Глава 8

Эти настойчивые служанки вынудили меня принять подарки, посланные Богом Мором, которые, несомненно, были колючей веревкой у меня на шее.

После того, как Каспар настоял на том, чтобы я была одета в соответствующую одежду, я почувствовала себя более уязвимой, чем когда-либо, когда шла за двумя молчаливыми стражниками, сопровождающими меня, которые, как я и подозревала, были смертными, как я и Мила, поскольку поверх их более простой одежды они носили плетеные цепи доспехов. Каждый мой шаг развевал прозрачную юбку моего платья и обнажал правую ногу, длинную и прикрытую прозрачным сиреневым чулком до середины бедра. Оттуда, до кружевного края нижнего белья, где заканчивался разрез, виднелась обнаженная молочная кожа.

Я не стала прикрывать ногу, пока мы шли по коридорам, обратно, в центральный зал, в который я, впервые, попала, когда нас с Милой привели в дворец. Я была слишком занята одергивание подола укороченной накидки, доходящей чуть выше груди, которая оставляла много декольте между ним и началом моего черного лифа.

Конечно, само платье, со всеми дополнениями было, несомненно, самым великолепным из всех платьев, которые я, когда-либо, видела. Но на мне оно было неправильным. Мои каштановые волосы были зачесаны в пряди и свободно падали на спину. В таком наряде мне следовало бы заплести волосы в косу или что-нибудь более подходящее для заключенной и незамужней девушки, бродящей по Дворцу Богов.

Однако, мои возможности были ограничены.

Либо так, либо плюнуть в лицо подаркам Бога Мора и прикрыться тем старым одеянием из сундука на судне. У меня было подозрение, что это не пошло бы мне на пользу. Когда мы прошли через большой центральный зал в другой коридор, я заметила еще больше Отроков, с коллекционными карточками, и услышала шепот, доносившийся из маленьких укромных уголков, за колоннами и из ниш, которых я не могла видеть.

Через полчаса движения, по извилистым и узким коридорам, я пришла к выводу, что ботинки, которые прислал мне Бог Мор, были сделаны из облаков и перьев. Возможно так оно было, поскольку, после столь длинного расстояния, которое мы прошли, мои ноги не болели.

Молчаливые стражники оставили меня у двух кремовых дверей, в конце другого зала, вдали от коридоров смертных. Слишком далеко, чтобы я могла самостоятельно вернуться обратно.

Одна из дверей была приоткрыта. Из щели просачивался клин сверкающего бледного света.

Неуверенно взглянув на обоих стражников, я потянулась к двери и толкнула ее. Через несколько секунд, вспышка света залила зал, как будто само солнце жило в этой великолепной комнате.

И она была потрясающей.

Арочный потолок зала был выше парусов судна. Вся столица на берегу Асии, от стены до стены, могла бы поместиться здесь, как минимум дважды. Колонны вырастали из твердого мраморного блестящего пола, украшенные сверкающими бриллиантами и золотыми лентами.

Я вошла внутрь.

Один из стражников закрыл за мной дверь, но я была слишком очарована величественным залом, чтобы обратить на это внимание.

Стены были увешаны гигантскими портретами в рамах из цветных кристаллов. Я поняла, что это портреты Богов.

Под ними были расставлены столы и святыни. Это была комната для богослужений.

Я обошла ближайшую стену, изучая портреты.

Некоторых Богов я узнала по старым табличкам моей мамы, которые были заполнены старинными историями о Богах, легендами об их деяниях и гибели, а также некоторыми слабыми набросками их лиц, обычно выполненными в любимых цветах Богов.

На этих портретах, изображения Богов были гораздо точнее. И изображения двигались. Точно так же, как коллекционные карточки Отроков.

Из массивной золотой оправы на меня смотрела Богиня Макошь. На ней был надет золотой рогатый головной убор, и я, на мгновение, вспомнила, что в деревянных табличках моей мамы говорилось, что Макошь была Богиней колдовства и хозяйка перехода из этого мира в мир Иной.

Ее резкий взгляд заставил меня броситься к следующему портрету.

Следующей была почитаемая Богиня Лада. Богиня любви, плодородия и красоты. Подношения были переполнены святынями под рамой, и в ее честь горело более десятка свечей.

Я прошла к следующему портрету. Богиня Мания одарила меня очаровательной улыбкой, от которой у меня заколотилась сердце и странные безумные мысли появились в голове. Я задохнулась от тяжелого вздоха. Если это был эффект только ее портрета, я бы не хотела когда-либо узнать, насколько можно сойти с ума, если увидеть ее вживую.

