– Спа-си-бо, – по слогам тянет девчушка, заворожённо заглядывая внутрь и листая старинные уже в моё время жёлтые страницы. – Это и вправду она самая. Тут уже есть некоторые пометки на полях, – вскидывает на меня пытливые глаза.

– Да-да, – словно оправдываюсь. – Я всегда делаю их, чтоб потом вернуться к ним при случае.

– Так значит, это были вы?

– Да, – киваю, – но и не только я, до тебя, похоже, многие читали эту тетрадь, но лишь ты отправилась с ней в это невероятное путешествие, в результате которого бабушкина тетрадь наполнилась и твоим удивительным рассказом о том, что будет со всеми нами в будущем.

– Не может быть, – вспыхивают её знакомые с лукавым прищуром глаза. – Я про то ещё никому не говорила и нигде не писала.

– Смешная, – смеюсь.

Эх, и кого же это она мне всё-таки напоминает! Я явно её знаю, и знаю хорошо, словно самого себя.

– Как только это с тобой произошло, мы все тут же узнали это.

– В прошлом! – ахает она на всю квартиру.

– И в прошлом! – смеюсь над её недооценкой относительности времени и сознания, ещё одной формой бытия на Земле. – И в будущем!

– Ох, тошнёшеньки! – восклицает она, увидев наконец своё отражение в зеркале за моей спиной.

Поистине, говорю: ВСЁ будет к ЛУЧШЕМУ!

И правда, глянь-ка, как уже всё живое на Земле с началом эпидемии… ожило, задвигалось, заиграло.

Всё к лучшему!

Рыба вернулась в каналы Венеции.

Всё к лучшему!

Вода в реках больших городов и внутренних морей заиграла прежней чистотой и синевой, в белых бурунах волн у берегов Ялты вновь прыгают дельфины, а в Лебяжью канавку Питера заплыли белые лебеди.

Всё к лучшему!

Значительно уменьшилась озоновая дыра над Антарктидой, воздух очистился от приевшегося всем нам запаха дыма и смога.

Всё к лучшему!

Считающие себя некоторые из нас особыми… умолкли, беспомощно разжав кулачищи, и, сняв палец со спускового курка, сменили свой циничный мёртвый оскал хозяина жизни на живую смущённую улыбку доброго гостя Её, нашей поистине живой гостеприимной Земли-матушки.

Всё к лучшему, господа, всё ТЕПЕРЬ будет… к лучшему!

– …Не пугайся. По-жа-луй-ста, не пу-гай-ся, – сам до смерти перепугавшись её реакцией на давно мне очевидное, шепчу по слогам в её распахнутые от ужаса глаза, прикрывая собой зеркало.

– Кто? Кто это… там? – шепчет она в ответ, пытаясь то слева, то справа заглянуть из-за моего плеча в манящее её стекло.

– Подожди!.. Подожди же, – держу её двумя руками за плечи, фокусируя взгляд на себе. – Честно, говоря, я пока этого и сам не знаю…

Боже ж ты мой, всё-таки, всё-таки – откуда ж мне так знакомо это удивительное и… даже, кажется, родное лицо? Где раньше (может быть, даже и давно) мог я его видеть? Впрочем, нет! Я его никогда прежде не видел. Никогда. Но тогда почему тогда оно мне так знакомо… близко? Что или кого напоминает оно мне?

– …Но обязательно, слышишь, обязательно и очень скоро узнаю это, – почти кричу ей, легонько встряхивая. – Ты только… не пугайся, очень тебя прошу, не пугайся, потому как всё это, что произошло, происходит с тобой, не должно тебя так беспокоить, для тебя это совершенно неважно…

Впрочем, нет, пожалуй, лукавлю – это-то как раз важно, очень важно!

Это ТЕПЕРЬ главное.

Нужно обязательно как-то объяснить (прежде всего, самому себе) этот удивительный феномен её очевидного омоложения при движении в нашем настоящем. Причём она не просто стала заметно младше тех её шестнадцати лет, а младше ровно настолько, насколько старше стал сам объект, через который она вошла в наше время, наша дочь.

Итак, что мы имеем?

Ну, во-первых, объект – бабушку, нашу Младшенькую, Настюшку, которой теперь девятнадцать.

А во-вторых, нашу гостью, будущую правнучку, которой ТЕПЕРЬ вдруг стало тринадцать.

Но что из этого следует?

Очевидно, простой и однозначный вывод: при её движении во времени в прошлое почему-то включился режим обратного отсчёта жизни материи. Наша гостья не повзрослела, как ожидалось, а помолодела! Причём можно предположить, что помолодела обратно пропорционально глубине погружения во времени и прямо пропорционально самому времени нахождения на глубине, в то время как сознание, пребывающее в ней, продолжило своё прямолинейное движение вперёд, ничего не замечая, но и не забывая при этом.

