Субмарины, ходившие кругами под стадом, пуганули кашалота, вразумляя инфразвуком, и тот резко вывернул тело, устремляясь к поверхности. Чудилось, он нисколько не замечает прицепившейся к нему «Бронко», прет себе и прет.

– Следите за стадом! – рявкнул голос Боровица. – С этим я сам справлюсь!

Кашалот рванул на юг, волоча за собой упиравшуюся субмарину.

Браун сразу спохватился, заоглядывался, не возымели ли киты желания драпать на восток. Один-таки сунулся, и Тимофей сгоряча хлопнул по спусковой клавише. Инфразвуковая пушка сработала. Кашалот сильно вздрогнул и от испуга обделался – облачко желтой мути расплылось по экрану.

– Вот, засранец!

– Шурики, как там?

– Возбудились китики!

– Бомбим?

– А у тебя что, бомбардировщик? На такое стадо всего нашего боекомплекта не хватит!

Кашалоты и вправду возбудились – они целиком выпрыгивали из воды, падая обратно с оглушительным плеском.

– Стан! Катаешься?

– Норовистый… Загонял меня совсем! Выдыхается вроде. Следите там! Можете парочку бомб сбросить…

Что еще советовал главный смотритель, Сихали Браун не дослушал – сразу два кашалота ринулись на восток, один за другим. Первый оттолкнул с дороги субмарину, и выстрел из инфразвуковой пушки ушел в никуда. Саму «Бронко» развернуло задом наперед. Один кит уходил, другой вот-вот уйдет. Пока развернешься… Мгновение спустя младшего смотрителя осенило, и он выжал рычаг. Турбина взвыла, струя кипятка хлестнула по киту. Тот сразу забыл о попытке к бегству. Но первый-то ушел! Неожиданно для самого себя Тимофей выматерился, неумело, но замысловато.

– Ух, ты! – восхитился Рыжий. – Автора! Автора!

– Это Сихали выстроил сию изысканную конструкцию!

– В три этажа!

– С мансардой и садиком вокруг…

– Да кит сбежал, – стал оправдываться Тимофей, алея щеками и благодаря конструкторов за отсутствие видео.

Тут пробился голос Ильи:

– Трое бросилось. Ушел один. Как ты их?

– Струей достал.

– Нормально.

Браун мигом возгордился, а о том, что заметил только двоих, пустившихся в бега, он благоразумно промолчал.

– Стан возвращается!

– И кто кого везет?

– Битый небитого!

Ультразвуковой локатор быстренько нарисовал картинку: громадное пятно, тупорылое и хвостатое, тащило за собой изящное веретено субмарины. Кабель-трос смотрелся пунктиром.

– Короче, валбои, – ворвался в рубку голос запыхавшегося сегундо, – мы с вожаком в голове стада пойдем, Белый с Рыжим и Джамил с Арманто – на флангах, Тимка и Токаши – в хвосте. Ван, Хоппи, большое вам мерси. Привет Обходу!

– Счастливо дойти!

– Глядите там, чтобы «коровки» не забодали!

– Бывай!

Браун еле разобрался в мельтешении пятен, кто, где и за кем, после чего занял свое место в замыкающих.

Кашалоты вели себя более-менее смирно, шли следом за признанным вожаком, не догадываясь, что в споре на тему «Кто тут главный?» выиграл Станислас Боровиц, двуногое млекопитающее, чуть побольше тюленя.

Пара китов, самых зловредных, бросилась на субмарину Вуквуна, зубами хватая за рули.

– Не по пасти сласти! – проорал Арманто. – Эй, отцепись, скотина! Погнешь ведь!

Щелкнул разрядник, унимая зловредов.

– Шурики, зря не мельтешите – чипизируйте^[25] скотину!

Главный смотритель пока не размыкал цепь и не убирал присосок – пускай китяра постоянно чувствует хозяйскую руку, смирнее будет.

Шурики носились на флангах, изредка пощелкивая разрядниками-электрозондами, не позволяя китам разбредаться и чпокая длинной «удочкой» – метчиком для клеймения, внедрявшим под кожу кашалотов крошечные чипы.

– Стан, слышишь? – подал голос Белый. – Тут охотничек возвращается!

– Не мешай ему, пускай отдышится. Если уйдет – пускай…

Кит, налопавшийся кальмаров, стремительно всплывал, и вот его башка, похожая на горелый пень баобаба, вздыбилась над водою, раскидывая пенистые потоки.

Кашалот словно и не заметил присутствия субмарин. Обменявшись с сородичами серией тресков и скрипов, он поплыл со всеми вместе, часто пуская фонтан – широкий и «пушистый», наклоненный вперед и влево, вскидывая пахнущий мускусом пар метра на три. Охотник на кальмаров, добрый час пропадавший в холодной бездне, «запыхался» и теперь вовсю вентилировал легкие.

– Сихали! – послышался голос Токаши Ашизавы. – Бдишь?

– Изо всех сил.

– Тогда подгони вон тех отстающих. Добавь им прыти!

