Нашим «богатым юношам»: кое-что о бедности

В наше время уже имеется достаточно большое количество книг религиозно-нравственной направленности, в которых с православной точки зрения объясняется, что такое богатство и бедность, как к ним относиться и к чему православному верующему человеку стремиться. Книги написаны нашими батюшками и учеными-богословами. Также имеются сборники высказываний на этот счет отцов Церкви – Иоанна Златоуста, Василия Великого, Симеона Нового Богослова и многих других. Большинство из тех, кто познакомился с этой литературой, прочитанное, как правило, резюмируют примерно такой фразой: «Богатство и бедность сами по себе не являются ни злом, ни добром. Главное – как к ним относиться, как по отношению к ним настроено сердце человека». А далее за этим обычно следует добавление: «Богатство не вредит человеку, если к нему не привязываться сердцем».

Это такое добавление, которое у нас с чьей-то легкой руки стали называть оговоркой по Фрейду. Но такая оговорка в наш век царства мамоны действительно оказывается не случайной. Поверьте мне: я этот вопрос проговаривал с десятками людей, которые считают, что они – «в теме». Сходность ответов поразительная! Никто не сказал, например: «Бедность не вредит человеку, если к ней не привязываться сердцем». Или: «Бедность для человека более спасительна, чем богатство». Бедности боятся как чумы, и о ней как о духовном идеале никто не заикается (на бедность в наше время принято лишь жаловаться).

Современные люди (я, в первую очередь, имею в виду людей православных и даже воцерковленных) сегодня в духовной литературе находят то, что им хочется найти. Хочется им найти оправдание своему богатству и своей неустанной деятельности по прибавлению богатства, и они ее находят в творениях святых отцов. Вернее, им кажется, что они находят. А ведь там однозначно говорится о духовном вреде богатства для человека (негативные социальные последствия процесса накопления богатства мы вообще оставляем за скобками). И о том, что бедность для человека более спасительна, чем богатство. Впрочем, святые отцы и не могли говорить иначе. В Евангелии ведь постоянно говорится о том, что богатство – почти непреодолимый барьер для спасения человека. Иисус Христос говорил, что легче верблюду пролезть через игольное ушко, чем богатому попасть в Царство Небесное. Также можно вспомнить притчу о богаче и Лазаре и т. п.

Вопрос богатства и бедности – один из ключевых для понимания того, в каком обществе мы сегодня находимся, как нам в нем жить, какое общество могло бы быть для православных людей более приемлемым, чем нынешнее, как нам менять свои стереотипы мышления и поведения в сфере имущественных (экономических) отношений с другими людьми и т. п. Некоторые наши нетерпеливые соотечественники предлагают проекты создания в России новой социально-экономической системы под разными названиями: «христианский социализм», «третий путь», «общинная экономика» и т. п. Но нам, православным людям, прежде чем замахиваться на такие глобальные проекты, было бы не худо разобраться в том, как мы должны относиться к материальным благам, которые дает (или, наоборот, не дает) нам Бог. Естественно, рассматривая проблему с точки зрения спасения нашей души. Иначе все эти проекты останутся прожектами.

О добровольной бедности

Невозможно на нескольких страничках изложить все мысли святых отцов о бедности и богатстве. По сути, они составляют целостное учение, которое не вместилось бы даже в формат толстой книги. Рассмотрим лишь один отрывок из Иоанна Златоуста, который не часто приводят в наших православных публикациях: «Не стыдно ли нам добродетелей отцов наших? Тех трех тысяч, тех пяти тысяч человек, которые имели все общее? (Речь идет о первой апостольской общине, упоминаемой в Деяниях святых апостолов. – В. К.) Что пользы в настоящей жизни, если мы не можем купить ею жизни будущей? Доколе не поработите себе поработившего вас мамону? Доколе будете рабами денег? Доколе не возлюбите свободы и не расторгнете уз сребролюбия? Когда вы находитесь в рабстве, тогда решаетесь на все, лишь только бы кто-нибудь обещал вам свободу. А будучи пленниками сребролюбия, вы и не думаете освободиться от этого горького рабства. То рабство еще не так тяжко; а это самое несносное иго… Поэтому рассмотрим, отчего эта пагубная страсть сделалась нам любезною. Итак, отчего? Отчего она нам стала любезна? От того, говоришь ты, что она доставляет славу и безопасность. Но, скажи мне, какую безопасность? Конечно, ту, что мы надеемся при деньгах не терпеть ни голода, ни стужи, ни вреда, ни презрения. Итак, если я обещаю тебе такую безопасность – перестанешь ли ты желать богатства? Если богатство только потому тебе любезно, то, когда и без него можно быть безопасным, какая еще тебе в нем нужда? Но как возможно, говоришь ты, без богатства достигнуть этого? Напротив, как это возможно для богатого? В самом деле, он должен по необходимости многим льстить, как начальникам, так и подчиненным, иметь нужду во многом, до низости раболепствовать, бояться, трепетать, предполагать завистников, страшиться клеветников и алчности других корыстолюбцев. А в бедности не бывает подобного, но совершенно тому противное. Это убежище безмятежное и безопасное, тихая пристань, училище любомудрия, образ жизни ангельской. Услышьте это вы, бедные, а еще более вы, желающие быть богатыми! Не бедным быть худо, но худо не хотеть быть бедным…»

