Ещё про Ваню. Нет, про Наташку

Дверь распахнулась, и звонкий, слегка с хрипотцой женский голос крикнул: «Вань, хорош массу давить!»

Юрка с шумом выдохнул под одеялом. Они что, вчера не закрылись? Кого ещё принесло? Он вернулся поздно с «полей». Потом они с Ваней приговорили «пузырёк» беленькой за душевным разговором и спать легли уже после полуночи, и вот сегодня праздник, день Седьмого ноября – красный день календаря, спать бы и спать, а тут орут прямо над ухом.

– Наташка… сараса, кончай орать по утрам! – заматерился Ванька.

– А чего не орать? Ты мне чего обещал, а? Говорил, Седьмое ноября справим вместе! Уже десять, хорош дрыхнуть, блин! – продолжал бузить женский голос.

– Да встану я, встану, ты только свали! А то у меня стоит с утра.

– Стоит – это хорошо! Плохо, когда не стоит. Да, Ваня?! – последнюю фразу голос выкрикнул с напором и захохотал.

– Ты мне телигента разбудишь, давай не ори, – урезонивал Ваня.

– Кого-кого-о-о-о?! Телигента? Какого телигента?

Юрка под одеялом лежал не шевелясь, но уже понял: заметили.

Рванули одеяло, и он едва успел прикрыть себе пах руками.

– И у этого тоже стоит! Нет, ты посмотри, какая комната! У всех стоит! Вот везёт же кому-то!

Юрка открыл глаза. Над ним, посверкивая золотой фиксой, улыбаясь, стояла огненно-рыжая ладно скроенная лет двадцати пяти разбитная бабёнка в джинсах и свитере и с пристальным вниманием разглядывала его.

– Красавчик… Ваня, ты чего такого красавчика прячешь? А? Телигент, говоришь… Колись, телигент, как зовут-то?

Юрка, приподнявшись на кровати, потянул на себя одеяло.

– Юра. Одеяло отдай.

Наташка отпустила, Юрка упал на кровать и поспешно накрылся.

– Бухать с нами будешь? – спросила девушка, продолжая разглядывать Юрку.

– Не собирался, – буркнул Юрка, отворачиваясь к стене. Бухать ещё с ней…

– Куда ты денешься! Не собирался… Значит, соберешься… – Девушка развернулась к Ване. – Бухаем у вас! Я салатов наделаю, картошки наварю, с вас тушёнка, соленая рыба и водка! Коля будет? Нет? Ну и хрен с ним! Всё, я ушла. У Надьки, если чё. Буду через два часа.

И, хлопнув дверью, она исчезла так же неожиданно, как и появилась.

– Это что было? – Юрка сел на кровати.

– Наташка, – выдохнув, ответил Ваня и, натянув одеяло, отвернулся к стене. – Я еще часик посплю, пока эта сараса не придёт.

Выяснилось, Наташка – лепшая подруга Вани. Именно подруга, не любовница, не жена, а подруга, друг. Где-то они вместе жили, где-то работали, кто-то кого-то спасал, кто-то кому-то помогал. Хорошие друзья. И всё! Жила Наташа в соседней общаге-восьмиэтажке, к Ване заявлялась после жизненных передряг напиться и пожаловаться на очередного «козла».

– Ф-у-у-у… Устала… Взмокла! А скакать ты горазд! Где научился? – Наташа тянула ворот свитера и интенсивно дула туда в глубину. Они бросили Ваньку и припёрлись на общаговскую дискотеку

– В авиационном.

Юрка разглядывал партнёршу. Поначалу она ему показалось грубой, вульгарной. Но по факту девушка оказалась интересной, с чувством юмора и с каким-то воспалённым чувством справедливости.

Нет-нет, она была не красивая, но, именно, интересная. Крупные черты лица, зелёные волчьи глаза, рыжие волосы каре и золотая фикса, на которую Юрка обратил внимание с первых секунд знакомства. Коронка стояла на втором слева верхнем зубе и невольно притягивала взгляд, придавая лицу вид лихой и бесшабашный.

– Давно здесь? – Наташа потянулась сигаретой к Юре. Он тоже достал сигарету, зажигалку, чиркнул. Наташа затянулась и выпустила струйку дыма вверх.

– Полгода, – ответил после затяжки Юра.

– А чего у Вани тебя не видела?

– Только заселился, у брата жил.

