– «Первый»! – коротко бросил в трубку «профессор». Выслушивая доклад, он всё больше мрачнел. – Олег, ты был прав. Моя «наружка» сообщает, – он кивнул на трубку, – тебя ведут от самого аэропорта. Весьма профессионально – двумя машинами: белой «восьмёркой» и зелёной «Волгой». Она сейчас как раз за нами. По всей видимости, это «смежники»^[22].

– Час от часу не легче… То вояки, то чекисты… Боря, ты можешь мне объяснить, что происходит? Я расследую обычное уголовное дело, а меня пасут, как американского резидента…

– Ну, дело-то не совсем обычное. Не так уж часто в мирное время средь бела дня убивают полковников…

– Средь тёмной ночи, – хмуро уточнил Олег.

– Сути не меняет. Ты был прав, дело не в полковнике, а в том, что было при нём.

– У меня же первая категория допуска. Ну, найду я похищенное у полковника, передам им по описи, и дело с концом. Нужны мне их долбаные секреты, как танцору яйца! Зачем весь этот сыр-бор?

– Не знаю, разберёмся. А пока возьми папочку у себя на заднем сиденье, почитай, я там тебе кое-какие бумаги подготовил.

Олег вынул из лежавшей на сиденье пластиковой папки несколько листов исписанной мелким, убористым почерком бумаги и углубился в чтение.

«Профессор» бросил на него короткий, полный жалости взгляд. Перемены в друге поразили его. Он вспомнил, как год назад по пути в Сочи Олег с женой заехали к ним в Москву. Жёны – весёлые, общительные украиночки – быстро нашли общий язык. Вчетвером много гуляли по Москве, потом застолье не даче. Было много шуток, песен под гитару. Олег блистал красноречием, поблескивая своими иронично- весёлыми карими глазами. Нет, ирония во взгляде осталась, но теперь вместе с ней в уголках глаз поселилась жгучая тоска, и от этого Борису было не по себе. Он испытывал какое-то непонятное чувство вины перед другом. Поэтому, когда сегодня рано утром Олег позвонил ему со своей проблемой, он, не задумываясь, согласился помочь.

Борис Щербаков, естественно, не был профессором. Вернее, он преподавал, конечно, в академии МВД оперативно- розыскную деятельность, но основным его занятием было руководство управлением по раскрытию особо тяжких преступлений ГУУРа.

Полковник Щербаков по праву считался одним из лучших сыщиков страны. С Олегом Островецким он познакомился в Афганистане. Щербаков, тогда ещё подполковник, возглавлял разведотдел дивизии, а Островецкий был его подчинённым. Подполковник частенько лично участвовал в операциях, хотя по должности вовсе не обязан был этого делать. Наоборот, за это ему частенько перепадало от комдива, вполне резонно считавшего, что дело Щербакова – планирование операций, а не их практическая реализация. Планировать подполковник умел прекрасно, используя при этом весь свой богатый опыт разыскника. Поэтому потери среди его подчинённых были очень редки, за что разведчики буквально боготворили Щербакова. Но, несмотря на это, Борис не мог усидеть на хорошо укреплённой базе, посылая своих людей на рискованные задания. Поэтому он, невзирая на запреты, нередко сам принимал участие в операциях. Во время одной из них Борис вытащил из-под шквального огня «духов» подвернувшего ногу Олега, а затем почти два километра по горам буквально тащил его на себе до вертолёта. Время от времени они отгоняли огнём наседавших «духов». Олег просил оставить его и идти за подмогой. Не начальственное, мол, это дело – таскать на себе подчинённых. На что Борис обещал засадить капитана на «губу» за идиотские шутки во время боя. Так, незлобливо переругиваясь, они сумели добраться до вертолётной площадки, где выручила подоспевшая десантура, сумевшая отбить душманов.

Этот случай очень сблизил обоих. Борис частенько навещал капитана в полевом госпитале, являясь туда с непременной бутылкой коньяка. Застольные беседы, нередко заканчивающиеся жаркими спорами, постепенно выявили сходство характеров. Они всё больше доверяли друг другу, откровенно обсуждая порой очень острые проблемы.

С возвращением Олега из госпиталя их дружба ещё более окрепла. На косые взгляды недоброжелателей оба не обращали никакого внимания, тем более что поблажек по службе Борис Олегу не давал и от опасных заданий не оберегал.