Большую часть этого отрывка я предлагаю для ознакомления наших читателей и оставлю без комментариев (по причине ограниченности формата моей публикации). Обращу ваше внимание лишь на следующие слова святого отца: «худо не хотеть быть бедным». Сколько раз я встречал в разных православных книгах простую и уже ставшую достаточно привычной мысль о том, что бедным быть не худо. Но в приведенном тексте совершенно другой акцент, другой ракурс: «худо не хотеть быть бедным». То есть речь идет не о той бедности, в которую человек попадает по стечению обстоятельств (впрочем, православные понимают, что ничего случайного в нашей жизни не происходит), а о бедности, которую он устраивает сам. Здесь вынужденной бедности противопоставляется добровольная бедность. Первая хорошо известна миллионам граждан современной «демократической» России, вторая – неизвестна, непонятна и даже пугает. Ведь вопрос стоит ребром: если ты по-настоящему христианин, значит ты должен желать добровольной бедности. И наоборот: если ты не желаешь добровольной бедности, значит, ты не христиан, а лишь имитируешь свою принадлежность к христианству, обманывая других, а главное – самого себя.

Кстати, все мы хорошо помним следующее место из Евангелия: «И Он, возведя очи свои на учеников Своих, говорил: “Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие”» (Лк. 6, 20). Примечательно, что в греческом тексте этот фрагмент звучит так: «Блаженны нищие, ибо ваше есть Царствие Божие». То есть в русской версии к слову нищие добавлено духом. Это дает дополнительное понимание смысла всей фразы. В толкованиях к этому месту говорится, что речь идет не просто о нищих, которые таковыми стали по стечению обстоятельств и тяготятся этим своим положением, а именно о тех, кто сознательно выбирает путь нестяжательства, т. е. добровольную нищету. Таким образом, нищие духом – те, кто следует путем нестяжательства, кто руководствуется наказом Спасителя: «блаженнее давать, чем принимать» (Деян. 20, 35). В этих и многих других местах Нового Завета звучат слова Спасителя и апостолов, призывающих к добровольной нищете. Понятие добровольная нищета не количественное (такой-то допустимый уровень имущества и/или доходов), а качественное, определяющее настрой души человека и результирующий вектор его взаимоотношений с окружающими (вектор давать превалирует над вектором принимать).

Ярчайший пример добровольной нищеты – Христос. Он говорил: «…Лисицы имеют норы и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Мф. 8, 20). Если бы Христос считал идеалом богатство, разве не мог бы Он показать пример богатой жизни? Он – Бог, следовательно, и Творец. Создать что-либо материальное или преобразовать материальное (например, камни в хлеба, как этого добивался дьявол от Него в пустыне) для Иисуса Христа не представляло никакого труда. Он это делал иногда, но не для того, чтобы получить славу или богатство, а лишь тогда, когда в этом действительно нуждались окружающие Его люди. Мы помним, что Он два раза накормил несколькими хлебами по несколько тысяч людей. Мы помним, что Он обратил воду в вино на свадьбе в Капернауме. Мы помним, что после того, как Он сказал Своим ученикам закинуть сети, они поймали 153 большие рыбы. Но Христос никогда не творил таких чудес для того, чтобы накормить или напоить лично Себя.

О добровольной бедности в современной России

Судя по всему, даже во времена Златоуста, когда вера людей была несравненно крепче нашей, приведенная выше постановка вопроса святым отцом о добровольной бедности была крайне острой, а реакция на него со стороны тогдашних христиан была достаточно болезненной (святитель постоянно обличал увлечение богатством среди христиан его времени). Впрочем, даже во времена Христа подобная постановка вопроса Спасителем («удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19, 24)) оказалась шокирующей для Его учеников: «Услышав это, ученики Его весьма изумились и сказали: так кто же может спастись?» (Мф. 19, 25). А ведь Его ученики были не богачи, а бедные рыбаки – правда, их бедность на момент встречи со Спасителем была вынужденной. Судя по ряду мест из Евангелия, даже за время пребывания с Учителем ученики из вынужденных бедняков еще не успели полностью превратиться в добровольных (это сугубо духовное преображение произойдет позднее, когда на них снизойдет благодать Духа Святого на Пятидесятницу).

