16.

Утром в автобусе, по дороге в театр, он сел позади нее, рядом с шустрой, а она – рядом с подругой.

Шустрая пожаловалась, что в городе будто зараза: люди озабочены. И он принялся громко, на весь автобус, рассуждать, чем же: море тянется к берегу, деревья – к солнцу, дороги – к улицам, и каштаны и тюльпаны как бы просят, чтобы их сорвали, а чайки, павлины и прочие двуногие дрожат от нетерпения: всякое живое хочет слиться с живым.

– Тут только больные и калеки избегают случайных связей, – он обнял шуструю за плечи, – вот почему, красавица, ты прижимаешься ко мне, а я – к тебе.

– Пойдем вечером в бар? – предложила шустрая.

– А потом сольемся?

– С тобой опасно!

– Безопасно только с невинными мальчиками.

– А ты уже виноват? – захохотала шустрая.

– А ты – не девушка?

– Ты разве не знаешь? Не притворяйся.

– Не помню. Надо проверить. Но если не девушка, воздержусь. Только одноразовый партнер не заразит!

Шустрая смолкла. Впереди слушали этот разговор то со смехом, то качали головами. При последних его словах подруга покрутила пальцем у виска.

В театре он сел между подругой и шустрой.

Подруга шепнула ему, что соседка ее горбится.

– Хочет казаться ниже меня ростом, – пояснил он. – А села не со мной. Опоздала.

На сцене показывали легенды о тех, кому мешают соединиться. И он, и она, и подруга не узнали, чем спектакль закончился: все трое заснули.

На обратной дороге сели в прежнем порядке, и он снова повел с шустрой беседы о слиянии в природе.

– Вы далеко зайдете, – предсказала подруга.

– Не дальше твоей комнаты, – ответил он.

В гостинице он сразу прошел к ним в комнату.

Несколько девушек последовали за ним.

Но вскоре подруга заткнула уши и убежала.

Чуть погодя, за ней потянулись другие.

Когда они остались вдвоем, она сказала ему, что он впустую тратит время:

– Возьмешь свое, а дальше? Завтра не подойдешь ко мне. Между нами – пропасть.

– Опять завтра! – воскликнул он. – Что ты знаешь о будущем, гадалка? Завтра местные вырубят меня или украдут тебя. Или еще что случится. Сегодня я – твой, но завтра – не знаю. Спеши!

– Мой? Давай ходить в обнимку! – улыбнулась она.

– Осмелела! Зачем обманывать людей? Ведь они подумают, что у нас что-то было. И ошибутся.

Она прилегла, одетая, на кровать. Он опустился рядом и накрыл ее и себя одним одеялом:

– Надо менять правила. Боишься кровати – будем привыкать к ней. Начнем вместе накрывать стол.

Так они лежали больше часа. Не раз в комнату заглядывали девушки, но быстро выходили, и она норовила встать, но он удерживал ее:

– Эй, девушки! Если буду нужен, ищите на этой кровати. Я здесь поселился.

На обед ходили порознь, и она вернулась грустная:

– Подруга спросила, может, ей перебраться. Другие – опять о своих правилах. Намекали, что у одного из нас вирус, и меня подозревают больше тебя. Нам надо держаться подальше. А подруга – пропала.

Он снова увлек ее на кровать:

– Подруга пусть останется. У нас же ничего нет. Лежим в штанах, как товарищи по работе, и между нами – пропасть. Уедем и никогда не увидимся. А девушкам скажи, чтобы заняли на меня очередь.

До вечера они так и лежали.

Потом он встал и сказал, что идет в бар к шустрой.

– Думаешь, меня не задевает? – бросила она вслед.

– Ах, крепость разваливается! – он хлопнул дверью.

Но вскоре вернулся:

– Шустрая не пришла. Значит, не девушка.

– А если бы я была не девушкой? – вспылила она.

– Была бы опасна, как я, – засмеялся он. – Хотя ты, а не я, сдавала кровь через один шприц со всеми.

Он повел ее в бар. Там она объявила, что напьется.

Он подливал и, едва произносил тост, как начинал другой. Потом поднял ее из кресла: «Пора закусить». Она с трудом держалась на ногах, и он понес ее на руках – под общий смех бара – к себе в номер.

