Рассказ второй. В ответе за тех, кого приручили…

Компания «Таркосаленефтегаз» выходила на Восточно-Таркосалинское месторождение. Чтобы понимать, в каком состоянии оно находится и как бы там «не нагадить сверх меры», предприятие заказало аэрокосмогеологам экологический аудит.

Это только в жёлтой прессе пишут, что нефтяники и газовики бессмысленно убивают природу и изводят коренное население ради многомиллионных сверхприбылей. Но даже в самые тяжёлые годы, вначале 90-х, нефтегазодобывающие предприятия пытались по мере возможности сохранять природные ландшафты и тратили немалые деньги, заказывая работы экологам. Хотя и «гадили» тоже, много «гадили», чего скрывать.

На основе космических снимков космогеологи оперативно отстроили основу аудита – ландшафтную карту региона. Но карта без наземных измерений – как теория без практики. Нужно и зверушек посчитать, и травки. Посмотреть, как ведёт себя мерзлота. Где и на какой глубине залегают грунтовые воды. В общем, нужны полевые работы.

Нужны так нужны.

Восточно-Таркосалинское месторождение располагается в двухстах пятидесяти километрах к северо-востоку от Северного, в местах необжитых и пустынных. Единственное средство доставки полевой бригады – вертолёт. Не привыкать!

В десять утра шестого июня братья Серовы, Юрий Григорьевич Золевский и Игорь Вокарчук с полутонной груза выехали на уазике в аэропорт Северного – для вертолётной заброски. С Золевским был его старый пёс Буран – белая лайка.

Погода стояла гадкая. Начало июня на Севере – переходный период: не весна, не лето… Ни то ни сё. На Севере вообще нет сезонов в привычном для нас смысле. Климат контрастный. Как один хант говорил: «Сначала пыл снек, потом дощ, потом шар, потом комар, потом пах! – снек пошёл». В такой «снек, дощ, шар» и выезжали. Мелкий гадкий дождик сыпал с утра.

На вертодроме загрузили в вертушку необходимое для работы и проживания на болоте снаряжение: армейскую палатку с разделкой под печку, печку-буржуйку, пару зиловских аккумуляторов, комплект радиолокационной аппаратуры, мотобур со шнеками, пару ящиков с едой, четыре спальника, доски под спальники, лист плотного брезента на доски и ещё кучу всякого, казалось бы, ненужного, но на самом деле такого необходимого барахла – и стали ждать вылета.

Ожидание – дело тоскливое. Когда вертолёт выпустят, никому неизвестно: ни вертолётчикам, ни диспетчерам. Сколько сидеть – непонятно. Вроде бы, ложись и спи, но… На вертодроме всегда смертельно хочется курить. Всегда. Было бы можно, так бы не хотелось… Но на стоянке вертолётов даже спички в кармане запрещены, не то чтобы курить или, не дай Бог, прикуривать!

Через пару часов маеты наконец-то дали отмашку. Полевики пожали руку партейному водителю Гришке Бевзенко. Юрка руку жал аккуратно. За день до вылета он неудачно опёрся ладонью на горячий блин электроплиты, и теперь перебинтованная рука саднила, под бинтом во всю ладонь наливался волдырь. Запрыгнули в вертолёт и приготовились к взлёту.

Борттехник глянул в салон, пересчитал по головам и махнул рукой командиру. Послышался гул двигателя, и в иллюминаторе замелькали тени от лопастей. Вертолёт начал готовиться к полёту.

Интересно взлетают вертолёты из аэропорта. Обычно они, раскручивая лопасти, с лёгким наклоном, почти вертикально, взмывают в воздух и ложатся на курс. В аэропорту вертолёт изображает из себя приличный летательный аппарат: выполняет рулёжки, выезжает на взлётно-посадочную полосу, встаёт, ожидает разрешения на взлёт, разбегается, отрывается от земли и некоторое время даже летит над ВПП… Только после этого, совершив пару-тройку эволюций, набирает положенные 150 – 200 метров и ложится на курс. Чисто Ту-154, а не Ми-8!

Первый пункт назначения: Тарко-Сале. Время полёта: два часа. Вертолёт должен забрать груз, чтобы отвезти ещё дальше на север, а по дороге высадить аэрокосмогеологов.

Ни разговаривать, ни спать из-за грохота двигателей не получалось – спал только старый глухой Буран. Все торчали в иллюминаторах, рассматривая проплывающие под ними: дороги, болота, леса, болота, реки, болота, озёра, болота, озёра, болота, болота, болота, озёра, бесконечные озёра и болота… Некоторые озёра с белыми кляксами, разбросанными по зеркалу воды, отсвечивали изумрудной зеленью. Эти кляксы – грифоны – выходы мерзлотного газа метана. Не все озёра ещё вскрылись, местами виднелись голубоватые острова льда. Но большая часть уже оттаяла и отсвечивала антрацитовой чернотой. Вода сверху – она чёрная, особенно в непогоду.

