Ах, какой чудесный вечер,
Чьи-то руки, чьи-то плечи —
Я плыву.
Улетая в бесконечность
Я, конечно, верю в вечность
Наяву.
Но внезапно на пороге
Появились чьи-то ноги —
Я завис
А движенье силуэта
Растревожило поэта: —
«Кто Вы, мисс?»
Ей я двинулся навстречу,
Задевая чьи-то плечи,
Как во сне.
А она вдруг встрепенулась,
Потянулась, улыбнулась
И ко мне.
Я от счастья рот разинул
И кому-то в морду двинул,
К ней лечу.
Ну, а сзади кто-то крепко
Врезал мне по модной кепке
Я торчу.
Ах, какой чудесный вечер,
Ах, какая с вами встреча, —
Прошептал.
Я от счастья заикнулся
Я, наверное, споткнулся
И упал.
Где-то музыка играла,
А душа моя страдала,
Я грустил.
А она исчезла сразу,
Знать не понял я заразу —
Упустил!
Больше с ней я не встречался,
За затылок свой держался,
Не скулил.
Видно мне судьба такая,
Знать, не высоко летаю,
Мало сил.
Ты посвятил мне романс, ты сочинил мне сюиту,
Ты написал мне письмо, но я не стала читать.
Ты не использовал шанс, и всё давно позабыто,
Ты не использовал шанс, чтоб навсегда моим стать.
Устало смотришь в окно на серое поднебесье,
И проклинаешь судьбу, ты сигарету куря.
Твой шанс пропал уж давно, уже давно мы не вместе,
Ты не использовал шанс тогда, в конце февраля.
Ты не использовал шанс, тот, что судьба подарила,
А я напрасно ждала, что ты меня позовёшь.
Теперь не знаю сама – любила иль не любила,
Ты не использовал шанс, его уже не вернёшь.
Ты не использовал шанс, а я так верила в чудо,
Чего ты ждал, что хотел? Наверное, не любил!
Ты сам не верил в себя, и поступил, как Иуда.
Ты не использовал шанс, ты мною не дорожил.
Что было – то прошло, ведь жизнь простая штука,
И снегом замело февральские следы.
А новая любовь пришла ко мне без стука,
Как много утекло с тех давних пор воды…
Волны пенные языком
Гальку пляжа ласкали,
И скандальным своим голоском
Громко чайки кричали.
Вот уже наступал закат,
Солнце в море садилось,
А ты, бросив прощальный взгляд,
От меня уходила.
Ты вдоль берега молча шла,
Волны ноги твои лизали,
Опускалась темень и мгла,
Силуэт от меня скрывали.
Нашли утром тело твоё
Со следами песка и ила,
Уж кружилось над ним вороньё,
Так куда же ты уходила?
Я долго бился над стихами —
Не получалось ничего.
А рифмы с пьяными ногами
Стеснялись слога моего.
Потел, кряхтел, и долго думал,
И голову чесал рукой,
Устал, и зло в тетрадку плюнул,
Мотая нервно головой.
Ну, где ответ на все вопросы?
И, словно озаренья миг…
(Ночь, огонёк от папиросы)
Мне ж не хватает Лили Брик!
Чайная ложечка мерно звенела,
Поезд по рельсам стучал,
Ты же в окно отрешённо смотрела,
Я водку пил и молчал …
Что же теперь? Уж сказать больше нечего?
В слезах растворились слова?
А твоя прядь сединою помечена,
Склонённая голова …
Милая женщина, бедная женщина,
Мне ж тебе нечем помочь,
Мы же с тобою бедою повенчаны,
Вот уж кончается ночь …
Ну-ка, давай с тобой выпьем не чокаясь,
Надо ж его помянуть.
Может, затянется рана глубокая…
Каждому в жизни свой путь.
Нам ещё жить. Ну, а он уже в вечности.
Будь ему пухом земля!
В этой конечность иль бесконечности
Пропала кровинка твоя.
К разлуке я уже готов
И к расставанью тоже.
Поменьше бы ненужных слов —
Молчание дороже.