В номере он сразу стал раздевать ее. Она помогала: «Ты понял, зачем я напилась». Вдруг заволновалась: «Ты ничего не забыл?». Он показал маленький пакет и разобрал кровать: «Стол накрыт».

Но как только они оказались вдвоем в постели, она забилась в истерике:

– Не могу, мне страшно!

Он долго успокаивал ее.

Когда она затихла, он поцеловал ее в губы, но она сразу же снова задрожала, стала кричать и обеими руками отталкивать его. Слезы заливали ее лицо.

Внезапно распахнулась дверь балкона, и в комнату ворвались ветер, морские брызги и рев прибоя. Было слышно, как по всему зданию скрипят и хлопают двери, а где-то зазвенело разбитое окно.

– Даже природа нам мешает, – простонала она.

– Хочешь, отложим на завтра? – уступил он.

– Нет, – всхлипнула она. – Сегодня я решилась, а завтра не смогу. Сейчас или никогда.

Вдруг комнату огласил истошный писк, и что-то яростно забилось о стены.

Он сполз с кровати и сел, а она вскочила на ноги, сжала кулаки и завизжала.

– Это – чайка! – сказал он. – Лает, как собака. Я ее прибью. Ложись! Не надо кричать, – и обнял ее ноги.

Она стихла, но продолжала стоять на кровати, а он принялся гоняться за птицей: пытался сбить ее своей рубашкой, брюками, кинул ботинок, другой, бросил стакан, швырял стулья и всё, что попадало под руку, прыгнул на пол и чуть не поймал ее в охапку, а едва птица вырвалась, запустил в нее графин, и графин пробил оконное стекло, и в эту дыру чайка вылетела.

Когда он снова сел на кровать, она уже была наполовину одета. Он взял ее за руку, но она ее отдернула. Губы ее шептали: «Никогда, никогда…».

В коридоре послышался шум, топот, гомон.

– Это пароход причалил, – сказал он. – Сейчас придет мой сосед.

– Не провожай меня, – попросила она и вышла.

17.

Утром он застал их в сборах.

– Нам тут нельзя оставаться! – отрезала подруга.

Втроем они поехали в ботанический сад.

По саду гуляли целый день.

Говорили о пустяках: о травах, цветах, деревьях.

К концу дня подруга сказала, что согласна с ним:

– Здесь всё шепчет о слиянии.

Но он развел руками:

– Мне уже не шепчет.

У водопада он объявил, что жизнь потеряла цель, и скрылся под потоком. Девушки стояли с разинутыми ртами. Но вскоре он вынырнул, и даже сухим, и объяснил, что спрятался в потайной нише.

– От жизни так не спрячешься, – изрекла подруга. – Ниши не найдешь.

В лианах аллеи подруга увидела, что они целуются тайком от нее, и с ухмылкой напомнила:

– Не шепчет, а торопит.

– Будущее покажет, – ответил он.

– У вас нет будущего, – рассудила подруга. – Завтра будет конец: разъезд.

– Напоследок мы сыграем влюбленную пару.

– Этот спектакль я уже видела. Во сне.

Обедали они в павильоне рядом со зверинцем.

В пруду бултыхался крокодил, по берегу чинно вышагивали павлины и сновали чайки.

После долгого молчания подруга подвела итоги:

– Мы тут только играем. Как вы в спички. Или как звери в саду: им кажется, они – на воле, но вокруг – решетка. Мы тут, как в театре, в масках. Дома мы – другие. А на работе – и подавно: сплошная решетка. Но там идет жизнь, а здесь – представление. Ты, как павлин, распускаешь перед всеми хвост, а остаешься один на один – только дразнишь. Я – чайка, которая лает, но не кусает – ее не угощают. А она…

– Что скажет она? – перебил он и кинул крокодилу кусок арбуза. – Ему, как и мне, нравится мякоть.

– Видели бы вы меня на работе! – вздохнула она. – Там ко мне не подступишься. У нас хранят лакомые куски, и вокруг вертятся попрошайки, как этот крокодил. Но я – скала, и они ничего не получают.

