– Линда, проснись, пора вставать, проснись, Линда.

Катя наклонилась, чтобы послушать дышит ли она, но Линда не дышала. Она зажала в сухонький кулачок золотой медальон, который постоянно носила на шее. Катя испуганно посмотрела на старика, тот лежал, не догадываясь, что его жены уже нет на этом свете.

– Бепе, Бепе! – закричала испуганно Катя, забыв, что его нет дома.

Она выскочила из комнаты и стала метаться по дому. Хотела позвонить Бепе, но не могла найти номер его сотового телефона. Она выкинула со стола и тумбочек все бумаги и наконец нашла номер, написанный на отдельном листке, для непредвиденного случая. Катя стала набирать его номер, но Бепе не отзывался.

– Бепе, миленький, голубчик, ну ответь же, – шептала дрожащим голосом Катя. Когда Бепе наконец-то отозвался, она закричала срывающимся голосом: – Бепе, твоя мама умерла.

Бепе приехал через несколько минут. Он вбежал в комнату стариков, упал на колени возле мамы и только вздохнул:

– Мама, – по его щекам катились слезы.

Он взял медальон из рук матери и раскрыл его. Катя увидела фотографию двух молодых и красивых парня и девушки. Фотография от давности поблекла, но было хорошо видно, как прекрасна эта пара.

– Моя мама молодая, – сказал тихо Бепе, – а это ее любимый граф. Это она к нему ушла.

Через неделю после похорон Катя спросила Бепе:

– А что это за граф, которого любила твоя мама?

Бепе пожал плечами:

– Я ничего не знаю, мама не рассказывала. Она только недавно мне сказала, что этого графа она любила всю свою жизнь. Я слышал, что она работала у него в молодости и была влюблена в него. Потом у них что-то там случилось. Мама долго болела, а потом частично потеряла память, даже почти сошла с ума. Но со временем с головой вроде бы наладилось, но она что-то всегда старалась вспомнить и никак не могла и от этого очень страдала. Из ее памяти выпал очень важный кусок ее жизни.

– Если у нее фотография, где они вместе, значит, не только она его любила, но и он ее. Откуда у бедной служанки деньги на фото и на золотой медальон? И потом, ты видел, какие счастливые глаза у обоих на той фотографии, – сказала Катя и продолжила: – Мне кажется, что здесь какая-то ужасная тайна. Жаль, что медальон с фотографией похоронили вместе с Линдой. Мне хотелось бы еще раз взглянуть на эту влюбленную пару. А этот граф еще живой, Нина мне сказала.

– Да нет, неизвестно. У него был брат-близнец, и не известно, с кем у нее был роман. Потом один из них неожиданно пропал. Его до сих пор не нашли. А другой все еще живет в том замке на горе, но он ничего не помнит.

– Боже, как интересно, – у Кати загорелись глаза. – Нет, здесь кроется какая-то тайна, но как ее разгадать? – тихо вздохнула Катя.

Однажды, гуляя по городу с Ниной, они встретили ее знакомого. Он подошел к Нине, пожал ей руку и с интересом посмотрел на Катю.

– Моя подруга Катя, – представила Нина.

– Филиппо, – улыбнулся он, подавая Кате руку.

Катя вложила свою ладошку в его широкую и горячую руку и почувствовала, как его тепло побежало по ней горячей волной. Она удивленно посмотрела на мужчину – ничего особенного, обычный, рядовой мужчина, небольшого роста и совершенно не интересный. Ничего привлекательного. Но это необычное тепло?!

– Жених, – сказала по-русски Нина, – не хочешь? Он сейчас один и ищет себе пару, – а Филиппо сказала: – Не хочешь взять номер ее телефончика, посмотри, какая красавица.

Катя толкнула ее:

– Нина, ну ты что?

Но Нинка не слушала ее, она хохотала и строила ему глазки.

– Он же тебе самой нравится, чего же не берешь? – спросила Катя по-русски, чтобы Филиппо не понял.

Нина перестала смеяться и грустно сказала:

– А он меня не хочет.

Филиппо ничего не понял из их болтовни, но с Кати глаз не сводил.

– Ты можешь мне дать свой номер телефона? – спросил он и улыбнулся.

Катя недавно купила сотовый телефон и очень гордилась этим. В России она так и не собрала денег на него. Она не запомнила еще свой номер и, достав из сумочки записную книжку, открыла нужную страничку. Филиппо быстро переписал номер.