Тебе бы лучше – помолчать,
Свои вопросы взвесив,
Обиды детские сдержать,
Не нужно этой спеси.
А если буря уж грядёт —
Попробовать сдержаться,
Она же, как всегда, пройдёт.
Что ж в склоках унижаться?
Друг другу что-то доказать
Мы всё равно не сможем.
Так что же молнии метать?
Ведь мир всегда дороже.
А если хочешь правды ты,
Так перестань орать!
Не мартовские мы коты,
Хотя мы им под стать.
Но март уже давно прошёл —
Декабрь за окном …
Ну, поорала? Я ушёл,
Захлопнув двери в дом.
Я под окном стоял курил.
Жаль, водки нет с собой.
На расставанье нет уж сил,
Не хочется другой!
В кармане звякнул телефон:
«Ты где, ты где, ты где?»
Ну, что это за моветон?
И я сказал: «В п – де!»
Где-то капает вода,
Я хожу туда-сюда. Маюсь.
Поздней ночью не до сна,
Голова моя ясна. Каюсь?
Перед Богом и тобой,
Перед собственной судьбой. Вор я?
Твою молодость украл,
А свою где потерял? Гол я!
Так кому же я такой,
Со своей больной душой нужен?
И куда ушёл друг мой,
Что так долго был со мной дружен?
Я уж каяться устал
И с коленей своих встал – хватит!
Каждый за свои грехи,
За никчёмные стихи – платит!
Ну, так заплачу и я,
Эта жизнь только моя, только!
Вот я все долги раздал,
Только к Богу опоздал. Горько!
Пьяна бесчувственная муза
И не заходит в лузу шар,
Глаза слезятся, растёт пузо
И в голове сплошной угар.
Прошли весёлые денёчки,
А за окном погода – мразь,
И снова матерные строчки
Рука выводит, обозлясь.
Мой телефон молчит, паскуда,
Зачем теперь мне телефон?
Ведёт себя он, как иуда,
Он впал в какой-то странный сон.
Ну, ладно, с музой разберусь я
И шар коронный свой забью.
Но что же делать с этой грустью,
Что травит душеньку мою?
В синеве табачной и душистой
Выл, ломая нервы, саксофон,
С пьяною улыбкой эгоиста
Суетился тощенький гарсон.
В голове обрывки чьих-то фраз
Теребили пьяное сознанье,
Словно пережил чужой экстаз —
Пустота и разочарованье.
А мадам дрожащею рукой
Всё совала в рот мне сигарету,
Заводила разговор пустой,
Доедая пятую котлету.
Отрыгнув густой котлетный дух
Предложила быстренько напиться,
Мол, пора, а я подумал вслух:
«Вам, мадам, придётся расплатиться».
Я скорей допил её коньяк,
Доживал губами сигарету
И промолвил: «В общем, всё ништяк!»
И пошёл к мужскому туалету.
Ворона, наверное, умная птица?
В народе считают, что так.
Зачем ей тогда на помойках кормиться?
Неужто, народ наш дурак?
Жила бы в лесу, иль охотилась в поле,
И там продолжала свой род,
Гнездилась в чащобах на волюшке-воле,
Вершила свободный полёт.
Пила б из ручья, не из лужицы грязной,
Клевала бы мясо и кровь …
Но нет, она в мусоре безобразном
Находит еду и любовь!
Быть может, что в этом вороньем стремленье
И скрыта воронья судьба?
Возможно, помоечное назначенье
Альтернатива труда?
Вообще, если пристально так приглядеться —
– мы все на помойках живём.
И сколько нам в жизни своей не вертеться —
Объедки едим под столом!
Здесь в марте в небе синева,
И день такой морозный, ясный.
Здесь тишина, к чему слова?
Слова – пусты, ну а порой опасны.
Укрыл могилы чистый, белый снег,
На нём гвоздики и горят лампадки.
Упокоением закончен бег,
Теперь все здесь, внутри одной оградки.
Я здесь своих родимых навестил,
Как уже много лет их навещаю.