Истории о Богини Мании прочно связали с Богами Зла. Движимая силами возмездия, она могла довести любого до безумия, гибели души, после которой погибала сама внутренняя сущность человека и последующие перерождение не представлялось возможным. Даже другие Боги ее побаивались. Меня охватила дрожь, и я поспешила к следующему портрету. Теплота заменила во мне нарастающую панику. Я взглянула на портрет с добрым лицом, улыбка которого была такой же откровенной, как и его жестокие глаза. «Белобог», – прошептала я с благоговением. Отец отцов. Прабог. Тот, кто по летописям участвовал в творении мира, даровал другим Богам дар создания жизни. Так были созданы Отроки и смертные. Морские чудовища. Все живое в этом мире восходит к нему.

Я никогда не поклонялась Богам.

Я всегда боялась их.

И все же, каким-то образом, я обнаружила, что смотрю на это светлое белое лицо со всем изумлением, на которое только способна, и лишь отдаленно осознаю, что вытащила искривленную жемчужину из своего ржавого старого браслета.

Я опустилась на одно колено и поместил жемчужину посреди его переполненной святыни.

В ответ, портрет склонил голову, как бы благодаря меня.

Если и существовало такое понятие, как Бог Добродетели, он был тому доказательством.

Я поклонилась так глубоко, как только могла, прежде чем двинуться дальше.

Некоторые портреты меня вообще игнорировали. Но были и те, кто пугал меня, либо насмехался надо мной.

Я продолжала идти, избегая взглядов злых Богов, пока не нашла его. Возможно, самого злого из всех.

Бог Мор.

Он уже смотрел на меня сверху вниз, как будто ждал, пока я доберусь до него, как будто его портрет узнал меня. Выражение его лица сменилось чем-то вроде легкого любопытства, зияющая бездна вечности.

Я взглянула на его святилище и полки, на которых были размещены подношения. Свечи мерцали малиновым и черным, освещая десятки свежих алых яблок, сложенных на стеклянных тарелках. У его портрета были разложены всевозможные подношения. От драгоценностей и фруктов до аккуратно сложенной поношенной одежды, и прядей волос, скрепленных кусками бечевки.

Его приношения были одними из самых обильных в зале поклонения. Возможно, это так выглядело на фоне другого, одинокого портрета, под которым алтарь был пуст. На портрете, который висел рядом с портретом Бога Мора, лицо другого Бога было сожжено. Судя по виду, много лет назад. Выцветшие черные края загибались в обожженную рамку. Для этого Бога не было ни полок, ни свечей.

«Призрак.»

Запретное слово соскользнуло с моего языка прежде, чем я смогла его остановить.

Возможно, мои знания о Богах на острове Малая Муксалма были не лучшими, но не имело значения, кто вы и откуда. Мы все знали об изгнанном Боге Призраке.

«Предатель», – раздался позади меня голос, гладкий, как шелк.

Я обернулась, внезапно насторожившись. Даже, когда я увидела, что это был Каспар, я не смогла расслабиться.

Я произнесла запретное слово.

Это преступление каралось смертью в костре над горами Богов.

Однако, Каспар не держал в руках никаких цепей, чтобы увести меня на смертную казнь. Отрешенный взгляд его глаз не казался слишком угрожающим. Он медленно приближался ко мне, не отрывая глаз от обгоревшего портрета. «Бог, которого со временем забудут», – сказал он. «А у тебя есть дела поважнее, чем затерянные истории.» Взгляд Каспара внезапно стал резким. Он жестом пригласил меня следовать за ним. Я тихо пошла за ним, осторожность пронзала меня, моя кожа покалывала тысячами тонких игл.

Я никогда не представляла себе, что в центре комнаты для богослужений будет стоять гранитный стол, на котором будут стоять странные предметы, которые определенно не вписываются в общую тему вокруг меня.

Усталость меня измотала.

«Что еще от меня нужно?»

Каспар остановился возле стола и осмотрел разложенные на нем предметы. Он не ответил.

«Я уже сделала то, ради чего ты меня сюда привел.» Я подошла к нему сзади.

«Я вернула тебе твою силу. Я рассказала свою историю Богу Мору. Чего еще ты хочешь от меня?»

Каспар сделал паузу, его рука в перчатке зависла над старинным ожерельем. Состаренный металл обрамлял зеленый драгоценный камень, слишком темный, чтобы быть изумрудом, и слишком полированный, чтобы быть старше самого ожерелья.

Рядом с ним, в угольной чаше, лежала россыпь белого блестящего порошка и ряд кинжалов, рукояти которых были изношены и потерты с годами.

Каспар посмотрел на меня, через плечо, осторожным взглядом, в глазах которого сверкнуло веселье.

