3

Тянулись недели и, казалось, что о Всеславе уже все позабыли. Через несколько месяцев ожидания во мраке полоцкого князя начали донимать непонятные шумы, а Борис и Давыд жаловались на какие-то яркие вспышки и резко сменяющие друг друга жар и холод.

– Это всё из-за длительного нахождения в темноте, ваша светлость! Когда долго пребываешь без света, что-то происходит с разумом. Я тут поразмыслил, а что, если всё, что видят святые и монахи, все эти ангелы, Иисус Христос или Богоматерь, наставления, что они слышат, и чудеса, которые якобы творят, – это от того, что у них не всё в порядке с головой. Когда-то я размещал раненых при монастыре и насмотрелся на сумасшедших военных ветеранов, я знаю, о чём говорю.

Как достигается связь с потусторонним миром? Изоляцией от людей, строжайшим постом и воздержанием, бесконечными молитвами, страданиями, поруб по сравнению с этим мелочь, что хочешь можно узреть, – объяснял Милослав.

– Не святотатствуй, Милослав! – пробурчал Всеслав.

– И всё равно, это как с нечистью, многие о ней рассказывают, но я как ни старался, ни разу её не встречал. На Руси ходят толки, что вы, ваша светлость, и гусляр Боян, обладающий лучшим слухом, чем обычный человек, – волколаки. Подобные истории лишь байки психов и трусов, – рассуждал Милослав.

Тут у полоцкого князя возникло желание обернуться зверем и продемонстрировать заносчивому киевлянину, что всё устроено сложнее, чем тот себе представляет. Но вообразив последствия перекидывания, Всеслав сдержался.

Вскоре полочанам, томящимся в порубе, князь Изяслав лично сообщил, что его сын Мстислав, бывший князь Новгорода, теперь руководит Полоцком.

Это было правдой. Когда киевское войско подошло к стенам Полоцка, и потребовало принять своим правителем князя Мстислава, полочане посоветовались с епископом и Ратимиром и открыли Мстиславу ворота в обмен на заверения не нарушать традиций и соблюдать законы Полоцка.

Мстислав писал отцу в Киев о том, что Полоцк очень богатый и хорошо укреплённый город и не проигрывает его былой вотчине – Новгороду. Мстислав сомневался, что ему удалось бы захватить такой город, если бы полочане сами его не впустили.

Мстислав также передавал, что полоцкий Софийский собор, хотя и меньше новгородского по размерам, но плинфа для него изготавливались в специальных разборных формах. Это обстоятельство поразило Мстислава, в послании он отмечал, что с такой технологией не сталкивался ни в Новгороде, ни в Киеве, а ведь в этих городах также работали византийские мастера по последним достижениям зодчества. Но технология изготовления плинфы в Киеве и Новгороде была более примитивной.

Полоцкие лучники, по утверждению Мстислава, являлись одними из лучших на Руси. В целом он был доволен Полоцком – городом, без сомнения, прогрессивным, вот только его жители показались князю проще и суровее новгородцев и киевлян.

Несколько месяцев просидел Всеслав в порубе со своими сыновьями. А в это время Вадил, отец и Ратимир с полоцкими гриднями втайне собрали с полочан деньги и отправились в Киев.

Двор полоцких князей в Киеве, основанный ещё полоцким князем Брячиславом, состоял из ряда теремов, где поселялись полоцкие купцы, а местные управленцы отвечали за интересы Полоцка в Киевщине.

Группа всадников, облачённых в чёрную одежду, поверх которой звенела кольчуга, прискакала в Киев под вечер. Проехав через весь город, наездники добрались до двора Брячислава, затем они спешились и постучались в его ворота.

– Кто вы такие? – спросил здоровенный стражник, преградив полочанам дорогу.

– Я Ратимир – старший дружинник полоцкого князя Всеслава, а со мной гридни князя и его приближённые. Мы хотим встретиться с тивуном двора Брячислава!

– Подождите здесь, мне необходимо о вас доложить, – удивлённо произнёс охранник. Потом он исчез, и вскоре к Ратимиру вышла процессия озадаченных людей. По их убранству отец решил, что это очень обеспеченные купцы. Ратимира и полочан поприветствовали и пригласили зайти в здание, после чего один из хозяев двора обратился к гостям:

– Меня зовут Роман, я тивун полоцких владений в Киеве, мне сказали, что вы дружинники князя Всеслава и желаете меня видеть!