– Сейчас я…

Тимофей отклонил субмарину влево и выметнул длинный ус разрядника, стреканув кашалота, замедлившего ход. Животное мигом встрепенулось и живее заработало хвостом.

– Порядок!

Следом взбодрился и сосед заленившегося physeter’а. Стадо окончательно успокоилось и плыло туда, куда их вели двуногие, – к северо-западу, на рандеву с плавучей базой «Онекотан».

«Онекотан» показался на шестой час пути – малый авианосец-универсал, лет полста назад способный как поднимать с палубы самолеты, дископланы и вертолеты, так и десантировать бронеходы-амфибии или аппараты на воздушной подушке.

Малый авианосец давным-давно списали, он тихо гнил в Авачинской бухте, дожидаясь очереди на разделку и рецикл, когда его присмотрели китопасы с ранчо «Летящее Эн». Они вскладчину выкупили авианосец и приспособили его под плавучую базу. Корабля, больше пригодного для долгих перегонов, было не сыскать.

Океанцы шумно переговаривались в эфире с друзьями на борту «Онекотана», а сама плавучая база царственно разворачивалась к звену, ведомому Боровицем.

Пригнанное стадо главный смотритель передал дежурным пастухам, и те повели присмиревших китов на кормежку – вдоль всего левого борта плавучей базы работали камеры сброса, кидавшие в воду гигантские порции кальмарьего мяса.

«Прогулявшиеся» кашалоты дружно накинулись на угощение…

Все это было очень интересно, но Сихали Браун до того вымотался, что к концу перегона лишь тупо исполнял отдаваемые приказы. «Это тебе не ламинарию косить…» – проползало в мозгу, повторяясь и повторяясь.

– Тим, – послышался Наташин голос, – давай, подваливай в серединку, пойдешь наверх сразу за Арманто.

– Ага, – тихо сказал Тимофей.

– Притомился?

– Ага.

– Ничего, Тимочка, завтра выспимся – суббота! Если не на вахту. И не на дежурство…

– Ага…

Плавучая база «Онекотан» была катамараном – два узких корпуса соединялись общей палубой размером с футбольное поле.

Субмаринам полагалось заплывать в пространство между корпусами, где могучие биомеханические манипуляторы легко подхватывали их и рассовывали по «полочкам», как китопасы называли доки.

Была какая-то несолидность в этом подхватывании. «Будто я муха в супе, – обижался Белый, – и меня шумовкой – раз! – и… куда надо!»

Дождавшись, пока под днищем загудят полозья эллинга и клацнут, отцепляясь, захваты манипуляторов, Браун выбрался из люка и осторожно спустился на доковую палубу «Онекотана» – с субмарины капало, и синтетическая слизь на чешуе, холодная и очень скользкая, еще не просохла, можно было и загреметь.

Проверив, надежны ли фиксаторы, удерживающие «Бронко», Тимофей вышел на узкий балкончик, тянувшийся вдоль «внутреннего» борта. Внизу клокотала и шипела вода – буруны от обоих форштевней сталкивались здесь и закручивались пенистыми водоворотами. Сверху нависали пролеты палубы. Под нею ходили мостовые краны со сложенными втрое манипуляторами. Было под палубой зябко и сыро и дуло, как в трубу.

Браун дошагал до ближайшего трапа и поднялся наверх. С правого борта башней поднималась надстройка, утыканная тарелками антенн и овальными блюдами локаторов, за ней открывалась взлетная палуба, где стояли, вяло опустив лопасти, два вертолета воздушного патруля. Слева, под прозрачной полусферой, плескался бассейн. Молодая особа с гибкой фигуркой как раз сигала с вышки. Тимофей залюбовался приятным видом.

А особа вынырнула и помахала ему рукой – Браун с удовольствием сделал тот же приветственный жест, узнавая Марину. Тугарин-Змей был тут как тут – топтался с громадным мохнатым полотенцем веселенького розового цвета. Он протянул его врачине на вытянутых руках, словно выдерживая дистанцию, и девушка быстро завернулась. Илья сделал движение, пытаясь подхватить Рожкову, но та погрозила ему пальчиком, и великан отступился, блаженно улыбаясь. Сихали поёжился – ветерок дул более чем свежий, словно донося привет из близкой Арктики. И как только Маринка не мёрзнет на такой холодине?

– Надо было его сразу анестезирующей, и чтобы… – донесся глухой и гулкий голос Рыжего с доковой палубы. – Раньше кашалотов гарпунами били, ручными, с вельботов, я б так не смог, и вообще… Или врут, или по правде в «Центроникс» Фредди Стриттрейсер на гастроли?..

Тимофей улыбнулся. Доминантой характера Шурика Рыжего была бестолковость – он не входил, а врывался, не шагал, а бежал, начинал говорить про одно, обрывал фразу, торопился высказать другую, не договаривал и ее, потому как третья была на подходе и четвертая становилась в очередь. А Белый был говорун, он обожал политические дискуссии, светские сплетни и знал о «звёздах», «звездушках» и «звездунчиках» буквально всё.