– Хорошо, девочки, – созвонимся. – Он пожал им руки и ушел.

«Что это со мной? Какому-то чужому мужчине дала номер своего телефона. Странно, что это я?» – подумала Катя.

Филиппо позвонил на следующий день:

– Чао, как дела, что делаешь? А не можешь ли ты сегодня погулять со мной? – И опять Катя, к своему удивлению, согласилась.

– Да, да, конечно, в пять вечера, возле бара напротив моего дома.

Собираясь на свидание, Катя слегка волновалась. Она переживала, что и этот не надолго и что опять после нескольких свиданий она разочаруется в нем. Катя вышла ровно в пять, закрыв потихоньку за собой калитку, перешла через дорогу и остановилась возле бара. Филиппо не было. Она вошла в бар, взяла стакан сока и села за круглый столик у окна. Катя очень переживала, что Бепе возвратится домой раньше и увидит ее с Филиппо. В полшестого наконец-то в бар вошел Филиппо.

– Привет, как дела? – спросил он и даже не подумал извиниться за опоздание.

– Моя машина вот здесь рядом с баром, поехали, покатаемся.

Кате не понравилось его опоздание, но ей очень хотелось познакомиться с Филиппо поближе. Она села в его большую темно-синюю машину, и они поехали. Катя, в общем-то, не болтливая, тарахтела всю дорогу без умолка. Она говорила по-итальянски вперемежку с русским, много смеялась, и ей было хорошо с этим мужчиной. Вдруг он положил свою огромную ручищу на ее коленку, и странно, Катя не сбросила ее, не брыкнулась, как обычно, когда очередной поклонник пытался распустить руки. Кате даже было приятно, что его смелая рука лежит на ее коленке. От его руки шло невообразимое тепло и волной расплывалось по всему телу. А он, глядя на нее вспыхнувшим взглядом, предложил:

– Давай заниматься любовью.

Катя сбросила его руку:

– Ты что, какая любовь? Мы ведь едва знакомы.

– Ну и что? Ты мне сразу понравилась, и я хочу тебя.

Он схватил Катину руку и положил между своих ног, где уже возвышался холм.

«Нет, ну простые эти итальянцы! – подумала Катя. – Так просто, поехали заниматься любовью. Запросто, как будто мороженое съесть».

Катя отдернула руку и возмущенно сказала:

– Мы, что, животные, собаки какие? Только встретились, обнюхались и сразу в постель? Нам нужно какое-то время повстречаться, узнать друг друга получше, а потом будет видно – займемся любовью или нет. Это может случиться, может нет. Ведь это чувства, а они непредсказуемы.

Катя говорила в основном на русском языке, и Филиппо ничего не понял, но настаивать не стал. Они съездили в городок, который раскинулся на соседней горе. Он был окружен старинной высокой стеной из камня и въезд туда был запрещен. Катя с Филиппо, оставив машину на стоянке у подножья города, пошли в центр. Они петляли по узким улочкам, пока не вышли на центральную площадь. Филиппо по пути рассказывал:

– Этот город построен в Средние века, и видишь, как хорошо сохранился, потому что итальянцы очень бережливы и очень ответственно относятся к своей истории. Эти дома и дороги, вымощенные камнем, постоянно реставрируются и охраняются. У нас даже еще сохранились титулы графские, королевские. Вот там дом, на нем висит королевский герб. Это родственники короля, и они носят знатный титул. У нас проводится много праздников, где эти благородные семейства выходят в сохраненных старинных костюмах и проводят праздничное шествие знатных дворов. И чем мне нравятся эти старинные города, что всегда с любой улицы попадешь на центральную площадь. Как у нас говорят, все дороги ведут в Рим.

– И у нас так говорят, – улыбнулась Катя.

Когда они вышли на площадь, которая оказалась на самом верху города, перед ними открылась прекрасная панорама. Отсюда была видна вся округа. Горы чередовались с долинами, и повсюду были разбросаны дома.

– Красота, – вздохнула Катя.

Ей хотелось, чтобы Филиппо подошел к ней поближе и обнял ее. Но он стоял на расстоянии и со скучающим лицом обозревал панораму.

«По-моему, я его совсем запугала, он даже боится подойти ко мне».

– Ну что, налюбовалась? – спросил он. – Пошли, выпьем по чашечке кофе.

Когда подъезжали к дому, Катя неожиданно для себя сказала:

– Если хочешь, то можем послезавтра встретиться.