А теперь представьте, что сегодня к каждому из нас напрямую обращается сам Спаситель (как Он две тысячи лет назад обратился к богатому юноше) со словами: «если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19, 21). Думаю, что реакцией большинства из нас был бы настоящий шок.

Сегодня, в эпоху капитализма, все стремятся, наоборот, накопить имущество, приумножить его. И не важно, сколько у тебя этого имущества на данный момент: на сто миллиардов или на один миллион долларов. Или даже на миллион рублей. Ты можешь не пойти за Ним даже тогда, когда тебе вообще нечего продать и раздать. Даже тогда, когда твои пассивы превышают активы и ты находишься «в минусе» (кстати, многие «крутые» современники только называются богатыми, а реально у них сплошные «минусы»; иллюзию богатства создают некоторые внешние атрибуты – типа «мерседеса», взятого напрокат). Принципиально то, что ты уже привык поклоняться мамоне. Ты уже привык тратить все свои физические, душевные и духовные силы на то, чтобы быть «в плюсе», причем непрерывно растущем. Это и понятно: двигателем обогащения является гордыня, а эта страсть (как и любая другая) не имеет пределов.

Поэтому многие наши современники, подобно евангельскому юноше, скорее всего, отошли бы от Христа. В Евангелии сказано, что «юноша отошел с печалью» (Мф. 19, 22). Думаю, что они отошли бы от Него не с «печалью», а с недоумением или даже раздражением. А некоторые бы назвали предложение Христа безумным. Увы, таково понимание и состояние христианства в «век победившего капитализма». Капитализм утверждается не только в экономике, но и в душах людей. О предупреждении Христа, что нельзя поклоняться Богу и мамоне, многие начинают забывать. У современного «среднестатистического» христианина в России наблюдается шизофреническое раздвоение личности: в воскресенье он ходит в храм и поклоняется Богу, а все остальные дни недели поклоняется мамоне. Но, справедливости ради, стоит сказать, что на Западе 99 % людей поклоняются мамоне семь дней в неделю и 365 дней в году. У нашего соотечественника еще сохраняется шанс на спасение.

Напомним, чем кончается история о богатом юноше. На недоуменный вопрос Своих учеников «так кто же может спастись?» Господь отвечает: «Человекам это невозможно, Богу же все возможно» (Мф. 19, 26). Святые отцы говорят, что человек по своей духовной немощи не может в полной мере выполнить ни одной заповеди Бога. В том числе и заповеди оставить свое богатство. Человеку дано лишь ощутить свою греховность и глубину духовного падения, пытаться себя исправить, каяться после каждой неудачной попытки и в конечном счете уповать на милость Божию.

Во времена раннего христианства достаточно часты были случаи оставления богатыми людьми своего богатства, его раздачи нищим и ухода из шумного и суетного мира соблазнов и искушений (на память приходят в первую очередь святители Василий Великий и Григорий Богослов, блаженный Августин). Чем ближе к сегодняшнему времени, тем таких случаев все меньше. На память приходит лишь Серафим Вырицкий, который еще в начале прошлого века был преуспевающим купцом. Он нашел в себе силы оставить свое богатство и суетный мир, став поистине духоносным старцем, вокруг которого спасались тысячи. Может быть, и сегодня в России есть свои Серафимы Вырицкие, но мне об этом ничего не известно.

О «богатых юношах» в России и принудительной бедности

Но вернемся к словам Спасителя: «Человекам это невозможно, Богу же все возможно». Любящий Господь видит, что слабый и немощный человек не может самостоятельно избавиться от уз мира сего, и помогает этому слабому человеку спастись, посылая ему скорби и испытания. Чаще всего в православной литературе в качестве таких спасительных скорбей и испытаний называются телесные болезни или смерти близких людей.

А вот в случае духовных болезней, которые условно можно назвать «болезнь богатого юноши», Господь посылает другое лекарство: принудительное освобождение от богатства. Мы до сих пор не можем до конца понять и пережить события почти столетней давности, когда к власти пришли большевики и лишили русских «богатых юношей» их имущества. А ведь это было попущение Бога. Причем Бога любящего: многие «богатые юноши» в России были людьми, которые еще оставались в лоне Православной Церкви и не окончательно спалили свою совесть. В отличие от западных «богатых юношей», которые глубоко пропитались духом капитализма и полностью стали поклоняться мамоне, забыв о Боге (придумав в свое оправдание и успокоение религию под названием протестантизм).