– Это ещё когда будет! – авторитетно заявил он. – Фредди сейчас разводится со своей третьей старшей женой Лейлой – у него линейный брак. Представляешь, он взял в жёны Лейлу, а ее бойфренда – этого футболиста, Александринью, – сделал своим собрачником. Обещал вывести в младшие мужья, а теперь неизвестно, чем вся эта бодяга закончится и до гастролей ли будет бедному Фредди…

– Любят эти мегазвёзды повыпендриваться!

– Реклама же… А то вдруг про них забудут.

Шурики поднялись на палубу и потопали на левый борт – там, в твиндеке, располагалась кают-компания.

Следом за Шуриками вылез Арманто, глотавший пиво. Поприветствовав Брауна поднятием биопакета, он удалился к кибернетистам – у тех в надстройке имелся мощный нейрокомпьютер класса «Гото-5», и можно было повиртуалить в свое удовольствие.

– Нет, ну ты посмотри на него! – разнесся по кораблю гневный глас тети Хани. – Он опять пьяный! Да когда ж ты успеваешь, свинья? У всех как-то по-людски всё, один ты алкаш!

Станислас попробовал вякнуть в свою защиту, тут же последовал окрик «Замолчи!», и супруга Боровица разразилась целой серией обличений.

Браун фыркнул: хороша у сегундо семейная жизнь – вечный мир в состоянии войны! А им как будто нравится…

Взлетная палуба не была огорожена обычным для судов фальшбортом, и Тимофей не стал подходить близко к краю, хотя качка «Онекотану» грозила не слишком, да и под ногами лежала удобная рубчатка – надо еще суметь поскользнуться. Браун обвел глазами огромное китовое стадо – кашалоты лениво плавали, пускали фонтаны пара, шлепали хвостами по воде, заныривали. А дальше к югу блестел и переливался необъятный простор океана. ТОЗО.

Глубокой ночью Браун пробудился ото сна. Опять ему виделись убиенные – Заика Вайсс, в обнимку с Хлюстом, танцевали канкан – жуткие, окровавленные, обезображенные трупной зеленью… Тимофей поморгал на потолок каюты (моряки говорили – подволок) и решил выйти подышать.

На палубе было свежо и сыро. В ясном небе горели россыпи косматых звезд. Бледный и тонкий полумесяц пускал по спокойным водам серебристую «дорожку к счастью».

Осторожно ступая, Тимофей дошел до края, до самых лееров. «Онекотан» тихо дрейфовал, и никакие механические звуки не перебивали пыхтения и сопения китов – и в самом деле, как коровы. Слабая волна плескала в борт… Хорошо!

Один из китов вынырнул с подводной охоты. Он поймал молодого кальмара – головоногого десятиметровой длины. Моллюск извивался; изогнутый, как у попугая, клюв впился в голову кашалота, выдирая кусок кожи. Кит раздраженно встряхнул свою добычу, раскрылись и снова сомкнулись гигантские челюсти – серые щупальца скрутились в последней агонии, словно кубло змей. Кашалот медленно поплыл по кругу, отдуваясь, мощно выбрасывая в воздух столбы пара. Клочья высыхающей слизистой пены покрыли темя животного. Отдышавшись и отдохнув, кит принялся за убитого кальмара и, неторопливо отрывая от туши куски размером с футбольный мяч, проталкивал их языком в глотку.

А вот и еще один охотничек… Ровная поверхность океана, гладкого, как расплавленное серебро, внезапно взорвалась, и, прежде чем Тимофей успел понять, что произошло, над водою вырос лес теней. Сверкающий черный гигант, вожак стада, сцепился с гигантским кальмаром. Воистину гигантским!

Щупальца толщиной с бревно обхватили всю голову кашалота, громадное тело чудища глубин тускло светилось розово-серым, глаза размером с колесо упорно и холодно таращились.

Кашалот забил хвостом, его пасть вгрызалась в плоть моллюска, но и тот не сдавал, давил кита в могучих объятиях.

Негромко завыла сирена, и вот пара субмарин поспешила на помощь «своему» млекопитающему.

Досматривать, как добьют кальмара, Браун не стал, он хотел запомнить эту картину из жизни – битву титанов в лунном свете, где все по правде, где есть лютая жажда убийства и дикое, воистину первобытное неистовство.

– Нравится? – послышался тихий голос Наташи.

Тимофей обернулся. Девушка стояла за его спиной, кутаясь в наброшенную куртку. Младший смотритель кивнул и добавил вслух:

– Очень.

Стоун придвинулась ближе и неожиданно спросила голосом, вздрагивающим от волнения:

– А я тебе нравлюсь?

Сихали до того растерялся, что не сразу нашелся с достойным ответом. Наташа расценила его молчание по-своему и резко отвернулась, бросив:

– Прости, я…

– Нет, нет! Я просто… Просто забыл все слова.

Браун шагнул к девушке, желая утешить, успокоить ее, убедить, что она красива и желанна, что они друзья… Хотя о дружбе лучше промолчать.

Он обнял Наташу со спины, и рука его легла на грудь девушки – сосок, набухший, почти твердый, ткнулся в ладонь.

– Моя каюта тут, рядом… – донесся до Тимофея задыхающийся шепот.