– Геолог?

– Кто? Брат?

– Ты!

– Я… Я не знаю. Так, пописать вышел.

– Пописать… Ну раз пописать, пошли ещё выпьем.

– …Понимаешь… Он любит меня. Но у него семья. Жена больная. Детей двое. Он приходит ко мне отдыхать, двое суток со мной… потом исчезает. А ему звоню. Он не отвечает. Потом опять появляется. С цветами, вином…

– С вином?

– Ну с водкой! Где ж его, вино, сейчас достанешь… Ну и люблюнемогу… Сюси-пуси… Опять два дня. И опять исчезает.

– Любишь его? – Юрка лежал, закинув голую руку за голову, на другой у него уютно устроилась рыжая и уже родная голова Наташки. Юрке было приятно чувствовать рядом с собой эту немного странную девушку.

Они вернулись с дискотеки выпить. Выпили. И никуда больше не пошли. (Ваня свалил, предварительно предупредив: «Ушёл до десяти вечера». ) Тело живой и подвижной Наташки неожиданно оказалась мягким, нежным, тонкокожим и даже каким-то светящимся, на Юркины ласки оно отвечало с некоторой задержкой, как бы нехотя, просыпаясь, медленно растягиваясь в сладкой истоме, молча, но потом вдруг заскакало и рассыпалось весёлым горохом множественного оргазма с тонким и длинным подвсхлипом. Хорошо рассыпалось. Искренне.

И после этого она вдруг совсем изменилась. Из разбитной, грубоватой, даже циничной стала вдруг тихой, задумчивой и несчастной. А до того маска? Маска.

– Я? Его? Не знаю. Наверное, люблю…

Абсурдная ситуация, заметил про себя Юрка, все кого-нибудь любят, но почему-то спят с другими. Я вот Аню. Или Соню? Но сейчас с Наташкой. Бред бредовый.

– Наверное, жалею я его. Он же такой несчастный приходит. Рассказывает, как у них с женой ничего не получается, он старается, и она… Я говорила, она у него болеет? Что-то у неё по-женски. И он её жалеет, он её любит тоже. Но ему же хочется! И ещё у них дети. Что с детьми-то делать? И я не могу тянуть его! Но он такой… такой…

Он тебя просто использует, давит на жалость, хотелось сказать Юрке, но передумал, кто он такой, лезть в чужую жизнь?

– А ещё он обещал, летом обязательно поедем на море. В Крым. В Ялту. Ты был на море?

– Был. Этим летом. Как раз в Крыму. Но в Керчи.

– Расскажи про море…

– Про море? Про него не расскажешь… Я ездил с подругой и с компанией. Четыре человека. Две пары. У друга в Керчи бабушка, и мы поехали к ней. В Керчи встречаются два моря, Азовское и Черное. На границе морей остров Тузла, туда хорошо приезжать, если хочешь позагорать голым. Мы специально приехали, народа там почти нет, мы были одни и купались голыми…

– А вы в море это… – она замолчала.

– Чего «это»?

– Ну… занимались? сексом. – Наташа перевернулась на живот.

– Пробовали. Неудобно. Вымывается все, ну, у вас… там… В общем, не очень…

– А не холодно?

– Нет, море плюс двадцать пять.

– Плюс двадцать пять… А там песок или камни?.. Ой!

– Что?

– Уже полдесятого, сейчас Ванька придёт. Вставай, проводишь меня. Ты ведь проводишь?

Юрка пошёл провожать. По морозному ночному городу (Север же, начало ноября, а уже минус двадцать) они гуляли часа два. Наташа всё время расспрашивала про море. Юра много чего вспомнил: и шторм, и как ловил рапанов, и даже как в детстве с родителями ездил в Гагру. Они пришли к Наташе, ещё выпили, закусили соевым шоколадом, Юрка было собрался уходить, но неожиданно остался… Спали плохо, часто просыпались, занимались любовью, Наташа снова просила рассказать про море, засыпала под Юркины россказни, засыпал Юрка, а потом всё сызнова.

Но ближе к утру Наталья расклеилась. У неё разболелась голова, стало знобить, и в шесть она наконец отправила Юрку домой. «Звони-заходи», – буркнула она напоследок, закрывая за ним дверь.

– Нае@ся? – сквозь сон поинтересовался Ваня, но Юра ничего не стал отвечать грубияну. Просто разделся и завалился спать.

