О «кризисе окружающей среды»

Сегодня, в XXI веке, принято говорить о «кризисе окружающей среды». А ведь сам термин «окружающая среда» передает настороженное отношение современного человека к окружающей его природе. Это отношение не только настороженное, но даже враждебное и агрессивное. Человек выстраивает свои отношения с природой через ее «покорение». Все это отзвуки той второй вселенской катастрофы, которую мы связываем с первым убийством человека. Процесс отчуждения человека от природы стал особенно ощутимым при переходе традиционного (основанного на сельском труде и сельской жизни) общества к капитализму, основанному на промышленности, торговле и ростовщичестве. Мир человека стал ограничиваться городской средой, что еще больше увеличило пропасть между Богом и человеком. Он перестал постигать Бога через рассматривание Его творений^[19]. Сегодня отчуждение человека от мира, сотворенного Богом, вышло на новый уровень. Если в XIX–XX веках человек погрузился в рукотворный мир, который все-таки был материальным, то сегодня он большую часть своего времени проводит в виртуальном мире, который в значительной мере «эмансипировался» от «грубой материи». Человек добровольно запер себя в электронной клетке интернета, компьютерных игр и различных «сетей», стал беззащитной добычей для того, кто в свое время подвиг Каина на убийство Авеля.

Парадокс современной эпохи заключается в том, что погружение человека в виртуальную реальность сочетается с гигантскими масштабами эксплуатации вполне материальных природных ресурсов. Человечество близко к исчерпанию природных богатств планеты. Явно обозначились признаки глобального экологического кризиса. Все это является ярким выражением каинитской «цивилизации» и ее идеологии (фактически религии) экономического роста. Краеугольным камнем каинитской «экономики» (обратите внимание: слово «экономика» в данном случае я тоже беру в кавычки) является ростовщичество. В каинитской (ростовщической) «экономике» все перевернуто с ног на голову: производство товаров и услуг здесь осуществляется не для того, чтобы удовлетворять жизненно необходимые потребности человека. Оно (производство) становится средством получения денежного дохода для обслуживания долга товаропроизводителей перед ростовщиками (банкирами). А поскольку долговые обязательства перед ростовщиками растут по экспоненте, то и необходим так называемый «экономический рост». «Экономический рост» превращается в «дурную бесконечность». Эта «бесконечность» не только «дурная», но и опасная, так как она требует все новых и новых природных ресурсов, приближая человечество к экологической катастрофе.

В конце XVIII – начале XIX века в Европе и в России среди «образованной публики» популярными стали идеи французского писателя и философа Жан-Жака Руссо, которые выразились в коротком лозунге: «Назад к природе». Он лишь номинально оставался в рамках христианства, а фактически уже с ним порвал. Руссо называл себя деистом, то есть он признавал, что мир сотворен Богом, но затем, мол, Творец предоставил миру развиваться самостоятельно, без Его вмешательства. Иначе говоря, Руссо отрицал Промысл Божий. Некоторые исследователи полагают, что Руссо занимал даже враждебную по отношению христианству позицию, внося в него свои «усовершенствования», базировавшиеся на идеях «гуманизма». В России у нас был свой «Руссо» – писатель Лев Толстой, который также пытался «возвращаться к природе», при этом «конструируя» собственное «христианство». Ни Руссо, ни Толстой не могли понять того, что возвращение человека к более совершенной жизни, построенной на гармонии общества и природы, возможно лишь на путях покаяния за те каиновы грехи, которые человек совершил в прошлом и продолжал совершать в настоящем.

Каинитская «цивилизация» и христианство

Каинитская «цивилизация» никогда не была единственной в истории человечества. Промыслительно Бог ей противопоставил другую цивилизацию (без кавычек), которую можно назвать Авелевой – по имени Авеля, убитого Каином. Или Сифовой – по имени Сифа, родившегося у Адама и Евы уже после убийства Авеля. У святителя Димитрия Ростовского читаем: «Сиф получил и заповедь от отца Адама – оберегать свое потомство, чтобы оно не смешалось с богоненавистным племенем Каиновым. Ибо в те времена в поднебесной было только два племени, произошедших от двух праотцев: от Каина и Сифа. Племя праведного Сифа жило праведно и свято, угождая Богу, а племя Каиново было злое и развращенное, богопрогневающее и человеконенавистное»^[20].

