контролю. На этот раз под руки своих сопровождающих этот путь они прошли

беспрепятственно. Перед ними расступались. Изящная красавица в элегантной униформе с

золотыми звездами в петлицах предупредительно распахнула стойку, пропуская их, кивнула

головой в сторону двери помещения отгороженного от зала. Они вошли и мужчина, подавший

возле трапа руку, наконец, представился:

– Комитет Государственной Безопасности, подполковник Горин Петр Васильевич. Будьте

добры, откройте ваш кейс.

Назаров открыл, взял плотную кожаную папку с надписью «Практическое пособие –

изменение генотипа склонного к террору» и подал ее Петру Васильевичу.

– Вас интересует это?

– Да. Нас интересует это. И вы тоже. Назаров Владимир Александрович, вы задержаны по

обвинению в передаче документации секретного оружия государственным представителям

США. Окончательное решение будет вам предъявлено по завершении следствия.

– Я согласен, но позвольте мне повидаться с семьей.

– Мы это предусмотрели, уважаемый профессор. Но вам неизвестен один нюанс. Ваша

жена с сыном сейчас находится не в Москве, а в Харькове у своих родственников. Вам дается

трое суток, чтобы посетить знакомых в Москве и повидать семью в Харькове. В вашем

распоряжении машина «Второго таксопарка» из Харькова круглосуточно. Машину менять

запрещается. Водитель может быть другой. Вскоре мы с вами снова встретимся.

Назаров ни движением, ни выражением лица не проявил подавленность. Ему и самому

была не понятна своя холодность и отчужденность в кульминационный момент. Ему не

надевали наручники, его вежливо вывели на улицу к стоянке такси и посадили на переднее

сидение. Машина действительно была Харьковская. Таксисту приказали отвезти Владимира

Александровича, куда он скажет, поскольку профессор только что из Майами и должен

вовремя вручить жене зарубежный подарок. В Харькове профессор также может посетить

этот адрес, Петр Васильевич протянул таксисту визитку.

– А это на мелкие расходы. Все указания клиента беспрекословно выполнять, – строго

сказал он, небрежно бросив на колени водителя сверток. – Владимир Александрович,

7

самолетом вам лететь в Харьков не предусмотрено. Да и вас это будет связывать, – добавил он

и, отдав честь, захлопнул дверь машины.

Поведение майора КГБ было настолько странным, что даже таксист, видавший виды на

своем тернистом шоферском пути, не смог воздержаться от комментариев:

– Он что, всегда такой? Ваш друг.

– Он мне такой же друг как вам бабушка, – саркастически заметил Назаров, которому было

все равно, о чем говорить – плохом или хорошем.

Таксист кривой улыбкой оценил безобидное замечание пассажира, включил зажигание и

тронул машину.

– Мне так не показалось, уважаемый.

– Почему?

– Деньги, и при том немалые, так просто ненужным людям не дают. И обслуживание

другое, – добавил он, разглядывая визитку-приглашение.

– Да, действительно, я ему нужен. Он и сам это сказал, не постеснялся. А познакомился я с

ним пятью минутами раньше вас.

Таксист даже притормозил на прямой дороге, услышав странную информацию. Значит,

подумал он, чутье не подводит – пассажир дорогой и, скажем прямо, сидит тут рядом «в

наличии», а не по перечислению или в кредит, наивный и прямой как сама простота, а потому

напрашивается только один вопрос – на самом деле он такой или за этим кроется что-то

значительное. Не часто же посторонние люди одаривают тебя бесплатным маршрутом с

пятикратной оплатой да еще в придачу вруливают дорогой «мандат-пропуск», приглашение в

кабак закрытого типа, где тебе «готов и стол и дом».

Таксист окинул Назарова внимательным взглядом, оценил сумасшедшей стоимости

костюм, какого не нюхали даже крутые партийные лидеры страны Советов, новенький

аккуратненький кейс с двумя блестящими защелками, удивленно смотрящими широко

раскрытыми глазами банкира на «куда попал?», а уж что в нем, в этом кейсе – и догадываться

не нужно, – заранее дух захватывает!

Назаров скосил глаза на визитку в руках таксиста и водитель не смог не отдать ему тут же

дорогую карточку для гостей.

– Я бы не сказал, что ваш покровитель вами слабо заинтересован.

Назаров кивнул.