«Мырзека, как ты, может постичь одна из двух судеб», – сказал он. «Смертный приговор или оставить на … содержании.» Он тщательно подбирал это слово.

Это вызвало у меня волну болезненной паники.

«Содержании?» – слабо повторила я. «Как птицу в клетке?»

На это Каспар ничего не сказал и бродил вокруг стола, пока тот не оказался между нами.

Он имел в виду то, чего я боялась?

Хотел ли Бог Мор оставить меня?

Но, конечно, это имело смысл. Вроде, как бы, наверно? Я имею в виду, что подарки, внезапно, обрели смысл. Комната, которую делили мы с Милой. Служанки, которые приносили нам еду, и, ну, тот факт, что я еще жива.

Пока жива…

«Что я могу для него сделать?» Я выпалила шквал слов, задушенных шепотом. И тут мысль промелькнула у меня в голове. В панике, я схватилась за край твердого стола. «Неужели я… я…Отр…?»

Я не могла спрашивать такие вещи. Было бессмысленно, нелепо и совершенно высокомерно даже думать об этом.

Каспар уловил мои мысли и произнес слово, которое я была слишком трусливой, чтобы произнести. «Отрок?»

Его насмешливой улыбки хватило, чтобы мои щеки запылали.

«Нет», – сказал он. «Отроки рождаются из части своего создателя. Мы созданы их руками, высоко над луной, и навсегда несем в себе частичку их душ.»

Может быть, подумала я, именно поэтому Отроков не так много, как смертных. То, что Каспар называл душой Бога, на самом деле было их силой. И силы, которую можно было дать, было не так много. Как мать – она могла дать очень много жизней своим детям, прежде чем ее собственная закончится. «Отроки – дети Богов», – продолжил он, теребя обложку книги в кожаном переплете. Рукопись. Возможно, одна из первых когда-либо написанных. «А ты была создана в смертном теле, смертной женщиной.» Он поднял на меня свой ведущий взгляд. «Ты не Отрок.» Я с трудом сглотнула и заломила пальцы. Нервная привычка, которую я переняла у Милы. «Тогда кто я?» Жестокая ухмылка Каспара вернулась. «Я уже говорил тебе. Ты, Дарина, мырзек.» Мерзость. Я почувствовала тяжесть своего сердца в груди. И все же, я так и не приблизилась к пониманию того, что сделало меня такой, кем я была.

Может быть, он был прав, может быть, это все, кем я была. Аномалия, возникшая в толпе смертных.

Разочарование быстро охватило меня и мои плечи упали, как у марионетки, хозяин которой бросил ее.

Каспар отложил рукопись, которую пролистывал.

«Мы здесь не для того, чтобы отвечать на твои вопросы», – сказал он. «Мы здесь не для того, чтобы потворствовать тебе или твоим страхам. Сегодня, ты будешь обучаться и все.»

Нахмурившись, все мое лицо превратилось в нечто ужасное, похожее на сморщенный изюм. «Обучаться?»

«Дрессированные домашние животные живут дольше всех», – мрачно сказал он.

Я побелела от ужаса.

«А теперь…начнем.» С очаровательной улыбкой Каспар толкнул через стол древнее ожерелье с зеленым камнем, а затем и простое серебряное кольцо.

«Обучение» было расплывчатым словом, не имеющим большого веса и вызывающим большие ожидания. Это то, чему я научилась на первом уроке дома.

Каспар хотел, чтобы я держала в одной руке рукопись, в другой, ожерелье, и…

«Делай то, что ты делаешь.»

Не самые ясные указания, внезапно, свалились на меня.

Никакого упоминания о моей семье, никаких разговоров о том, кем я была и почему я стала такой, даже никаких гарантий, что мы с Милой будем в безопасности. Ничего, кроме этих указаний, не слетело с его бледных губ.

После долгих мучений, я, наконец, швырнула рукопись и ожерелье на стол и издала разочарованный звук.

«Как я должна знать, что мне делать, когда ты ничего мне не говоришь?! У меня в этом совсем нет опыта!» – простонала я и запустила пальцы в волосы.

На мгновение, я закрыла глаза и сосредоточилась не на древних артефактах, а на том, чтобы успокоиться.

Чудовище не терпелось выйти и пошалить.

Я не доверяла моему Чудовищу взять вверх, и, с каждым разом, становилось все труднее восстанавливать контроль над ней, если только я не теряла сознание на полу теплой гостиной Бога.

«Еще раз.» Каспар так резко отдал мне приказ, что я вздрогнула и опустила руки по бокам. «Попробуй еще раз.»