Повспоминал, конечно погрустил,
И помечтал. Я здесь всегда мечтаю …
Шмыгнула белка, спряталась в ветвях,
Подглядывая своим хитрым глазом
И шишку обронила, второпях,
Но, правда, подхватила её сразу.
Давно пора уйти – не ухожу,
Над головою сосны закачались,
А я стою и всё гляжу, гляжу …
Ну, всё. Пошёл … Я с вами не прощаюсь.
Что-то в предутренне– сером
Болью опять застонало,
Мяло, кружило, вертело,
Стаскивало одеяло.
Что-то мерещилось смутно,
Веки слипались, дрожа…
В моё промозглое утро
С неба свалилась гроза.
И в непроснувшемся мире,
Словно кому-то назло
В старой московской квартире
Капли омыли окно.
Дождь начинал все сильнее,
Он уж шумит и ревёт,
Валом идёт сквозь аллеи,
Мощными струями льёт!
Утро! Блаженное утро!
Дождик по крышам стучит,
Свежеет… и я уж как будто
Водой дождевою умыт!
Я живу как на вулкане,
Каждый день – метеорит,
То торнадо, то цунами,
Где ты, доктор Айболит?
Летом снег, зимою слякоть,
Мысли спутались клубком.
Мне смеяться или плакать?
И паук под потолком!
В телевизоре бушует
И беснуется народ,
Завлекает нас фэн-шуем
С мордой красною урод.
То ребята – демократы,
То «ЭСЭРЫ» скачут в пляс,
То «Зенитовы» фанаты
Нам покажут мастер – класс.
Не могу найти покоя
И душа моя болит.
Даже пробовал спать стоя,
Где ты доктор Айболит?
Помоги мне доктор милый,
А не то с ума сойду,
Политически я – хилый,
И могу попасть в беду!
Перестал смотреть я телек
И газеты в руки брать,
Утром прыгаю на велик
И давай на нём катать.
В стороны смотрю украдкой,
Везде лыбится народ,
За кладбищенской оградкой
Тихий бомжик водку пьёт.
Подкатил к нему поближе —
– тишина и благодать!
А зимой куплю я лыжи,
Буду ноги развивать.
Не ищу я себе путей короче,
В одинокой тоске, в объятьях ночи,
Ковыляю, бреду в угаре пьяном —
– Я сегодня иду по ресторанам.
Мой кабак за углом, мне по дороге,
В переулке пустом сбиваю ноги.
Побыстрей бы дойти, не потеряться,
Поклонившись войти и там остаться.
Там рекою вино, гульба, веселье,
Так уж заведено – потом похмелье,
Если что-то не так, и ты в прогаре —
Побыстрее в кабак, что на бульваре.
Там веселая жизнь, нет места грусти,
Кайф поймай и держи – тоска отпустит,
Ну, а если, а вдруг проскочишь мимо,
Не ленись, сделай круг – всё поправимо.
Побыстрей заходи и будь смелее,
Но чуть – чуть подожди, вином хмелея.
И она подойдет – твоя принцесса,
И тебя заведёт для интереса.
В круговерти ночной твоя удача,
Ведь ты сам заводной, как кукарача
Это старый кабак – твоё спасенье,
Остальное пустяк, а жизнь мгновенье.
А в кабаке, а в кабаке, что на бульваре,
Туда заходишь налегке – гульба в разгаре,
И там совсем другая жизнь, там так раздольно,
Там отдыхай, и не тужи, там дышишь вольно.
Дурак на площади нагадил.
Зачем? Ответил: «Просто так …».
И с дураком никто не сладил,
А потому он – не дурак!
Дурак дурачился. И что же?
Народ на дурака глядел
И головой качал: «Негоже …»
Тогда он взял и песню спел.
Нет голоса, слова ужасны,
Сказать по правде – чистый мат,
Но были все мольбы напрасны —
Обматерил он всех подряд.
Он обложил китайцев, турок,
Такой в толпе наделал страх.
Нет, не дурак он! Он – придурок!
Ведь он живёт при дураках.
О проекте
О подписке