Получается, она попала в зону контрамотного, то есть обратного, течения времени.

Это необычное явление полвека назад открыли великие учёные-философы братья Аркадий и Борис Стругацкие в широко известном научном труде «Понедельник начинается в субботу». И звучало это примерно так:

«…половина веществ во Вселенной движутся в обратную сторону по времени… Тунгусский метеорит… корабль не могут найти на месте взрыва потому, что его там давно нет… Люди, прибывшие в наш мир из другой Вселенной, где время течёт навстречу нашему… превратились в контрамотов дискретного типа… Ровно, скажем, в полночь они вместе со своим оборудованием переходят… на двое суток назад… Находясь над Землей первого июля в нашем счёте времени, они обнаружили в самом центре Евразийского материка мощный пожар. Утром тридцатого июля… они заметили, что никакого пожара нет и в помине… Заинтригованный капитан приказал посадку… Загремели пламенные двигатели… корабль, окутанный пламенем, рухнул в тайгу и, естественно, зажёг её… Пожар был ужасен… До полуночи они с трепетом прислушивались к свирепому реву и треску пламени, а ровно в полночь всё вдруг стихло. И неудивительно. Контрамоты вступили в свой новый день – двадцать девятое июня по нашему времяисчислению…»

Но здесь у нас всё произошло не совсем так, как у «контрамотов дискретного типа». В отличие от них наш «метеорит» – не космический корабль пришельцев с другой планеты, а связанный с нами живым генетическим кодом потомок, который движется в прошлом не дискретно, а поступательно, ничего и никого не забывая, но в отношении организма и духа – разнонаправлено. Именно поэтому-то никаких ужасных взрывов и переходов ни материи, ни сознания на целые сутки или месяца с ним, то есть с ней, в нашем мире не происходит.

Выходит, что она не контрамот, точней, не «контрамот дискретного типа».

Впрочем, в нашем случае и это тоже совершенно неважно.

Тут важно другое: время её движения в прошлом весьма ограничено расстоянием до так называемого нуля, её собственного нуля, то есть временем до рождения её организма. Что произойдёт тогда, когда она дойдёт до этой точки невозврата? Куда денется её сознание?

А это, пожалуй, известно лишь Вселенной и…

– А кому… важно? – немного успокоившись, с сомнением и надеждой смотрит мой… наш потомок на меня.

– Мне… важно. Очень важно! Нам всем, – давлю весомо, уверенно, – это очень важно.

– А что важно… мне? – молят её глаза.

– Тебе? – медленно подбираю слова. – То, что ты с нами, дома, а значит, всё будет хорошо. ТЕПЕРЬ у нас у всех всё… пойдёт к лучшему!

– Да, но что будет… лично со мной дальше?

– А дальше… – на мгновение задумываюсь, – а дальше мы с тобой ТЕПЕРЬ вместе во всём и разберёмся.

…и, видимо, мне, некогда разгадавшему (а я-то всё гадал, зачем вывел тот закон сохранения Сути?) ещё одну, но не менее удивительную формулу великих учёных-братьев в ещё одной поистине Великой научной работе – «За миллиард лет до конца света»…

Эх, не такой уж он, этот миллиард, и долгий, может статься!

…А звучала та формула так: «…у непрерывно развивающегося разума может быть только одна цель: изменение Природы. Поэтому сама суть Гомеостазиса Мироздания состоит в поддержании равновесия между возрастанием энтропии и развитием разума…»

То есть, говоря проще, терминами уже давно известного «непрерывно развивающемуся разуму» человека закона сохранения Энергии, являющегося на самом деле всего лишь частным случаем вселенского закона сохранения Сути, – «ничто и никто (ни материя, ни сознание) не появляется из ниоткуда и не исчезают в никуда».

О как!

Просто и сердито.

А главное – ясно, ясно, ясно!

Это аксиома вселенского масштаба, и здесь нет никакого волшебства.

А раз так, то «сама суть Гомеостаза Мироздания», стремящаяся к поддержанию равновесия не только «между возрастанием энтропии и развитием разума», но и во всех аспектах и формах Жизни, в том числе и в её мало пока понятных нам формах Времени и Сознания, сама найдёт выход из создавшейся ситуации пространственно-временного беспредела.

А значит, затеряться во времени ей, нашей маленькой путешественнице, приведя всё это к простому планетарному коллапсу, способному вызвать полную перезагрузку Жизни на Земле, никто не позволит.

Закон сохранения Сути… не даст!

Но здесь возникает вопрос: что Ему, этому Закону, ТЕПЕРЬ требуется не от неё, а лично от меня?

Иначе зачем бы он притащил её ко мне, да ещё в таком странном неузнаваемом образе?

Что ТЕПЕРЬ должен сделать я?

Что?