– Здесь вы правы.

– И что вы теперь собираетесь делать? Неужели поделитесь с этим типом?

Назаров скупо усмехнулся:

– Да нет, он хочет все.

Таксист от неожиданности снова затормозил и теперь уже окончательно. Остановился и

молча посмотрел на профессора, откровенно демонстрируя свое критическое отношение к

очень простому с явным акцентом советско-американскому бизнесмену, хладнокровно

бросающему свои достояния, как излишки капитала, первому попавшемуся на его пути

подпольно-партийному боссу. А партийные боссы, как известно в наши семидесятые, просто

так ни на чем, свои отношения с бизнесменом не строят. Значит, у бизнесмена больше чем у

партийного лидера. Это и ежу видно.

– И вы с этим согласны?

– Что поделаешь! У меня есть еще. И потом на этом свои планы не построишь, этим нужно

еще суметь воспользоваться, приятель. Мы едем?

– Как прикажете, босс, – неожиданно для самого себя произнес таксист и дружелюбно

засмеялся. – Когда приедем, если пожелаете, заглянем по этому адресу, – он кивнул на

8

карточку, – нужно же впервые оценить, как живут там и как – здесь, – он с хитрой улыбочкой

скосил глаза в сторону Назарова.

– А что? Поехали! – почувствовав отвязную лихость, как перед последней возможностью

по-настоящему пожить в Стране Советов, воскликнул Назаров. – Угощаю!

– Вот это по мне! – радостно отозвался таксист. – Я сразу угадал в тебе своего человека,

босс.

– Правильно угадал. Гони.

Таксист чиркнул стартером и машина, резко взяв с места, понеслась в сторону окружной

дороги.

Глава 3

Харьков, все те же…

Он проснулся в полной темноте на сухой мягкой травке возле свежепахнущей плещущейся

о берег воды совершенно голый, даже без трусов. Возникли одновременно несколько

вопросов: находился он на привычном, часто посещаемом месте, был в отходящем угаре

вчерашней пьянки, хоть и чувствовал себя вполне нормально, но не понимал одного – как его

сюда занесло на ночь, где в этот момент его рабочая машина и почему обязательно голый, как

мать родила? Где в таком случае его одежда… вплоть до трусов? Где кейс, в котором, как

предполагалось, ценное содержимое клиента? Вопросы навалились сразу и при таком

положении разобраться, что к чему просто было невозможно. Тогда решил начать с того, как

он сюда попал и почему он здесь. Нет, опять два вопроса сразу. Вначале, почему он здесь?

Очень просто: всегда, возвращаясь поздно вечером домой, в доску пьяный после

мальчишника, по пути заваливался сюда на уютный бережок озера Салтовского массива

искупаться нагишом, потом, не меняя места дислокации, отсыпаться до утра. Это

гарантировало избежать вытрезвителя и, соответственно, фатальных неприятностей на

работе. Один вопрос решен. Второй: как он сюда попал? Помнит, как оставил машину у входа

в очень крутое заведение. Куда впускали только по особой визитке, какая была у клиента, и

только крутых… Звали его почему-то боссом. Значит, Босс был тоже крутой. Предполагалось,

что в кейсе у него лежали хорошие бабки или ценные вещи. А может и то, и другое. В баре

после последней… впрочем, не понятно была ли это последняя, он был почти готов, и

последовал за Боссом в туалет, где пришлось бизнесмена легонько стукнуть по темечку.

Потом взял кейс и уже как в тумане вернулся к машине… Вот тут все расплылось и ничего не

осталось в памяти. Что было дальше – как в многосерийном детективе – в следующей серии.

Он еще раз осмотрел все вокруг, где ощупью, где при неплохом свете луны, а ближе к

трассе проспекта Тракторостроителей помог желтый отсвет ламп уличного освещения –

трусов, одежды нигде не было. Машины тоже. О кейсе уже и думать не хотелось. Такое

подлое коварство ввергло его в панику. По всему, не обошлось без злобных намерений.

Неужели Босс? В тихом болоте? Так ошибиться в клиенте! Не может быть!.. И даже смешно –

хотел кого-то грабануть, а вышло – тебя!