Вся человеческая история – борьба духовных потомков этих двух племен. После пришествия две тысячи лет назад к людям Спасителя потомки Сифа стали христианами, образовали христианскую цивилизацию. Борьба истинного (православного) христианства с «цивилизованным миром», выступающим под самыми разными «вывесками», все обостряется. Борьба продлится до последних времен, описанных в Апокалипсисе. Конечно, границы двух цивилизаций не проходят по государственным границам (как некоторые думают). Они проходят через сердца людей. Тем не менее можно смело сказать, что современный Запад – «сгусток», «концентрат» каинитской «цивилизации». Россия же – главный земной оплот авелевой цивилизации.

Мы начали наш разговор с экономики. Ею же и закончим. Для истинно верующего человека ключевыми являются слова Спасителя из Нагорной проповеди: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6, 33).

К сожалению, у нас сегодня «ищущих Царства Божия» очень мало. Поэтому «остальное» у многих порой не «прикладывается». Люди удивляются, не могут понять причины своих скорбей и нищеты. Начинают даже роптать на Бога. Познание тайн экономики требует отхода от прямолинейного (протестантского, материалистического, рационального) мировосприятия. Сегодня это очень сложно, потому что значительная часть нашего взрослого населения прошла «промывку мозгов» в вузах, где раньше преподавалась политэкономия (марксистская версия каинитской идеологии), а ныне мозги «промываются» американской «economics» – протестантско-иудейской модификацией все той же каинитской идеологии.

В нашей стране ведутся активные дискуссии по поводу того, какая модель экономики нам нужна. Но если мы действительно рассматриваем Священное Писание (и Книгу Бытия) как Откровение Бога, как нравственный и духовный ориентир для христиан, то мы должны признать, что все обсуждаемые варианты модели (даже самые радикальные) все равно находятся в русле каинитской «цивилизации». Идеальной моделью для христиан может и должна быть экономика благодати, о которой мы упомянули в самом начале. В чистом виде она существовала в раю и в усеченном виде – за пределами рая, до первого в истории человечества убийства. Как человек свои физические, умственные и духовые силы получает через благодать Бога, так и экономика нуждается в благодати. Без благодати Божией вся экономика рассыпается в прах. Как сказал Спаситель, «без Мене не можете творити ничесоже» (Ин. 15, 5).

Еще хотел бы обратить внимание на то, что слишком много внимания мы (так называемые православные) уделяем вопросам потребления. Что ж, таков «дух времени», печать «общества потребления». Человек создан по образу и подобию Бога. А коль важнейшее свойство Бога – Творец, то истинно православный человек не может не быть творцом. А экономика – прежде всего не потребление, а создание, творчество, созидание. Православие, дающее наибольшие возможности человеку преобразить себя по образу и подобию Божию, обеспечивает истинно православному обществу несравненные преимущества в деле экономического строительства (домостроительства). Сегодня мы пребываем в экономической разрухе, при этом постоянно «стенаем», подобно потомкам Каина. Это явный признак того, что мы лишь номинально православные.

Наверное, мы не сможем сами себя вытянуть за волосы из болота каинитской «цивилизации». Слишком глубоко увязли. Строить дом (экономику) на болоте – занятие малопродуктивное. Нам остается лишь надеяться на помощь Бога, а она может прийти лишь через наше покаяние. Покаяние – это сердцевина христианства.

Посмотрел этимологию слова «покаяние» в разных словарях. Вариантов происхождения много. Один из них связан с именем Каина. Человек «окаянный» – тяготеющий к Каину или даже пребывающий в лоне каинитской «цивилизации». «Раскаяться», «покаяться» – признать свою окаянность и бороться с ней, вырваться из каинитской «цивилизации». Я не филолог и не могу сказать, насколько эта версия убедительна и законна. Но если смотреть на вопрос с точки зрения спасения, то понимание того, что через покаяние ты расторгаешь связи с миром первого убийцы Каина, может очень помочь в этом жизненно важном деле.

Об изгнании Христом торговцев и менял из храма

История изгнания Иисусом Христом торговцев и менял из Иерусалимского храма (история очищения храма) – одна из наиболее ярких и запоминающихся в Новом Завете. Об этой истории мы читаем в Новом Завете четырежды: в Евангелии от Иоанна (2, 13–17), в Евангелии от Матфея (21, 12–13), в Евангелии от Луки (19, 45–46), в Евангелии от Марка (11, стихи 15–17).

О сюжете очищения храма написано и сказано немало отцами Церкви, богословами, писателями, философами и прочими мыслителями за последние две тысячи лет.