Больше Наташу Юра не видел. Пару раз пытался зайти, но её не оказывалось дома, соседка врала, что она там, сям, где-то и когда-то будет, Юра видел, что врёт, но почему Наташа не хочет с ним встретиться, объяснить себе не мог. Не мог объяснить и Ваня. Тот просто отбрёхивался: «Папы! Раси поймёшь?» Бабы…

А в декабре Юрка ушёл на квартиру.

А в январе он привёз семью и уже к февралю забыл думать про странную рыжую девушку с золотой фиксой.

Интересно, съездила она на море?

Рассказ третий. Зачем в тундре верёвка?

В начале января 1991 года Юрка возвращался из Куйбышева. Куйбышевым Самаре оставалось быть не более трёх недель: такие были исторические времена, всё везде переименовывали.

Из Куйбышева-Самары он вёз на Север семью: жену Соню и пятилетнего сына Влада. Студентка Аня оставалась в Самаре. Неожиданно для себя она вышла замуж за Юркиного друга. Юрка было поехал, чтобы набить другу морду, но дело закончилось грандиозной пьянкой и всеобщей мировой. Аня сказала, что всех любит, заставила мужиков пожать руки, целовала обоих, а на прощание Юрке сказала: «Ты заезжай… Буду ждать».

Юрка пообещал, но для себя решил, что как-нибудь потом… позже… может быть.

Если невеста ушла к другому, то неизвестно кому повезло…

Что ни делается – всё к лучшему.

И всё вернулось на круги своя.

Ехали младшие Серовы с пересадкой. До Сургута долетели, от Сургута – поездом. Не то чтобы Юрка экономил деньги, просто зимой до Северного прямого самолёта никогда не было. А впрочем, денег на самолёт тоже не было. Тогда много чего не было, и работа на Севере ситуации не меняла.

Привёз Юрка семью в квартиру, которую снимал в «деревяшке».

«Деревяшка» – это такое социальное щитовое быстровозводимое жильё, рассчитанное на временное проживание. Однако народ порой в нём зависал не на один десяток лет. Строилось оно из профеноленных древесно-стружечных щитов, возводилось до двух этажей в высоту, подвалов не имело, замечательно горело и при этом, несмотря на фенольную составляющую, было прекрасным убежищем для мышей и тараканов.

Иногда складывалось впечатление, что именно для них оно и строилось, а люди… А люди, они не навсегда: отравятся фенолом, умрут – новых заселят.

Вот в таком доме Юрка и снимал однокомнатную квартиру.

Её хозяин по незначительному делу сел на годик и, чтобы квартира не пустовала, сдал Юрке.

Состояние квартиры было ужасающим. Куча хлама, горы мусора, батареи пустых бутылок, грязь. Потребовались поистине героические усилия, чтобы превратить её в жилое помещение. Серовы это сделали в «пробный» приезд Сони в ноябре, когда они только начали «склеивать разбитую чашку». А после Нового года Соня и Влад перебрались в Северный уже надолго.

А квартирка вдобавок оказалась ещё и холодной (когда они вошли с поезда, было не выше плюс двенадцати), но Юрка посчитал, что это даже к лучшему: тараканы и мыши будут не так активны. Соня боялась их до обморока.

Жену и сына Юрка привёз третьего января, а уже четвёртого уехал на полевые работы. Какие такие полевые работы в начале января, спросите вы. Да обычные такие полевые работы.

Основным подрядчиком по строительству межпромысловых автодорог для Северной нефтяной компании являлась организация с экзотическим названием «Латдорстрой». Нет-нет, это были не потомки латышей, переселённых «убийцей всех прибалтийских народов», «извергом» и «сыроядцем» Сталиным. Это были обычные граждане тогда ещё немножко советской Латвии. Деньги в Сибири платили. Правда, по тем историческим временам уже год как никто никому не платил: в стране начинался этап накопления первоначального капитала… Читайте Карла Маркса, там всё написано…

Так вот, подрядчику требовался песок для отсыпки дорог, и, несмотря на то, что в районе Сибирских Увалов практически всё кругом сложено из песка, в некоторых местах (например, в районе Янгаяхинского месторождения) песок этот лежит глубоко под торфом, на болоте. А для строительства нужен песок сухой. Где его взять? А есть такая контора – аэрокосмогеологическая партия, – которая может по космическим снимкам отыскать такое место, а потом, используя подповерхностную радиолокацию, подготовить его для разработки песчаного карьера. Оба метода сродни шаманству, но на самом деле вполне себя оправдывают, если только ими не берутся искать нефть.