Из Афганистана оба были отозваны практически одновременно. Олег вернулся к себе в Латвию, а Борис – в Москву. Боевой офицер, отмеченный в Афганистане орденами Боевого Красного Знамени и Красной Звезды, сразу же был назначен на одну из ведущих должностей в Главном управлении уголовного розыска страны. Вскоре получил звание полковника. Он неоднократно предлагал другу перебраться в Москву, но неизменно получал шутливый отказ: мол, быть майором на периферии – лучше, чем полковником в Москве. Борис не оставил своих попыток и, втайне от друга, пользуясь своими связями в академии МВД, организовал ему приглашение на учёбу в адъюнктуру. Олег уже было согласился, но гибель жены перечеркнула всё…

– Извини, Олежа, что на Алёнкины похороны не приехал: дела, будь они неладны… Да и словосочетание это – «Алёнкины похороны» – в голове не укладывается. Алёнка и похороны… – грустно вздохнул Борис.

– Можешь не извиняться. Что я – не понимаю? Поди не овощной базой командуешь, – усмехнулся Олег и внимательно посмотрел на друга. Борису недавно исполнился сорок один год. Высокого роста, худощавый, жилистый. Светло- русые волосы скрывали седину на висках.

– Слушай, Борька, а маскарад у тебя классный: очки, бородёнка эта козлиная…

– Ну, бородёнка-то накладная, а вот очки – мои.

– Как твои? Ты же никогда не жаловался на зрение!

– Ну, всегда что-то происходит впервые, – Борис снял очки. – Старею, наверное…

Олег заметил морщинки усталости в уголках его глаз.

– Трудно, Боря?

– Трудно, Олег! Такой вал пошёл – захлёбываемся. Люди уходят, преступность растёт в геометрической прогрессии, причём наиболее тяжкие её виды. Да, о чём толковать – у вас, видимо, не лучше.

– Куда уж! Кадровый состав пока ещё удаётся сохранить, а вот валом нас уже давно накрыло. Раньше, бывало, по разбою весь отдел «на ушах стоял», особенно розыск, а теперь – только регистрируем.

– Ладно, вернёмся к нашим «баранам». Ты справку прочитал?

– Хорошо, но маловато…

– Вот нахалюга! Ты же только утром позвонил. У меня и было-то всего несколько часов подсобрать материал…

– Ну, не кипятись.

– Ладно, будем действовать. Ты обивай пороги со своими запросами, а я буду пробивать по своим каналам. Благо, связи за это время наработаны. Так что, всё, что можно узнать о твоих фигурантах, – мы узнаем. А вот знакомство наше пока афишировать не будем: и мне перекроют кислород. Поди знай, кто за всем этим стоит. Поэтому связь будем держать через лейтенанта Синицына, – Щербаков кивнул в сторону бородатого водителя.

– Здравия желаю, товарищ майор! – в зеркале заднего обзора весело сверкнули глаза бородача.

– И тебе не болеть…

– Да ты не сомневайся, Алексей – один из лучших моих сотрудников. Правда, в следующий раз он будет без бороды, но думаю, ты его узнаешь без проблем. Учти, только он в курсе всех дел. Остальные выполняют конкретную задачу.

– Что не доверяешь кому-то?

– Доверять-то доверяю, но осторожность в таком деле излишней не бывает. В общем, так: если нужно будет – Алексей с тобой свяжется, если что-то чрезвычайное – позвоним прямо в гостиницу или где ты там остановишься. Тогда ноги в руки и мотай оттуда. Если мы понадобимся, свяжешься с Алексеем через его девушку. Она в курсе.

– В курсе чего?

– В курсе того, что если позвонит Олег, то надо перезвонить Алексею и сообщить ему об этом. Из гостиницы не звони, только из телефона- автомата или любого левого телефона, ну, не мне тебя учить. В самом крайнем случае звони мне напрямую, но это будет означать, что у тебя ЧП и надо выручать твою задницу. В папке у тебя контактный телефон Лёшкиной девчонки и, на крайний случай, адрес конспиративной квартиры. Запомни и уничтожь бумажку.

– Твою мать… на своей земле приходится в шпионов играть! Сказал бы мне кто-нибудь об этом ещё два дня назад – посчитал бы за идиота.

– Такие подлые времена настали, – вздохнул Борис.

