрдо или Петрова-Водкина? Зато где-нибудь можно будет блеснуть умом, сказать, как бы между прочим, что была на выставке Хаюрдо. Такой талант! Такой талант! Редкостный талант! Сама понимаешь, одна его фамилия чего значит – любого поставит в тупик. Всякий тут же подумает, что иностранный художник.

– А он иностранец? – поинтересовалась Лилия.

– Леопольд сказал, что местного разлива.

– У местных таких фамилий не бывает.

– А псевдонимы для чего? Сейчас куда ни плюнь, многие пристрастились к ним. Вон попса на сцене сплошь с прозвищами. А тут Хаюрдо! Когда еще выпадет случай побывать на его выставке? Даже не раздумывай. Собирайся и подъезжай ко мне. Или нет. Лучше я к тебе подъеду. От тебя ближе до Выставочного зала.

– Ладно, уговорила, – согласилась Лилия.

Припарковав машину напротив Выставочного зала, они присмотрелись к входу. Перед дверью сгрудился народ. Небольшая толпа из десятка человек. Быстро рассасывалась, проходя внутрь.

– Видишь, сколько желающих? – сказала подруга. На ней были яркая зеленая блузка и столь же яркая юбка. А на лице слегка выдавались скулы.

– Вижу, Эльвира, не слепая, – откликнулась Лилия. Она была одета в блузку и юбку более мягких тонов. – Разве это много?

– Ну все-таки. Хорошо, что успели к открытию, а то позже могут набежать – не протолкнешься.

– Не думаю, что так много желающих набежит. Это же не Эрмитаж. Там картины твоего Хаюрдо точно не выставят.

– И совсем не моего, – надула губы Эльвира. – Ты невыносимая. Мой Леопольд говорит, что тебя нужно к мужику пристроить, чтобы обтесал твой скверный характер, иначе ты своим знакомым все мозги вынесешь.

– Меня никто никуда пристроить не сможет, если я сама не захочу! – прервала ее Лилия. – Я сама могу кого угодно пристроить куда следует. А твой идиот помолчал бы лучше, пока я его не причесала по всем правилам и со всех сторон, как козла. Я сумею!

– Не забывай: он мой сожитель, – заступилась Эльвира.

– А разве сожитель не может быть козлом? Еще как может! – усмехнулась Лилия.

– Иногда может, – согласилась подруга.

Вытащив из замка зажигания ключ, Лилия открыла дверь:

– Выметаемся из машины, посмотрим, чем нас удивит Хаюрдо!

Выйдя из авто, они взбежали по ступеням на широкое крыльцо, подошли к наполовину стеклянной двери с витой длинной ручкой. Толкнули. В просторном фойе в кассе купили билеты. Направились в зал, где демонстрировались картины. Те были вывешены на стенах и установлены на специальные подставки на полу. Все в красивых рамах. И, как на первый взгляд показалось Лилии, иные рамы отдавали явной стариной. Полотна в них дышали старыми красками и мотивами прошлых веков. Однако много было и других, в которых виделись новые краски с более поздними, а также современными мотивами.

– Ничего себе! – тихо ойкнула Эльвира. – Так много картин.

Медленно они двинулись вдоль стен. Картины передавали различные периоды человеческой истории. Природа с летними и зимними пейзажами. Городские и деревенские виды. Люди группами и поодиночке. Портреты. Сожитель Эльвиры оказался прав: женские мотивы преобладали. Вдобавок много натюрмортов с цветами, вазами, столами, тумбами, скамьями. Водопады, реки, моря, корабли. Немало абстракций. Всего не перечислишь. Зрители бродили по залам, останавливаясь то перед одним холстом, то перед другим. Задумчиво всматривались в них, качали головами, что-то бурчали себе под нос. Эльвира повторяла такие же движения тела и головы, и кидала на посетителей глубокомысленные взгляды. Ее и Лилию привлекла картина с изображением портрета человека во весь рост в старинном богато расшитом кафтане, из-под которого выглядывал камзол, и туфлях с пряжками. Лицо было обычным, с улыбкой на устах, будто улыбалось им. Лилия усмехнулась и отвернулась к другой картине. Но буквально через минуту услыхала удивление подруги:

– Ты видела? – толкнула та локтем. – Он мне подмигнул!

– Кто?

– Ну он. Который на картине. Его глаз, – уточнила.