В толкованиях на указанные места из Священного Писания подробно говорится: о пагубном влиянии страсти сребролюбия и стяжательства на душу человека; о том, что Христос в этот момент объявил напрямую о Своем Божественном происхождении (когда сказал про храм: «дом Отца Моего» – Ин. 2,16); о том, что изгнание Христом торгашей и менял из храма было той последней каплей, которая привела фарисеев и первосвященников к решению об убийстве Сына Божия; о том, что это был протест Христа против превращения дома молитвы в вертеп разбойников (Мф. 21, 13) и т. д.

Хотелось бы обратить внимание натри момента, которые мне показались важными, но исчерпывающих комментариев и объяснений по которым в трудах св. отцов, богословов, историков и философов найти не удалось.

Момент первый. Как известно, Христос в течение всех трех с половиной лет Своего земного служения не только учил, но часто обличал. Обличал Он прежде всего фарисеев, саддукеев, книжников. Обличал, то есть раскрывал их злые помыслы, давал оценку их злым поступкам, объяснял истинный смысл их лукавых речей. Обличал, то есть воздействовал словом. Обличал, но при этом проявлял смирение и терпение в отношении окружавших Его грешников. Еще в VII веке до Р. Х. пророк Исаия говорил о грядущем Христе: «Трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит, будет производить суд по истине» (Ис. 42, 3); эти слова пророка в своем Евангелии воспроизвел св. Матфей (Мф. 12,20).

А вот в случае с торговцами и меновщиками Он действовал не только и не столько словом, сколько силой (перевернул скамьи торговцев, столы меновщиков, изгнал их из храма). Вполне вероятно, что этим Он дал понять, что бороться с таким злом, как торгашество и ростовщичество, следует не только словом, но также силой.

Если бы Он просто желал бы наказать торговцев и меновщиков, Он мог бы использовать для этого Свое слово. Вспомним, что именно словом Христос сделал так, что бесплодная смоковница засохла. Во многих случаях Христос имел возможность использовать и слово, и силу для борьбы с вполне реальным (можно сказать, физическим) злом. Вспомним, например, сцену ареста Христа, преданного Иудой. Люди от первосвященников и старейшин пришли для того, чтобы схватить Христа, а Петр вынул меч и отсек ухо рабу первосвященника. Христос тогда сказал Петру: «Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут; или ты думаешь, что Я не могу умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов ангелов?» (Мф. 26, 52–53).

А в случае с торгашами и меновщиками Он применил не слово, а силу, причем не силу бесплотных ангелов, а Свою собственную физическую силу, проявив Свою человеческую природу. Правда, вместо меча Он взял не меч, а хлыст, сплетенный из веревок. Вероятно, этим поступком Он дал нам понять, что в некоторых случаях со злом надо бороться не только уговорами и обличениями. Очевидно, именно зло торгашества и ростовщичества относится к таким случаям. Я не готов немедленно ответить на вопрос, какую силу и каким образом можно и нужно применять в современных условиях для борьбы с торгашами и ростовщиками. Но уходить от ответа на этот вопрос было бы неправильно.

Момент второй. Если в Евангелии от Иоанна речь идет об изгнании торговцев и меновщиков из храма в начале земного служения (первая Пасха, пришедшаяся на период служения Христа), то в остальных трех Евангелиях описывается изгнание Христом торговцев и меновщиков из того же храма через три года, в конце Его земного служения.

Существует, правда, мнение, что евангелист Иоанн говорило том же событии, что и другие евангелисты. Некоторые богословы обращают внимание, что св. Иоанн в своем повествовании не преследует цели последовательного, хронологического изложения евангельских событий, что, исходя из духовного замысла повествования, святой Иоанн поместил данный сюжет, относящийся к последним дням земной жизни Спасителя, в начало своего повествования. Однако большинство богословов все-таки придерживаются той точки зрения, что было два очищения храма от спекулянтов. Именно так толкуют евангельскую историю, например, св. Феофан Затворник и А. Лопухин («Библейская история Ветхого и Нового Завета»).