– Ох, тошнёшеньки! – недоверчиво вздыхает она на бабушкин манер.

– Обязательно разберёмся, – киваю уверенно, ободряюще, наблюдая за каждым её мимолетным, до боли знакомым движением.

– Хорошо, – чуть повеселев, соглашается она, неуловимо лукаво сощурив, как кто-то из моих… домочадцев, глаза. – А что нужно… лично от меня, – спрашивает, словно подслушав мои мысли, – ТЕПЕРЬ?

– А от… те-бя? – тяну по слогам, соображая. – Думаю, ТЕПЕРЬ требуется лишь одно: отвлечься от своих бед, попытаться стать самой собой и просто поговорить со мной.

– О чём?

– О чём тебе захочется, обо всём на свете.

– Обо всём, обо всём?!

– Обо всём, обо всём, – смеюсь её лучезарному лукавому прищуру. – Говори всё, что тебе в голову придёт.

В конце-то концов, если «…сама суть Гомеостазиса Мироздания состоит в поддержании равновесия между возрастанием энтропии и развитием разума…», то для сохранения этого самого равновесия при движении нашей правнучки по временной плоскости обратно в её настоящее («ничто и никто не исчезает в никуда!»), она сама подскажет, что нам с ней делать.

Ах, до чего ж хорош и знаком этот вопрос!

Хорош, если б только не последующий за ним (кто виноват?), который любое движение вперёд напрочь сводит в исходную точку. А нам не нужно в исходную, нам с ней нужно вперёд, хотя б чуть-чуть, буквально на одно мгновение от того мгновения, как она полетела к нам. Исходная точка уже занята!

А раз так, то вернёмся к вопросу: что требуется ТЕПЕРЬ лично от нас?

Ох, тошнёшеньки! Вот завернул…

И ведь это не конец логической цепочки. Сам по себе возникает вопрос: будет ли она помнить этот свой удивительный вояж во времени?

Вряд ли.

Ведь и тут должен действовать закон равновесия. Он во всём (вот бы это наконец понять всем нам!), материя сущности набирает свой естественный возраст, а её сознание стремительно молодеет, отбрасывая за ненадобностью метафизические знания бытия.

Что поделаешь тут? «Что-то теряешь, но что-то находишь!» – известная формула.

Таков закон сохранения Сути.

Впрочем, в нашем с ней случае это-то как раз и не бесспорно: равновесие Мироздания человеческим умом не охватить. Её «Потерянная тетрадь» уже как три года живёт в нашем настоящем, о её генетически временном путешествии во времени знают ТЕПЕРЬ все, но ведь кто-то да должен был всю эту небылицу рассказать нам.

– Ну, хорошо! – задумывается она. – А я могу… ТЕПЕРЬ просто посмотреть в зеркало?

– Зачем?

– Не знаю… зачем, – огорчается. – Просто мне очень хочется.

– Хочется… что?

– Увидеть.

– Увидеть… кого?

– Того, кто там в отражении.

– Зачем?

– Я хочу просто… знать.

– Что?

– Кто… сидит… во мне.

– Или ты в нём, – задумываюсь.

– Пусть так, – неохотно соглашается. – Мне просто очень, очень нужно увидеть… её.

– И узнать… её?! – не столько подсказываю, сколько поражённо спрашиваю свою девчушку.

– И узнать, – легко соглашается она.

Вот оно! Наконец-то! Ура!

Нашёл.

Нашли.

Умничка ж ты моя! Вот же оно то, что ТЕПЕРЬ должен сделать именно я, мы!

Узнать! Просто узнать её, их в этом образе и… больше ничего. Как только это мы сделаем, их сущности расстанутся, и каждая из них, на мгновение задержавшись здесь со мной, в моём настоящем, отправится в своё время.

– Будущее нигде не записано, дедушка, нигде!

Боже ж ты мой, как мог я не признать тебя сразу!

– Конечно, внучка, конечно, – соглашаюсь, улыбаясь широко раскрытыми… глазами и боясь спугнуть… этот поистине неподражаемый момент. – Но всё-таки в общих чертах оно, наше будущее, предопределено, и его безличностные контуры, если хорошенько подумать, вполне можно предугадать.

– Что такое безличностные… контуры? – вспыхивают родные, знакомые, немного ироничные, с лёгким недоверчивым прищуром глаза моей… ныне десятилетней малышки-внучки Марины Крылышкиной – из тринадцатилетнего подростка с шестнадцатилетними знаниями гостьи из будущего Марины Валерички.

Вот, оказывается, почему я не признал тебя сразу.

Мы ж, действительно, ещё ни разу не виделись с тобой… такой большой, рассудительной, взрослой и… красивой, напоминающей одновременно и моих обеих дочерей, и любимую жену во времена, когда мы с ней познакомились. Ей тогда тоже как раз исполнилось шестнадцать лет.