Голый, и считая себя достаточно потерпевшим, вышел на трассу во всем, как есть, с

поднятыми руками на расклад победителя. Был второй час ночи, и проезжего транспорта

почти не предполагалось, но как раз в этот момент не вовремя на дороге с нескромной

скоростью «гнала» первая модель «Жигулей». Водитель, видно впервые так близко увидел

обнаженный призрак в мужском варианте, что не смог справиться с управлением и прямиком

нырнул в прибрежные заросли озера, откуда только что вышел Голый. Пришлось в желтом

9

освещении дорожных фонарей, как на сцене, ожидать очередную машину (он ее мысленно

назвал залетной), снова поднять обе руки, надеясь, что на этот раз водитель правильно его

поймет и не примет за извращенца ищущего сексуального напарника.

Второй оказалась двадцать четвертая «Волга» с милицейской фуражкой на полке возле

заднего стекла. Машина остановилась, водитель – мужчина крупного телосложения

приоткрыл дверь и, улыбаясь, заметил:

– Ты хоть прикройся фиговым листочком, или веник пристрой. Вон их сколько, – кивнул он

в сторону зеленого насаждения и, удивленно покрутив головой, поехал дальше, на ходу

закрывая дверь.

Идея показалась разумной, и Голый уже собирался было вернуться в кусты для ее

осуществления, как неожиданно «на горизонте» появился милицейский «газик» с маячком-

мигалкой. Голый понял, что это его единственный шанс на спасение – отдаться властям, как

потерпевший.

«Газик» остановился близко возле Голого прямо посреди дороги, из него вышел лейтенант,

сдерживая улыбку, подошел, проговорил:

– Ну что, вот так и будешь стоять до утра? Или еще пойдешь, покупаешься. Может, хоть

трусы вернут, пока будешь в воде… Что случилось, приятель?

– Товарищ лейтенант, только вы мне можете помочь. У меня действительно украли одежду.

– И больше ничего? – во взгляде милиционера промелькнула ехидная улыбочка.

– Это верно, начальник. Рабочая машина. Волга. Угнали.

– Сообщал?

Голый молча показал на себя.

– Ладно. Отойди на обочину. Жди.

Голый послушно пошел к обочине.

Лейтенант с наслаждением расправил плечи, потягиваясь и не садясь за руль, сказал кому-

то в машине. Ему подали микрофон, в динамике коротко хрюкнуло.

– Второй, я Первый. Нашли. Возле озера на подъеме. Выезжайте. Берите все, и его тоже.

Отсюда и начнем. Времени не осталось.

Вскоре появилась «Волга» с шашечками на борту и Голый сразу узнал в ней свою машину.

Из нее вышел всего лишь один человек, водитель, безучастно стал в сторонке, закурил.

– Ну что, герой, – сказал лейтенант, подошел вплотную к Голому, взял его за руку и ловко

набросил наручники. – Давай в свою колымагу, приятель, – и легонько подтолкнул к открытой

задней двери «Волги». Голый растерялся и не сразу сообразил, что ответить.

– А это зачем? – глупо спросил он, указав глазами на наручники.

– А это для спокойствия души.

– А я и так спокоен, – машинально ответил Голый.

– Залазь в машину, сейчас твое спокойствие сразу испарится.

И как только он сел, лейтенант тут же его пристегнул наручником к верхней ручке над

головой. Сам сел на переднее сидение, повернулся в полуоборот, зажег свет. Теперь Голый

обнаружил рядом своего клиента. Да, это был Босс, с которым они так неудачно провели

время в крутом кабаке, и Голый понял, что вопросов к милиции у него больше не будет.

– Узнаешь? – коротко спросил лейтенант.

Голый уныло кивнул.

– Не слышу.

– Узнаю.

– Еще что ты узнаешь?

10

Голый осмотрелся вокруг. Лежали рубашка, пиджак, брюки, жакет-тройка клиента,

навешенные на спинку переднего сидения… Он даже не сомневался, что и туфли тоже лежат

где-то под сидением.

– Мои вещи.

– Разве? А тогда чьи же вещи на господине Назарове, Владимире Александровиче из

Майами?

– Не знаю.

– Ну, тогда одевайся.

Голый растерялся. Посмотрел на Босса. Он был одет, как полагается аккуратному

джентльмену, даже с галстуком в одежду таксиста и молча, а точнее – с безразличием –

созерцал сцену.

– Я жду, – приказал лейтенант.