Нет, когда это было, чтобы она когда-нибудь кому-то назначала свидание?! «Нет, я точно заболела», – подумала она.

Не доезжая до дома, Катя остановила машину:

– Не хочу, чтобы Бепе меня видел.

Филиппо чмокнул ее в щеку, а Катя, к своему ужасу, поцеловала его в губы долгим, страстным поцелуем. Она не могла оторваться от его горячих губ, а по телу уже огнем бежала волна желания. Ей вдруг захотелось заняться с ним любовью прямо здесь, в машине, сейчас же, сию же минуту. Она с трудом оторвалась от его губ и выскочила из машины:

«Нет, я точно заболела или сошла с ума, – она потрогала свой лоб, – нет, не горячий, и что это со мной?»

Катя потихоньку отворила калитку и шмыгнула в дом. Пробегая мимо зеркала, она заметила, какая она вдруг стала красивая. Ее глаза светились тихой радостью, а с лица весь вечер не сходила улыбка. Бепе подозрительно посмотрел на нее, и, уходя спать, сказал:

– Ты сегодня такая красивая, я тебя никогда такой не видел, – и, вздохнув, скрылся за дверью.

Он уже давно понял, что Катя не по его зубам и очень переживал от этого. Ему очень ее хотелось. Уже пять лет он живет без женщины. С тех пор, как умерла его жена, ему и не хотелось никого. Но когда он увидел Катю там, в аэропорту, он почувствовал, что желание возвратилось к нему. И все время, пока Катя живет в его доме, оно не затухает. Он от этого очень страдал, но что поделаешь, она его не хочет. А Катя не могла уснуть. Ее изголодавшееся тело стонало желанием, сладкая истома сжимала сердце. Ей так хотелось любить и быть любимой. А когда, в конце концов, она уснула, ей приснилась толпа цыган, которые окружили Филиппо, одетого в старинный костюм. Он важно ходил среди них, стучал своей графской тростью с золотым набалдашником в виде льва и громко выкрикивал:

– Я граф! Я граф!

Проснувшись утром, Катя подумала: «У меня просто какое-то помешательство с этим графом. И что это он мне снится? К чему бы это?» – но как она ни ломала голову, никак не могла разгадать этот странный сон.

Накинув халатик, Катя поспешила к старому Джулио. Он не спал, смотрел не моргая в потолок, и Кате показалось, что он не дышит. Она каждый день боялась, что он помрет. Такой старый и немощный, он в последнее время отказывался от еды и питья, а иногда он звал кого-то из родственников, давно ушедших, или друзей. Катя тронула его за руку, он был жив. Джулио медленно перевел на нее глаза и сказал:

– Линда, ты пришла? Я тебя уже два дня не видел. Я так хочу быть с тобой. Что же ты меня бросила? Как же я без тебя? Дай мне руку, я так хочу ее целовать.

Катя робко протянула ему руку. Он медленно поднес ее к своим губам и поцеловал.

– Линда, любовь моя! – выдохнул он и закрыл глаза.

Катя снова испугалась, что он умер. Наклонилась к нему – дышит. Слава богу. Жив. Она осторожно вытащила из-под него памперс. Она уже привыкла, и ее не тошнило, как в первый раз. И потом ей было жалко этого старичка. В конце концов, он не виноват, что больной и немощный. Катя помыла его и надела чистый памперс. Старик не открыл глаз. Когда Катя принесла кофе с молоком и печенье, она громко позвала:

– Джулио, открой глаза, хватит спать. Сейчас будем завтракать. Ты хочешь есть?

Он открыл глаза и улыбнулся:

– Линда, ты опять пришла, как я рад. Ложись со мной рядом, мы так давно с тобой не занимались любовью.

Катя стояла растерянно возле него, не зная, что предпринять.

– Нет, Джулио, сначала поедим, а потом будем заниматься любовью.

Она кормила старика, а сама думала: «Разговорился! Все время молчал, а тут прорвало. Что это с ним?»

Старик поел немного и уснул. Вечером, когда встретились с Ниной, Катя озабоченно сказала:

– Мой дедок не узнает меня. Ему все кажется, что это его жена приходит к нему.

– Ну, значит скоро умрет, – со знанием дела сказала Нина.

– Ты что? А куда я пойду? И потом, мне жалко старика, я к нему уже привязалась.

– Сколько ты у них уже? – спросила Нина.

– Да уж почти год.

– Ну а с Филиппо что? – улыбнулась Нина.

– Еще не знаю, завтра встречаемся, – пожала плечами Катя.