Итак, прошло три года. Грозная сцена изгнания из храма стала стираться в памяти меновщиков и торговцев, гневное предупреждение Христа не возымело должного эффекта. Все вернулось на круги своя. Тяга к барышам и процентам оказалась для этой публики сильнее слова Бога. О чем это говорит? Это говорит о том, что вирус торгашества и ростовщичества (а шире – вирус стяжательства) глубоко проник в организм человечества, что этот организм болен и этот вирус будет сидеть в этом организме до конца земной истории. У какого-то святого отца доводилось читать, что вирус стяжательства поселился в человеке в момент его грехопадения в раю…

Нынешний финансовый кризис – также яркое свидетельство стойкости вируса торгашества и ростовщичества в человеческом обществе. Осенью 2008 года, когда начали падать многие банковские гиганты на Уолл-стрит, некоторые духовно чуткие люди совершенно справедливо заметили, что это похоже на кару Божию. Целый ряд государственных деятелей и представителей бизнеса стали говорить правильные слова о духовно-нравственных причинах кризиса. Но вот прошло немногим более двух лет, возникла некоторая стабилизация (безусловно, временная, искусственная, обусловленная накачкой мировой финансовой системы дополнительными триллионами долларов; кризис не кончился, а лишь только прошел начальную свою фазу), и испуг мировых торгашей и ростовщиков стал испаряться как утренний туман. Некоторых среди них уже нет (обанкротились), но оставшиеся (а также некоторые новички, пришедшие на смену банкротам) опять расселись стройными рядами в притворе храма и принялись за прежнее ремесло.

Эффект «хлыста» финансового кризиса оказался очень кратковременным, даже более чем кратковременным, чем после биржевого краха в октябре 1929 года в США, когда в западной экономике произошла определенная перестройка и примерно полвека она функционировала на основе принципов Дж. Кейнса (государственное регулирование экономики и определенные ограничения алчности финансовой олигархии). Это свидетельствует, с одной стороны, о нарастающем бесчувствии и безрассудстве мировой финансовой олигархии; с другой, – о прогрессирующей неспособности общества противостоять алчности этой олигархии.

Уже если Бог не смог вразумить сребролюбивых и стяжательных иудеев, то вряд ли мы, слабые и грешные, сможем избавить человечество от этой болезни. Надо трезво оценивать духовно-нравственное состояние человечества и понимать: мы, немощные духом, можем лишь ослабить эту болезнь. А если мы дерзаем заниматься ее лечением, то надо помнить, что она заразная и что мы с нашим слабым духовным иммунитетом сами можем пополнить число тех, кто страдает этой болезнью стяжания и сребролюбия.

Достаточно вспомнить, как Мартин Лютер и прочие протестанты энергично начали бороться с заразой ростовщичества и стяжания внутри Католической церкви. А кончилось все тем, что в лоне протестантизма эта зараза перестала считаться болезнью и даже стала знаком богоизбранности. Как тут не вспомнить слова из Евангелия насчет того, что можно изгнать одного беса, а его место займут десять еще более злых.

Момент третий. Изгоняя торговцев и менял из храма, Христос замахнулся в первую очередь не на тех торговцев и меновщиков, которые находились в притворе храма, а на высшую власть в Иудее в лице первосвященников и их ближайшего круга.

К сожалению, не всегда в объяснении данного евангельского сюжета его толкователи акцентируют на этом внимание.

Иногда об этом торжище в притворе Иерусалимского храма пишут как о банальном базаре, который мало чем отличается от других базаров на Востоке. Приведем пример такого толкования: «Таким образом, двор язычников (та часть территории храма, где расположились торговцы и менялы. – В. К.) со временем превратился попросту в базарную площадь с шумом, гамом, толкотней, спорами, обманами – что так неуместно было в стенах зданий, причислявшихся к храму. Вся торговля имела характер личной наживы, торг необходимыми для жертвоприношений предметами производился не от храма, а по личной инициативе частных торговцев, которые преследовали исключительно корыстные расчеты»^[21]. Далее подводится итог, что «этот торг ничем не отличался от обычного базара»^[22]. С таким толкованием согласиться сложно.

Слава Богу, есть толкования, лаконично, но убедительно объясняющие, кто был истинным организатором торжища на территории Иерусалимского храма. Более полутора столетий назад святитель Иннокентий Херсонский (Борисов) в своей прекрасной работе «Последние жизни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа» писал: «Не недостаток другого места был причиною, что часть храма превратили в торжище. Внизу, при подошве горы, на коей стоял храм, и за его оградою довольно оставалось пустого пространства, где можно было расположиться торжникам. Но там надеялись получить менее выгод и не по столь многой и высокой плате за право торговли старейшинам храма; а в сем последнем и состояло дело. Корысть была душою беспорядка, который, находясь под покровительством самих начальников, усилился до высочайшей степени»^[23] (курсив мой. – В. К).