Через час подлетели к большой реке: Пяку-Пур.

Пяку-Пур – река интересная. Вдоль всего её среднего течения по северному берегу поднимается высоченный – метров в пятьдесят – бруствер, изъеденный песчаными раздувами. Бруствер – останец ледниковой эпохи: вероятно, русло древней реки, вывернутой песчаным дном после таянья льдов километровой толщины. Чуждая природа для глаза выходцев из средней полосы. Чуждая, но прекрасная!

Оставшийся путь вертолёт держался реки – и через час был в Тарко-Сале. Аэропорта там нет, только вертодром, поэтому вертушка без особых умствований села и выпустила пассажиров. Заправка и погрузка. Космогеологи отошли в сторону и наконец-то закурили.

– Ты место ещё раз смотрел? – жадно затягиваясь, опять мучил Золевского Славка.

– С-сто раз уже смотрел, – заикался Григорич, раздражённо чиркая спичками и подкуривая папиросу (курил строго «Беломор»). – Я же показывал… Там п-проточное озеро. Говорю же: без рыбы не останемся!

Основная полевая еда, тушёнка, приедается за два-три дня до изжоги, Юрка уже знал. И свежая рыба – это свежая пища. Рассказывали, ещё иногда бывает дичь, но редко и в основном осенью. Юрка на неё ещё не попадал.

– Ну-ну, – рассеянно покивал Славка.

– Чего н-ну-ну?! – взвился Григорич. – Чего н-ну-ну?! Я же тебе показывал! И Игорю п-показывал!

– Нет там протоки, – отмахнулся Вокарчук.

– Н-ну как же нет?! Как же… – Григорич защёлкал замками, доставая из полевой сумки снимок. И они втроём взялись в очередной раз рассматривать место, куда была намечена высадка, споря и отчаянно жестикулируя.

Юрка присел на корточки и почесал Бурану ухо.

– Что, собака? Нам по фигу, куда нас привезут! – Буран закряхтел от удовольствия, открыл пасть, вывалил язык и улыбнулся. – Ну точно по фигу!

– Эй, эколухи! – выкрикнул борттехник, – готовы?! Командир зовёт. Покажете, где вас выбросить…

Золевский с Игорем рысью потрусили к вертолёту, а Славка в очередной раз принялся «лечить» Юрку с Бураном, как будет проходить высадка:

– …Золевский и Игорь остаются в вертолёте. Мы с тобой выпрыгиваем. Расстилаем кусок брезента и на него выгружаем, что нам подают эти, – он кивнул в сторону вертолёта. – Сначала они подадут доски. Потом – продуктовые ящики и аккумуляторы. Мы их по углам брезента бросим. Потом всё остальное. – Славка теребил загривок Бурана. – Делаем быстро. Эти… – он снова кивнул в сторону вертолёта, – не любят долго висеть над болотом. Как всё выгрузим, мужики прыгают с ещё одним куском брезента, мы его раскрываем, укладываем сверху и ложимся на него…

– Чтобы не сдуло, – заученно поддакнул Юрка.

– Да. Чтобы не сдуло.

– А Буран?

– А что Буран? – Славка перестал гладить пса.

– Его как будем высаживать?

– Его-о-о-о… А хрен знает – пускай Золевский решает. Его собака – ему лучше знать, как она на вертолёты реагирует. Как рука?

– Нормально.

– «Нормально», – передразнил Славка. – Башкой соображать надо, куда руку суёшь! Ладно, пошли. Зовут. Буран! Буран! Фьють, айда, собака!

Забрались в вертолёт и расселись по местам. Игорь повернулся к Славке:

– Охренеть! Не знаю, куда они нас посадят… У них полётная карта – пятисотка. Там же ничего не видно.

– Пятисотка? Пятьсот тысяч?! – переспросил Славка.

Золевский и Игорь синхронно кивнули. Славка покачал головой и откинулся к борту.

– Что-то не так?! – сквозь шум запускаемого двигателя поинтересовался Юрка.

– У них карта: в одном сантиметре пять километров! На ней ничего не поймёшь. Ладно, – отмахнулся Славка, – на месте разберёмся!

Вертолёт набрал обороты, оторвался от земли и, круто поднимаясь, полетел на восток.

Минут через пятнадцать командир позвал показать, куда садиться. Славка с Золевским пошли вместе.

– Сейчас они науказывают! – заржал Игорь. – Они друг с другом-то договориться не могут, а теперь командиру все мозги вынесут!

Минут десять вертолёт клонился то влево, то вправо, а потом пошёл вниз. Славка с Золевским вернулись с красными от крика лицами. Видно было, старший Серов – злой.

– Приготовились! – выкрикнул он.