Катя решила собрать вещи бабульки и отнести в церковь или раздать родственникам. Ее одежда занимала большущий шифоньер, а вещи ее мужа сложены в два больших сундука. Катя освободила шифоньер и стала вытаскивать вещи Джулио и развешивать их. Вдруг среди одежды она увидела красивое бархатное платье темно-зеленого цвета, густо расшитое жемчугом.

– Боже, какая красота! – изумилась Катя.

Она приложила платье к себе, но оно было маловато для ее пышного тела.

– Бепе! – позвала она, и он моментально прибежал, вроде всю жизнь ждал, когда его Катя позовет.

– Бепе, посмотри какая красота! Это твоей мамы?

Бепе взглянул на платье и сказал:

– Да, это она, наверное, ходила в молодости на карнавалы. Ты ведь знаешь, что у нас бывают праздники и карнавалы, когда народ надевает костюмы.

– А ты посмотри, как красиво оно расшито, посмотри, сколько жемчуга на нем, – не унималась Катя.

– Да какой там жемчуг, – отмахнулся Бепе, – стекляшки дешевые.

– Нет, это точно жемчуг, – настаивала Катя.

– Если хочешь, возьми это платье себе, – улыбнулся Бепе. – Дарю.

– Да оно маленькое на меня, твоя мама была меньше меня ростом.

– Ну, возьми своей дочке, будет на карнавалы надевать, – сказал Бепе.

– Ой, Бепе! Когда у меня будет доченька, и будет ли вообще?

Она с грустью подумала, что многие ее подруги уже давно обзавелись детьми, а у нее никак не получается устроить свою семейную жизнь. «А может, с Филиппо что получится?» – затеплилась надежда. А платье так понравилось ей, что отказаться от него у нее не хватило сил:

– Спасибо, – Катя чмокнула Бепе в щеку.

Вечером, как только Катя уселась в машину Филиппо, он сразу же положил свою руку на ее коленку и попытался проскользнуть выше. Она оттолкнула его руку и шутливо погрозила пальчиком:

– Ну-ну-ну!

Он прошептал дрожащим от возбуждения голосом:

– Поехали заниматься любовью.

«И все! Поехали и ничего больше, – с досадой подумала Катя. – Как эти мужики могут все испортить. Ну, обними ты меня, зацелуй, заласкай допьяна и тогда даже, может, и не надо будет просить позаниматься с тобой любовью. А то прямо в лоб – поехали и все».

Катя отвернулась и стала смотреть в окно. Но его близость волновала ее. Она почувствовала, что внизу ее застонало и раскрылось цветком желание. Тело ее наполнилось негою и уже было готово отдаться любви. Выехав за город, Филиппо остановил машину у леса, откинул сиденье и сказал:

– Давай займемся любовью.

– Что, здесь, в машине?! – возмутилась Катя. – Поехали, я хочу домой.

«Кретин, ну обними меня хотя бы», – подумала она и уже спокойнее сказала:

– Я не могу и не хочу заниматься любовью в машине, тебе ясно?

А он не слушал ее, схватил ее руку и положил на свое возвышение, которое уже было готово к действию.

– Нет! – отдернула руку Катя.

Он нехотя поднял сиденье. Они подъехали к какому-то каменному дому среди леса. Вокруг все заросло бурьяном и кустарниками, казалось, что сто лет здесь не ступала нога человека.

– Это дом моих родителей, – сказал Филиппо, – но они уже старые и живут со мной, а дом этот продаем, но не находится покупателей.

Когда они вошли в дом, там оказалось темно и пахло сыростью. Филиппо открыл ставни и разжег камин. В комнате стояла одна широкая кровать и стол, и ничего больше не было. Когда камин разгорелся, Филиппо взял Катю за руку и потянул к кровати:

– Пошли заниматься любовью, – прошептал он и стал раздеваться.

Быстро сняв штаны, он завалил Катю на кровать и, чмокнув в губы, стал задирать юбку. Катя попыталась его скинуть, но он ухватился за нее мертвой хваткой. Ей очень не понравилась эта прелюдия без ласки, без поцелуев. Но ее тело предательски застонало, по жилам побежал огонь, и силы покинули ее. Ей так хотелось этого мужчину, что аж дыхание перехватило. Ее трепетные губы впились в его обжигающий рот. Катя целовала его лицо, шею, нежно гладила его голову и плечи и вдруг почувствовала, что он не отвечает поцелуями, а дрожит от желания и борется с ее юбкой и трусиками. Наконец-то раздев Катю до половины снизу, он грубо вошел в нее. Катя почувствовала, как ее голодное тело наполнилось сказочным теплом, невообразимой сладостью и задвигалось в ритме желания. Но не прошло и одной минуты, как Филиппо застонал и свалился на бок. Расстроенная Катя отвернулась от него, по щекам ее текли слезы.