Голый, в недоумении пожав плечами, стал одевать все, что принадлежало клиенту,

несколько свободное, чем собственное.

– Хорошо. Вот теперь все правильно. Как и предполагалось. Не хватает только этой вещи,

которую ты небрежно бросил на сидении и не помнишь, как докатил сюда, – лейтенант

положил на колени Голого кейс клиента, – вещь господина Назарова, которого ты двинул по

голове и оставил на произвол в туалете. Вот и все. Я правильно излагаю, товарищ Назаров?

Назаров инертно покивал головой.

– Не волнуйтесь, Владимир Александрович, вор будет наказан, и дадим вам другого

водителя. Нам приказано доставить вас по назначению. Все будет в порядке, – лейтенант

приоткрыл дверь и сделал знак водителю:

– Поехали.

Водитель в свою очередь повторил ту же фразу человеку, стоящему возле «газика», сел в

машину, включил зажигание.

– За ним, – скупо проговорил лейтенант.

Они развернулись и ехали по пустынным дорогам города очень быстро, еще около

получаса, пока не остановились на дороге перед шлагбаумом у переезда железнодорожного

полотна, ведущей к поселку Бавария.

Лейтенант посмотрел на часы. Человек из «газика» зашел в будку дорожников, вскоре он

вышел с человеком в желтом жакете. Они постояли, покурили и ушли в темноту лесополосы.

Чрез несколько минут человек вернулся один, сел в свой «газик» и затих, будто заснул.

Лейтенант снова посмотрел на часы. Некоторое время молча все чего-то ждали. Потом

лейтенант посмотрел в очередной раз на часы и сказал водителю:

– Поехали.

«Волга» медленно тронулась с места, объехала стоящего с погашенными фарами «газик» и

шагом запрыгала по деревянному настилу переезда. На середине полотна вдруг двигатель

заглох, водитель нервно попытался снова завести машину, но попытки одна за другой

оказались тщетными. Лейтенант спокойно открыл свою дверь, вышел, обошел машину,

произнес «давай отсюда» и выдернул за рукав водителя наружу. В то же время из темноты

вырвался локомотив. Тяжело дыша длинным товарным составом, он неумолимой небыстрой

поступью надвигался на переезд, освещая полотно зловещим светом и левый бок «Волги».

Голый вначале взвизгнул как-то неестественно, потом, словно набрав полные легкие воздуху,

издал хриплый разрывающий связки голос. Назаров бессмысленно изо всех сил принялся

бить плечом по двери машины…

Еще несколько секунд, и тревожная прерывистая сирена тепловоза слилась с визжащими

тормозами колес состава, но противный скрежет металла после тупого удара о скорлупу

кузова «Волги» покрыл этот звук. Привычные глазу части машины, сморщенные и сбитые в

11

бесформенную свалку металла локомотив протянул по полотну несколько метров вперед,

теряя по пути искореженные фрагменты, и только оставалось непонятным, почему эта груда

не воспламенилась.

Глава 4

Сила привычки

Телевизор был общим, семейным и стоял в зале трехкомнатной квартиры, куда домочадцы

сходились на просмотр только интересной или важной передачи. Женечка садилась напротив

экрана в кресло, чуть сбоку на тахте устраивалась теща, тесть почти всегда игнорировал

развлекательные программы, зато просиживал на футболе, отодвигая всех с любыми

фильмами и женскими передачами. Роберт присутствовал эпизодически, появляясь во время

фильма в перерыве работы над рукописью, тихо подходил сзади к Женечке, обнимал за плечи,

касаясь подбородком ее короткой прически, аккуратно, чтобы любопытная теща не оценила

его поступок слишком вульгарным, опускал руку в отворот жениной пижамы, нащупывал

желанное место и с независимым видом приобщался к общему созерцанию экрана.

На этот раз, завершив только первую часть своей программы, он успел обнять ее плечи,

коснуться подбородком прически и уже собирался вознаградить любимую женщину своей

лаской – опустить руку к желанным местам – но… вдруг замер от неожиданности. Волосы

милой супружней головки испускали незнакомый запах!.. В следующий момент он

обнаружил, что обнимает не собственную жену, а тещу…

Роберт поворочался с боку на бок, просыпаясь окончательно. Ночная работа в лаборатории

выбили из колеи нормальной жизни и часто отдельные моменты минувших событий,

зафиксированные памятью, долго крутились в догадках, к какому сюжету они могли

принадлежать, пока испытанные временем сами по себе не определялись. Насыщенные

фантазией сюжеты переполняли голову настолько, что утром в просоночном состоянии

Роберт не сразу смог поставить все на свои места и даже не старался это сделать, путая

сновидения с яркими картинами своего воображения, наслаждаясь необыкновенным

превращением текущей жизни в новую реальность, им выдуманную.