Ещё через пару минут вертолёт, коснувшись левым шасси моховой кочки, завис. Борттехник открыл дверь, и Серовы спрыгнули вниз. Под ногами было сухо, но зыбко, торфяная подушка пружинила. Славка развернул брезентовую подстилку и бросил на землю. Юрка принял от Золевского первый ящик с продуктами и ухнул его на один край подстилки. Славка тем временем держал другой. Юрка схватил ещё один ящик и поставил туда. Славка освободился, и они вдвоём скинули оба аккумулятора. Потом пошли доски и всякое барахло. Через пару минут с вертолёта спрыгнул, подхватив Бурана, Золевский, а за ним – Вокарчук с брезентом. Игорь и Слава быстро развернули брезент и раскинули поверх вещей.

– Ложись! – показал рукой Славка. Все попадали, накрывая вещи телами. Буран тоже распластался на брезенте, прижав уши. Вертолёт раскрутил лопасти, оторвался колесом от кочки и быстро пошёл вверх, оставляя аэрокосмогеологов на болоте.

– Всё. Прибыли. – Славка перевернулся, присел и посмотрел вслед вертолёту, который, набирая высоту, разворачивался и ложился на курс, на север.

Поднялись, огляделись. Пейзаж нерадостный. Вокруг расстилалась тундра с мерзлотными буграми, окружённая бесконечными озёрами. И по-прежнему накрапывал мелкий, занудный дождь.

– Ну и г-где твоё п-проточное озеро? – передразнил Золевского Славка, подкуривая сигарету.

– Т-ты же видел! – стал опять заводиться Золевский. – Он же н-не туда нас высадил! Я ему с-сколько тыкал? Я ему… А он всё равно – сел, куда сам за-ахотел!

– А… Ладно! – Славка выпустил струю дыма. – Хрен ли теперь орать – давай думать, где палатку ставить. Пошли, посмотрим… Что тут у нас.

И они разбрелись осматривать территорию.

Территория оказалась такой, какой она представилась с самого начала. Тундра, тундра, тундра… Озёра и мерзлотные бугры. Северная пустыня. С одной стороны – вдалеке стояли одинокие кедры, с другой – тянулся ряд худосочных лиственниц. «Остров»… И где, спрашивается, ставить палатку? Нет! Это даже не самый главный вопрос…

– А где мы будем брать дрова?! – выкрикнул с другого конца «острова» Вокарчук. Вот самый главный вопрос!

– В жопе! – зло ответил Славка и пошёл в сторону кедров.

– Это обнадёживает, – согласился Игорь.

Игорь Вокарчук выпускник Киевского университета и почти Юркин ровесник. Игорь обитал в общежитии, в комнате, куда метил попасть Юрка. У Вокарчука была своя семейная драма: он любил одну женщину, а на Север привёз другую с дочерью. Почти как у Юрки. Только на тот момент Игорь выбор уже сделал, младший даже немного завидовал ему.

Юрка вздохнул, взял топор и отправился за Славкой.

За четверть часа братья дошли до песчаных раздувов, на которых стояли одинокие коряжистые кедры.

Раздувы – уникальное творение природы. Иногда их появление связывают с человеческой деятельностью. Дескать, содрал человек тонкий слой торфа или ягеля – и песок, который был под ними, начинает раздуваться, завоёвывая всё больше пространства, пока не остановится: либо водотоком, либо сменой песка на глину, либо мерзлотой. Последнюю ветер (а именно он виновник раздувов), обнажив с одной стороны, начинает «глодать», создавая другое природное творение, которое тоже приписывают нефтяникам-вредителям, – термокарст.

– Смотри, – Славка ткнул рукой, – сухие кедры.

Дошли до них. Прямо из песка торчала пара сухих кедров без верхушек. Рядом лежал кусок ствола с кучей сучьев.

– Вот и дрова. – Славка огляделся по сторонам. – Осталось перетаскать их к палатке.

– Может, палатку сюда? – Юрке место явно понравилось.

– Ага! И полтонны груза? А потом? Обратно?

– Обратно-то зачем?

– Затем… Вертолёты на раздувы не садятся – воздухозаборники забьёт. Им пылезащитные устройства нужны, а их нет. Ладно, давай, бери, сколько сможешь, и тащи. А я ещё нарублю. Тебе с твоей рукой… – Славка забрал у Юрки топор и принялся рубить сучья у лежащего ствола.

Когда Юрка принёс дрова на болото, обнаружил, что мужики уже перетаскали вещи на мерзлотный бугор, возвышавшийся над местностью, и начали ставить палатку.

– На бугре-то не помёрзнем? – огляделся Юрка.

– Тут такая подушка торфяная! – Игорь попрыгал. – Не замёрзнем. А вы дрова нашли.

– Нашли. Таскать далеко только. Буран где?