Ранним утром 4 января 1991 года Юрка надел унты, полушубок и ушанку, поцеловал жену и сына, вышел на улицу и направился в партию.

На улице было ещё темно: светает на Севере зимой не раньше десяти. Воздух ощущался приемлемо морозным – что-то около минус пятнадцати, для Севера – сущие пустяки. Курорт!

В партии уже собрались пять человек: Полищук, Бевзенко, Вокарчук, Золевский и, конечно, Славка. Последние трое вместе с Юркой – полевая бригада. Не впервой вместе.

Что интересно: никто из этого коллектива не планировал ни в детстве, ни в отрочестве, ни даже в студенческой юности вот так, зимой, отправляться на полевые работы, жить в палатке, топить буржуйку, спать в спальниках, не бриться и не мыться неделю, две, три…

Серовы – выпускники радиотехнического факультета Авиационного института. Авиационного! Игорь Вокарчук – выпускник Киевского университета, по образованию географ. Географ! Григорич окончил Новосибирский университет, биологический факультет. Пожалуй, только он достаточно долго был связан с полевыми работами – пару десятков лет занимался лесным хозяйством и не вылезал из тайги. Ботаник! Так вчерашние аспиранты и работники институтских кафедр зарабатывали деньги. Надо сказать – не самый худший способ. Вот только не платили… А кому тогда платили?

Дорога им предстояла недолгая, но в два этапа. Сначала до базы «Латдорстрой» в посёлке Янгпур (чуть более ста километров на партейном уазике), а потом от базы до места работ – на вездеходе ещё километров пятьдесят.

Груза с собой, как обычно, набралось около полутонны: снова те самые два комплекта армейских палаток с разделкой под печку, та же печка-буржуйка, родные зиловские аккумуляторы, комплект радиолокационной аппаратуры, мотобур со шнеками, мотопила, ящики с едой, спальники, доски под спальники, брезент… и, конечно, радиоприёмник ВЭФ! А иначе со скуки помрёшь – зимой работы от силы часов на шесть в сутки, с десяти до четырёх, а потом сплошная темень, и надо как-то заполнять время. А тут хоть новости… Или концерт Наташи Королёвой… А что? Или Тани Булановой. Повышает настроение. И стимулирует.

Все шмотки в уазик были загружены ещё накануне вечером. Паковались без Юрки – ему дали пообщаться с семьёй. Ну и напаковались. Теперь водитель Гришка ходил с похмелья злой. И если остальные могли позволить себе граммулечку, то ему точно ничего нельзя.

– Давай-давай-давай… Хватит копаться! – подгонял он. – Раньше сядешь – раньше выйдешь! Вчера же всё уже собрали.

Но Нестор Полищук по-начальнически наставительно внушал ему:

– Григорий, не сепети! Сейчас мужикам здоровье поправлю, и поедете!

В гараже накрыли небольшой столик: сало, чёрный хлеб, чеснок, лук, бутылка водки. Нестор аккуратно разлил бутылку на пять стаканов, поднял свой – все потянулись, чокнулись.

– Ну, чтобы всё пошло хорошо! – Полищук выпил и аккуратно занюхал кусочком хлеба.

Все последовали его примеру, выпили, крякнули и разобрали закуску.

– Богданыч, ты созванивался с латышами? – Золевский, как бригадир, волновался больше всех.

– Да ждут вас там, ждут! – И, оглядев бригаду, Полищук скомандовал: – Всё, мужики, по коням!

Полевики погрузились, Гришка завёл уазик, и они выехали.

Дорога до Янгапура – все два часа – прошла в дрёме.

В «Латдорстрое» их ждали и сразу проводили к начальнику. Ему кто-то уже наплёл, что едут «космонавты»… и прямо из космоса будут искать место под песчаный карьер.

Пришлось объяснять, как на самом деле творятся чудеса. Тем не менее, космические снимки живо заинтересовали господина Медведева – а какая ещё могла быть фамилия у главного «латыша»? – причём больше всего его интересовали поймы, а в некоторых местах – и русла рек. Рыбаком оказался начальник, заядлым рыбаком. Часто встречающийся недостаток в Западной Сибири среди руководящего состава.