Всплывшая сцена была явно не из «текущих» и напоминала обычный идиотский сон

минувшей ночи. Женечки рядом уже не было, она всегда вставала рано, настолько рано,

чтобы к его бодрому состоянию завтрак был бы уже готов. И, конечно же, что это было – явь

или сон – могла разрешить только она, прибавив постскриптум на предмет «что бы это могло

означать?»

– Ничего особенного, – скромненько пискнула Женечка, кладя в тарелку пюре и

приспосабливая сбоку котлету. – Просто ты в силу своего мужского темперамента немного

позаигрывал с моей мамой.

– Фантасмагория в чистом виде! – с досадой заметил Роберт, беря вилку.

– Но главное, что не придуманная тобой, а та, что на самом деле была, – добавила она,

отвернув лицо в сторону, чтобы скрыть улыбку.

– Шутить изволите? – угадав выражение на ее лице, пробубнил себе под нос Роберт.

– Ну почему же… действительно так и было, – сказала она, наталкивая полный рот, чтобы

не выдать себя откровенным смехом.

Роберт перестал жевать и застыл, внимательно рассматривая лицо жены. Женечка

демонстративно повернулась на откровенное обозрение и сделала ироничный

вопросительный взгляд. Теперь стало совершенно ясно, что и на самом деле он подзалетел на

12

«интимных отношениях» с тещей, что это не его бредовая фантазия и даже не сон и как он

будет смотреть теще в глаза – совершенно не понятно. Все ярче осознавая свой позор, он

медленно сгорал от стыда…

– Как же так?!

– Очень просто.

– Так ведь ты же всегда там сидела!

– А когда ты вернулся, уже не сидела. Мы с мамой поменялись местами. Ей там лучше

видно.

– И ты промолчала…

– А мне было интересно, как ты отреагируешь на другую женщину.

– Ну и как? – с досадой спросил он.

– Не адекватно.

– То есть?

– Стал обнимать так же ласково, как и меня.

– И что это означает?

Женечка пропустила вопрос мимо, а минутой позже задала встречный вопрос и в голосе

чувствовалась настороженность:

– Можно тебя спросить?..

– Ты уже спросила.

– Нет, правда. Это для меня имеет большое значение…

– С женой я развелся по самой банальной причине, милая. Тебя это интересует?

– Ты мне говорил, Роберт. Из-за несовместимости взглядов, да?

Роберт вытер салфеткой губы, сказал Женечке «спасибо, дорогая», поцеловал, и устало

отвалил на кушетку.

– Что тебя волнует?

– Просто у меня в последние годы сам по себе стал возникать вопрос: что приводит

супругов, в основном мужчин, к неожиданному беспричинному разрыву? Разлюбил, как

говорят?..

Роберт пожал плечами:

– Можно и так сказать.

– После десяти двадцатилетней любви? – Женечка с презрением взглянула на Роберта,

словно это касалось именно их с Робертом, именно между ними разрыв, и по его вине, и она,

как женщина, перекладывала всю вину на мужчину, своего супруга. В этот момент всплыла

их брачная ночь, когда после безумного соития, во время бесконечных поцелуев он услышал у

своего уха ее шепот, лишенный плоти всех человеческих тормозов: «Ты меня не бросишь, не

бросишь, да?» Получается, что бы ни случилось, а он заранее обязан на всю жизнь «не

бросать» свою жену ни под каким предлогом. Своего рода – пожизненное заключение, точнее,

законное покушение на свободу его творчества. Мысль слабо сказать тяжелая – гнетущая,

уничтожающая.

– Значит, любовь может пройти после стольких лет безукоризненных духовных

отношений? Возможно ли такое?

Роберт задумался. И в самом деле, «возможно ли такое?» Что удерживает человека от

перемены?

– Наверное, в момент выбора – что оказывается сильней.

– Что?

– Свобода творчества или любовь.

13