Но как могло случиться так, что наша гостья во времени попала в тебя… ещё не существующую, в ту, какой ты станешь только через три года сама, при этом потеряв три года собственного возраста, даже не признав себя в нём при беглом взгляде в зеркало. А ведь это и она, она в том числе! Вы c ней, как, получается, и в прошлый раз с Настей, должны быть ТЕПЕРЬ полностью генетически идентичны: день в день, секунда в секунду, мысль в мысль.

Вот интересно, кто сейчас из вас сейчас говорит со мной?

До сих пор это была наша пришелица из далёкого 2098 года – ух, мне не дожить! – а вот вы-то как раз будете хорошо знакомы, и, надеюсь, дружны там, в будущем, на пороге двадцать второго века.

Понимаете ли вы обе сейчас, что вас двое в одной невероятной идентичной друг другу сущности? Все люди имеют своих двойников, но далеко не всем удается понять это, даже встретившись нос к носу. Чувствуете ли вы это? Говорите ли уже сейчас между собой?

Если передо мной внучка и ей вдруг придётся повернуться к зеркалу, то она так же, как и Валеричка, ставшая вдруг очень маленькой, страшно испугается, увидев себя такой… необычно большой. Но она… не поворачивается, к счастью! Значит, не знает, что ждёт её там. Значит, зеркало её не манит к себе, значит, ТЕПЕРЬ со мной говорит… именно она, а не гостья.

– Безличностные, Мариша, – это значит неконкретные, неперсональные контуры личности, то есть не твои… и не мои.

Вот интересно, а наша правнучка-гостья, тоже слышит этот разговор?

– Но будущее… без нас с тобой меня не интересует, – смешно, с хитринкой щурит глаза.

– Постой, внучка! – вдруг пугает меня догадка. – А ты давно тут?

– Конечно, – лукаво улыбается и вдруг совсем несвойственно себе, по-Настиному, качает из стороны в сторону головой. – Мама ещё днём вместе со мной приехала к вам в гости, чтобы с бабушкой сходить куда-то по делам.

– И ты слышала всё, что мы… говорили ЗДЕСЬ?

– Здесь вам не тут! – хохочут её… их глаза.

– Пусть будет не там… – поправляю, вглядываюсь в неё, соображая, кто передо мной, – как понимает это наша путешественница во времени.

– Мне тоже так понятнее, – совсем по-детски кивает головой подросток. – Хотя мне кажется, ты с этим её «ТАМ» не совсем разобрался.

Закон сохранения Сути в очередной раз спасает Человечество.

Ну, чего тут может быть непонятного?

И спасает не тем, что мой, наш пространственно-временной узел сам по себе распутывается на наших глазах, а тем, что в очередной раз Он отвёл «…непрерывно развивающийся разум… от исполнения его цели: изменения Природы».

Это не кара Его, это не промысел, это Апокалипсис в смысле Откровения самой Природы, но не конца Её, Света, Мира, это Откровение – Закон… вселенского равновесия.

Ну, чего ж тут трудного и непонятного?

ТЕПЕРЬ у него, у разума нашего, «непрерывно развивающегося», возникла совершенно другая нормальная цель – во что бы то ни стало выжить, а не изменить и не уничтожить Природу, Землю, Вселенную – Бога, проще говоря! Выжить, сохранив в Их Всех, Его Всего в первозданном, ну или хотя бы в существующем виде.

Так Закону удалось отвести людей от начала воистину смертоносной для Земли термоядерной войны, существенно подкосив уверенность этого самого «…непрерывно развивающегося разума…» нашего в самой возможности победить Её, равновесие, Мироздание.

Нет и не может быть никакой победы, потому как сам «…непрерывно развивающийся разум…» есть часть той самой Природы, уничтожая которую он уничтожает себя.

Это же действительно ясно, ясно, ясно!

И очень просто.

Понять эту Истину не способен лишь ослеплённый собственным величием глупец. Когда прозреет и он – снова вернётся в Мир равновесие. Но пока среди нас, владельцев этого пресловутого «…непрерывно развивающийся разума…», будет хотя бы один, не принявший это равновесие, закон продолжит своё триумфальное шествие по человеческой популяции смешным невидимым микробом. Ну, или ещё каким-нибудь другим из миллиона своих способов воздействия на агрессивную окружающую Землю среду.

Но в одном можно быть абсолютно уверенным, что наши потери от этой да и другой напасти будут снова незаслуженно минимальны по сравнению с тем, что могло бы произойти при дальнейшем бесконтрольном движении нас в бездну.

Вот уж действительно – Бог всемилостив!

Он и в этот раз обходится лишь небольшим кровопусканием, соизмеримым с потерей пока лишь одного небольшого города, но дальнейшее, точней, дальнейшие потери зависят только от нас.