Олег вышел из такси у здания ГУВД. Предстояло ещё отметить в секретариате командировочное предписание, взять направление в ведомственную гостиницу, пройтись по некоторым начальственным кабинетам. В ведомственной гостинице, как водится, мест не оказалось. На просьбу помочь с жильем в ГУВД на него посмотрели, как на умалишённого: много, мол, тут вас, умных, по Москве ошивается… В конце концов, используя связи, полученные от товарищей перед отъездом, удалось пристроиться в гостевую комнату общежития кооперативного института. Правда, эта комната находилась в женском крыле общежития, что отнюдь не смутило Олега, а, наоборот, внесло некоторую пикантность в ситуацию. Очень обрадовало Олега и наличие телефона в комнате. С вахтёршей бабой Валей он сразу же наладил душевный контакт, поплакавшись о трудностях милицейских будней, и получил разрешение являться в общежитие в любое время дня и ночи. Служба-с… Довольный собою, Олег завалился спать.

– Товарищ полковник, сообщение из Москвы.

– Докладывай!

– Островецкий прилетел в Москву, взял такси и направился в ГУВД…

– Постой, какое такси?

– Обычное такси, зарегистрированное в шестом таксопарке, мы проверили. С водителем, правда, пообщаться не удалось – он сейчас в отгуле.

– Кто ещё был в такси?

– Какой-то старикан-интеллигент.

– Кто такой?

– Установить не удалось. После того, как Островецкий вышел, наши люди потеряли такси. Москва же…

– Дальше.

– Два часа «важняк» пробыл в ГУВД, улаживая там свои дела. Сделал несколько звонков с просьбой помочь с жильём.

– Кому?

– В основном это работники милиции среднего звена. Думаю, из числа тех, чьи телефоны он получил от товарищей перед отъездом. Ни с кем из них он, по видимости, не знаком. Искал жильё.

– А что, ему в ГУВД не могли помочь с гостиницей?

– Да вы что, товарищ полковник! Это же Москва. Туда сотни таких командировочных за день прибывают. Вот если бы из Москвы кто-нибудь прибыл бы на периферию, да и не только из Москвы, то местные бы в лепёшку разбились, чтобы получше принять гостя.

– Откуда такие сведения?

– Из личного опыта, товарищ полковник.

– Хм, ну и что Островецкий?

– Через жену одного капитана нашёл себе место в общежитии кооперативного института.

– Так там же одни девчонки! Вот паразит – не теряет времени даром. Передай в Москву: продолжать наблюдение! Что-то подозрительно тих наш майор.

– Есть, товарищ полковник.

Весь следующий день Олег провёл, «нарезая круги» по инстанциям: писал рапорта, получал резолюции по ним, снова писал рапорта и снова получал резолюции. Он безропотно ходил из кабинета в кабинет, высиживал порой длинные очереди к какому- нибудь начальственному лицу, которое посылало его к другому начальствующему лицу. И всё для того, чтобы его запросы в архивы министерства обороны по поводу Митрофанова, Татаринцева и Яковлева рассмотрели вне очереди. Получив очередную резолюцию, Олег вновь и вновь возвращался в архив, откуда его вновь и вновь отфутболивали за новыми резолюциями. Даже в родном МВД доступ к базе данных информационного центра был закрыт. Извини, дружище, но ты теперь вроде бы и не наш, и для допуска к базе данных надо получить резолюцию товарища такого-то, который готов поставить свою резолюцию, но только после товарища этакого…

Часов в шесть вечера он решил, что на сегодня «хождение по мукам» можно прекратить, тем более что к этому времени практически все начальствующие лица уже покинули свои кабинеты.

Довольный проделанной «работой», Островецкий погулял по Москве, заглянул в продовольственный магазин, где накупил нехитрой снеди на ужин, и часам к девяти вечера заявился в общагу. Пообедать он по «традиции» не успел (два пирожка с сомнительной начинкой – не в счёт), и рассчитывал плотно поужинать.

Проходя по коридору общаги к своей комнате, Олег на своей шкуре почувствовал, что означает выражение «идти сквозь строй». Несмотря на разгар каникул, общежитие было многолюдно: кто-то остался в Москве, чтобы подзаработать на каникулах, а кому-то и вовсе не имело смысла уезжать домой – билеты в последнее время изрядно подорожали. Коридор общежития больше походил на Калининский проспект, с той лишь разницей, что наряды дефилирующих по коридору девиц были куда откровеннее. Девчонки как бы состязались, у кого халатик короче. Некоторые вообще обходились маечками, едва прикрывающими (или открывающими) трусики. При этом все, кто украдкой, а кто вызывающе, разглядывали Олега.

Добравшись до своей комнаты, Островецкий перевёл дух. Такие походы по «цветнику» могут и до инфаркта довести! Олегу с трудом удавалось погасить разыгравшееся воображение. Он сбросил рубашку и принялся готовить ужин. Вилки и тарелки в комнате не было, но о проходе обратно через коридор за кухню не могло быть и речи. Второго такого похода он бы не выдержал.