«Боже, что это? – стучало в голове. – Так много говорить и так мало сделать». Ее тело не получило того, чего ожидало, разгоревшийся огонь не утихал. Ее телу было необходимо продолжение, но Филиппо встал, и быстро одевшись, сказал:

– Поехали.

Катя чувствовала себя побитой собакой, ее неудовлетворенное тело стонало, на душе скребли кошки. Она вдруг вспомнила, как это делал Геннадий. Как он долго и сладко целовал ее, как его горячие и ласковые руки гладили ее прелести, теребили соски, которые моментально реагировали на его ласку. Как он шептал ей ласковые слова, а потом, когда они одновременно достигали сладостного взрыва, он еще долго целовал и гладил ее.

«Какая ты у меня красивая, какая нежная и ласковая», – мурлыкал он. А этот… Молча, грубо влез и так же бездарно вылез. Пока возвращались, Катя сидела молча, с досадой поглядывая на облегченного Филиппо, который, не глядя на Катю, не замечая, что с нею происходит, насвистывал веселый мотив.

«Ну ладно, – думала Катя, – может, он изголодавшийся, может, стесняется первый раз, попробуем еще раз». Ее молодому и здоровому телу нужен мужчина, просто необходим. Это она сегодня хорошо почувствовала. Когда подъехали к дому, Филиппо сказал:

– Чао, я позвоню.

И все. Ни ласкового взгляда, ни ласкового слова.

Вечером под окном послышался крик Нины. Катя открыла окно.

– Нинка, не кричи ты так, мои уже спят. – Нина стояла в обнимку со своими орлами, которые мирно примостились у нее под мышками.

– Пойдем, погуляем с нами, – тише сказала Нина. – Посмотри, весна какая!

В воздухе еще прохладном, уже пахло свежераспустившимися листьями и первыми весенними цветами. Откуда-то долетал сладкий аромат и заставлял сжиматься сердце.

– Весна, – протянула Катя и вдруг подумала: «Так вот почему ее с такой силой потянуло к Филиппо, потому что весна».

Весной Кате всегда хотелось любви. Она, как тот мартовский кот, каждой весной просто сгорала от желания. И если не было рядом мужчины, она ходила просто больная.

– Нет, я не могу. Мой дедок сегодня почти не спит, и все зовет свою жену.

– Ну а как у тебя с Филиппо? – спросила любопытная Нина.

– Ой, Нин, ничего интересного, – махнула рукой Катя.

Была уже почти полночь, Катя переоделась и направилась к кровати. Вдруг она услышала голос старого Джулио:

– Линда, Линда! Я иду к тебе. Ты только побрей меня сначала.

Катя заскочила в комнату и увидела, что старик, давно не встававший, сидел на краю кровати, свесив ноги. Увидев Катю, он улыбнулся:

– А, Линда, а я к тебе собрался. Только вот я колючий такой, – он провел рукой по бороде. – Как я тебя целовать буду? Ты помнишь, какая ты была красивая, когда мы с тобой поженились? Ты была в том необыкновенно красивом бархатном темно-зеленом платье. Боже, как я любил тебя тогда! И потом я всю жизнь любил тебя. А ты никогда не говорила, что любишь меня. А я-то чувствовал, что ты любила другого. Всю жизнь ты только его любила, – вздохнул Джулио, и слеза покатилась по его сморщенной щеке. – Побрей меня, пожалуйста.

Катя уложила его в постель:

– Хорошо, хорошо. Сейчас побрею, только ты не вставай.

Она принесла бритвенный прибор и аккуратно побрила и причесала старика.

– И надень на меня новую белую рубашку и тот черный костюм, в котором я был в день свадьбы, – просил Джулио.

Катя испугалась:

– Боже, помирать, что ли, собрался?

Она переодела его. А он погладил ее по щеке своей высохшей рукой и сказал:

– Линда, любовь моя, я иду к тебе, – и закрыл глаза.

Катя наклонилась и прислушалась: дышит или нет. Он не дышал.

– Бепе! – завизжала перепуганно Катя.