– Ты и тут на высоте, – он смерил ее взглядом. – И здесь – ничего. Павлин остался с хвостом. Забудем!

– Я не забуду никогда, – возразила она.

К столу не раз подходили, спрашивали свободное место. Подруга отвечала, что этот стол – на троих.

– Сама избегаешь событий, – кивнул он подруге, – а жалеешь, что их нет. И упускаешь случай.

– Хочешь, чтобы тебя вырубили? – скривилась подруга. – Ты ведь не утес. И не ты нас, а мы тебя бережем. Ты не знаешь, сколько у нас случаев. Пока ты не вылезал из нашей комнаты, они не давали нам проходу. Наши окна выходят на море, и ты не видел, что на другой стороне днем и ночью стоят машины, оттуда зазывают девчонок кататься. И некоторые рискуют. Одну до сих пор не нашли. Я вчера тоже съездила – еле живая вернулась. Мне лучше без этих событий. После них я уже буду не я, а совсем другая. Хочу оставаться собой. Чем стать пылью, которую топчут павлины, лучше – скалой, как она.

– Почему я не знаю о машинах? – спросила она.

– Ты еще много чего не знаешь. В гостинице вчера тебе суд устроили. Думают, что ты – больная. Хотят схватить тебя и отвезти на проверку. И его – тоже.

– И что им от меня надо? – удивилась она.

– Блюсти правила. Загнали нас, как в зверинец, а разместили, как в публичном доме: комната для двух девушек, рядом – для двух парней. Балкон – общий: живите крест-накрест, и без шума. И гадать не надо, кого выбирать. Я думаю, люди должны жить врозь, подальше, и выбирать, чтобы не случали, как зверей.

– Дальше, чем мы живем, некуда, – ответила она. – Оттого и встреча без цели. Слишком много преград.

Мимо прошла цветочница, и он купил два букета.

– Мне за что? – покраснела подруга. – И что скажут в гостинице? Что меня купили?

– Даже цветы взять боишься! – вскрикнул он. – Да скажи, местные подарили. Не поверят? А ей?

– А меня местные даже на машине не катали!

– А у меня деньги вышли, – он вывернул карманы.

– И деньги его не на твой рост, – сострила подруга.

– А я хочу машину! – вскочила она. – Крокодила, павлина, моря! Хочу местного, чтобы украл меня!

Когда они вышли из сада, она выбежала на дорогу и закружилась в танце между колесами.

Они еле поймали ее и с трудом отвели от шоссе.

По пути она строила глазки встречным мужчинам, задавала им бессмысленные вопросы, дарила цветы из своего букета, а потом – и цветы подруги.

– Сдам тебя местным бесплатно, – пригрозил он.

– С утра мечтаю об этом!

На бульваре путь им преградили три верзилы. Постояли, помолчали, посмотрели и посторонились:

– Береги девушку, ей цены нет.

– Какую? – спросил он.

– Сам знаешь, – бросили ему вслед.

– Знаем, кто бесплатная, – заволновалась подруга. – Надо спешить в гостиницу. Не убережешь ты ее.

– А в гостиницу не страшно? – удивился он.

– Запремся в номере, как в крепости.

– А я буду плясать здесь. Пока не пригласят!

Рядом остановилась машина:

– Эй, плясунья, садись, покатаемся!

Они переглянулись: дождалась.

Она сделала игривый шаг в сторону машины и посмотрела на него. Затем – еще шаг, еще, еще. Он молчал и не отводил взгляд. «Скажи ей», – толкнула его подруга. Но он наблюдал без слов. «Уедет», – подруга ударила его локтем в бок. Но он не подал голоса. Дверца машины открылась, она занесла ногу внутрь и оглянулась. Он отвернулся.

– А куда мы поедем? – она села рядом с водителем.

– Скалу покажу, – обещал тот.

– Ты ее уже видела! – крикнула подруга.

– В зеркале, – добавил он.

– Поцелуйтесь, тогда не поеду, – засмеялась она.

– Если уедешь, я его поцелую, – ответила подруга.

– Не буду вам мешать, – она захлопнула дверцу и помахала им рукой. – До утра!

Машина тронулась и умчалась.