– Вон, за аккумуляторами на подстилке. По фигу ему и дождь, и комар.

Комар! Комар уже вылез и начал потихоньку жрать. Потихоньку – это потому, что пока ещё холодно. Завтра пригреет – и он даст просраться!

– На бугре, значит, решили? – Славка тоже притащил кучу дров. – Эт-т правильно! Я тоже об этом подумал… Воду во-о-о-он в той луже брать будем, а дрова натаскаем… – и он с грохотом свалил сучья возле костра.

Золевский с оптимизмом поддержал Славку:

– Я же пилу взял. Ручки приделаем – дров на-напилим…

– …и рыбы на-наловим… – добавил Славка, и все засмеялись.

Следующие пару часов они пилили и таскали дрова, ставили палатку, выкладывали настил из лиственничных брёвнышек и привезённых досок, устанавливали печку, носили воду. И всё время, не прекращаясь ни на минуту, моросил дождь. Космогеологи вымокли до нитки. У Юрки лопнул волдырь, и теперь невыносимо саднила рука. Хорошо бы перебинтовать… да толку? Если перебинтовать, надо держать руку в покое… А работать кто будет? Пушкин? Больничный же не выпишут…

– Всё! Шабаш! – Григорич вогнал топор в бревно. – Вода вскипела, пошли, перекусим чего-нибудь…

– Пошли, пошли, – выглянул из палатки Славка. – Я свет уже сделал.

Григорич достал из рюкзака банку кильки в томате, открыл и сунул Бурану. Буран запыхтел, зачавкал.

– Всякой ты его гадостью кормишь! – пожалел собаку старший.

– Сейчас пусть это жрёт, завтра кашей накормлю.

– А сколько времени? – Вокарчук поглядел на небо.

– А полдевятого, – в тон ему, посмотрев на свои карманные, отозвался Славка.

– А ни хрена же себе… – Юрка почесал затылок. —

Светло же…

– А чего ты хочешь: белые ночи! – Игорь хлопнул Юрку по мокрому плечу и толкнул к палатке. – Забирайся, у меня презент есть.

– Презент? Какой презент? – засуетился Золевский.

– А такой!

Игорь забрался в палатку и достал из рюкзака бутылку рябины на коньяке.

– А-а-а-а-а-а! – взвыл Славка. – Высокий класс!

Он уже накрывал импровизированный стол из ящиков:

– Давайте устраивайтесь… Я тут сала, колбасы из дома… Завтра нормальной жратвы наготовим, а пока этим перекусим.

Игорь разлил по кружкам. Молча чокнулись, выпили и взяли по бутерброду. Через пару минут внутри потеплело, растеклось…

– Ну и хрен с ней, с рыбой! – первым высказал общее мнение Славка. – Без неё – как с ней.

И полез настраивать приёмник ВЭФ, он его таскал с собой во все поля.

Утром Юрка проснулся, когда ещё все спали. Что-то его толкнуло. Он поднялся, оделся и вышел из палатки. Вовсю светило солнце. Тёплое, ясное утро. Рядом с Бураном на корточках сидел Юркин пятилетний сын Влад и гладил собаку. Влад?! Собаку?! Он же до смерти их боится…

– Привет, Владь.

– П’гивет… – Влад немного картавил.

– А мамка где? – Юрка присел рядом с Владом.

– Вон, возле кост’га.

Юрка повернулся и увидел Соню, она что-то помешивала в котелке.

– Привет.

– Привет, – повернувшись к Юрке, улыбнулась Соня…

– Юр. Юра. Юрка!.. – кто-то шипел над Юркой. Он открыл глаза и увидел брата. – Пойдём, чего покажу, – Славка старался говорить шёпотом, чтобы не разбудить остальных.

– Палыч, сколько времени? – спросили голосом Вокарчука из крайнего спальника.

– Восемь! Там у нас мороз и солнце! Я уже кашу сварганил.

– Восемь?! – заговорил и зашевелился ещё один спальник. Открылся верх, и оттуда показалась бородатая лысая голова Григорича. – Вставать пора, однако.

– Ты чего, Юр, стонал? – Игорь выбрался из спальника и теперь последовательно надевал штаны, энцефалитку, натягивал сапоги. – Сон, что ли, эротический видел?

– Сон. Не эротический. Но яркий… Про своих.

– Это багульник, – зевнул Золевский, выползая из спальника.

– Чего багульник? – не понял Юрка.

– Багульник… Лёгкий галлюциноген. У меня на болоте всегда сны цветные. Багульник!

– И не только багульник! – у Славки возбуждённо блестели глаза.

– У этого уже глаза блестят… Ты чего нанюхался?! – Золевский нацепил очки. – Пациент беспокойный!

– Пойдём – покажу, – и Славка выбрался из палатки.

– Пойдём, посмотрим… – Юрка полез за ним.