Тут Ратимир вынул из-за пояса кинжал и оглушил рукояткой стоящего рядом стражника. Затем он схватил левой рукой Романа за воротник, прижал его к стене, а правой рукой жёстко приставил клинок к шее тивуна. Спутники Романа застыли в оцепенении и ничего не предприняли, возможно, их остановил свирепый облик полоцких гридней, потянувшихся за оружием.

– Ну что, продажная крыса, вот и настал твой час! – рявкнул Ратимир, приподнимая от земли Романа.

– Что вам нужно? Я всего лишь тивун! – воскликнул Роман, и по его лицу ручьями потёк пот.

– Да какой из тебя к чёрту тивун, если его светлость уже полгода томится в порубе у тебя под носом, а ты даже не попытался ему помочь? Грязный пёс, да ты должен валяться в ногах у князя, за то, что он оставил тебе жизнь, когда киевляне не признали князя Всеслава соправителем Киева. Полоцкий князь был настолько милостив, что дал тебе возможность практически бесконтрольно грести под себя золото от его имени. И где твоя благодарность? Веселишься и ведёшь торг с врагами Полоцка? – при этих словах Ратимир стал нажимать лезвием, размещённым плашмя, на горло тивуна чуть сильнее, причиняя Роману жгучую боль.

Из очей Романа покатились слёзы.

– Пощадите меня! – закричал ошарашенный тивун. Ратимир резко отпустил его, и Роман упал на колени. Скорчившись, с жалким видом, тивун начал оправдываться, прерываясь на стенания:

– Я виноват, но как я мог выручить князя? Изяслав держит нас под присмотром и грозится казнить за малейшее подозрение в измене его власти. Я верен Полоцку и сделаю всё, что прикажите!

– Встань с колен, Роман, отныне ты служишь мне и князю Всеславу и гляди, если обманешь меня, то умрёшь медленной и мучительной смертью! – молвил Ратимир, подбирая тивуна.

После Ратимир, Вадил и Роман обсудили тактику действий: купцы из двора Брячислава попробуют подкупить охранников. Роман будет всячески убеждать знатных киевлян, обещая им внушительную награду, что князя необходимо выпустить. На взятки и другие расходы Ратимир привёз Роману четыре десятка мешков серебра.

Также Вадил и Ратимир допускали нападение на караул поруба, как крайний вариант вызволения Всеслава.

Теперь оставалось только ждать. Роман поселил полочан в постройках для купцов. Отец просидел в Киеве несколько недель в предвкушении удачного момента для освобождения князя. Но Роман посоветовал полоцким дружинникам не появляться в городе, поэтому Киев отец так и не посмотрел. Дела протекали неважно, многие киевские купцы соглашались с Романом, но помогать Всеславу отказывались, боясь гнева Ярославичей. Ратимир и Вадил готовы были предпринять что угодно, вплоть до убийства киевского князя, но тут в их планы вмешались половцы.

Прорвав пограничные укрепления, кочевники вторглись в русские земли. На реке Альте, под городом Переяславлем, звероподобных половцев, одетых в шкуры, встретило войско южнорусских князей. В короткой, но очень кровопролитной битве, полки Ярославичей были рассеяны. Отступившие в Киев князья Изяслав и Всеволод не стали ничего объяснять его жителям.

Над Киевом сгущались тучи, начинался дождь с ураганным ветром.

Киевляне считали унижением проиграть кочевникам, и ещё больше их возмутило, что князь Изяслав смирился с поражением.

Зазвенел вечевой колокол киевского Софийского собора, этот колокол иногда также предупреждал о пожаре в городе, и отец тогда подумал, что его звук обычно предвещал неприятности.

На вече разгорелись споры, киевляне позвали на него Изяслава и потребовали раздать им оружие и организовать новый поход.

– Вы собрались мне указывать, как вести себя с половцами? Они кровожадны и смеются перед собственной смертью. Я только что с ними сражался, чудом вернулся и не буду возвращаться в степь. Кочевники пограбят и уйдут, затем уж решим, как наладить оборону, а сейчас выступить против их бесчисленной орды – это верная гибель, – оправдывался Изяслав, обращаясь к жителям Киева.

Конец ознакомительного фрагмента.