Mapи. Для себя – какой интерес?

Жанна. Ну да, а тут принц появился. С разводным ключом.

В распахнутом окне появляется Виктор. Женщины его не видят.

Mapи. Он электрик, а не сантехник.

Жанна. Ах, ах, обидела, ну извини. (Открывает сумку, достает шприц и ампулу.) Ладно, давай уколемся, и я пошла.

Мари ложится на диван. Виктор исчезает. Мари поднимает юбку, приспускает трусики.

(Делает укол, хлопает Мари по ягодице.) Все на сегодня, можешь вставать.

Mapи (поднимается, поправляет одежду). Пойду поставлю кассету. (Берет кассету, идет наверх.)

Жанна складывает в пепельницу ампулу шприц, спиртовую салфетку.

(Кричит из спальни.) Слушай, а магнитофон чего-то не работает. Может, опять света нету?

Жанна (включает бра – оно не горит). На кого, говоришь, он похож, твой монтер – на профессора?

В открытую дверь, постучав, входит Виктор, кивает Жанне.

Опять нету света, профессор.

Виктор. Сейчас будет. (Встает на табуретку, возится с пробками.)

Mapи (спускаясь сверху, Виктору). Вы? Здравствуйте. А вы любите «Битлов»?

Виктор. Люблю.

Загорается бра, и сверху раздается громкий мужской голос.

Голос. Ложитесь удобнее… Ничто не должно вас стеснять…

Mapи. Ой, кто это?

Жанна. Вот дурак. Это он мне «Битлов» на свой сеанс гипноза записал – Гена наш. Но это недолго, сейчас кончится.

Mapи. Я его больше слышать не могу – Гену вашего.

Голос. Ваше внимание сосредоточено на моем голосе… Сейчас я буду считать до десяти, и по мере моего счета вы будете погружаться в приятное состояние покоя…

Mapи (Виктору). Он на меня совершенно не действовал, этот дурацкий гипноз. А на вас действует?

Виктор. Не знаю.

Голос (медленно). Раз… Ваши руки и ноги становятся тяжелыми…

Виктор на табуретке приподнимает ногу, как бы проверяя, потяжелела она или нет.

Два… Вы чувствуете тепло в руках и ногах…

Жанна. Да выключи ты его.

Голос. Три… У вас ровное и спокойное дыхание… Мари. Зачем же, пусть все послушают, чем ты меня лечила.

Голос. Четыре… Ваше сердце бьется ровно…

Mapи. Подруга, называется.

Голос. Пять… Вы совершенно спокойны…

Mapи. А я бесилась, когда эту чушь слушала.

Голос. Шесть… Мысли становятся ленивыми, неповоротливыми…

Mapи. А они у меня все время такие.

Голос. Семь… Тяжелее становятся веки…

Жанна. Ладно, я пошла. Пока сама не уснула. (Уходит.)

Голос. Восемь… Вас охватывает приятное дремотное состояние…

Мари смотрит на Виктора, продолжающего возиться со щитком.

Девять… Вас ничто не волнует… Мари. Нет?

Виктор. Кроме состояния вашей проводки. Она вся насто… (Неуспевает закончить.) Голос. Десять!

На этом слове Виктор замирает в нелепой позе – с поднятыми вверх руками, держащими пассатижи, и запрокинутой головой. И не понять – то ли он и в самом деле загипнотизирован, то ли разыгрывает Мари.

Mapи. Эй! Что это вы?.. Да вы что? Вы же так упасть можете… Господи, как же вас обратно вернуть?.. (Кричит в окно.) Жанна! Иди сюда! (Виктору.) А говорили – на вас не действует. Как же вас разбудить? Там же чего-то такое говорят, чтобы пациент проснулся… (В окно.) Жанна! (Подходит к неподвижно стоящему Виктору.) Когда нужно, ничего не помнишь… Так… (Подражая гипнотизеру.) Спокойно… Вас ничего не волнует… Вам хорошо… Вам все нравится… (Обычным голосом.) Вам нравится? (Не дождавшись ответа, продолжает «гипнотизировать».) Вы отдохнули… Вы просыпаетесь… (Обычным голосом.) Ну просыпайтесь же…

Входит Жанна.

Жанна, он не просыпается.

И вдруг зазвучала музыка – «Мишель» в исполнении «Битлз», точнее ее самый конец. И Виктор ожил, задвигался в такт музыке, пританцовывая на табуретке. А когда песня кончилась, шутливо поклонился и легко соскочил с табуретки. Мари с интересом разглядывает его – он уже не похож на вчерашнего мрачного монтера. И он смотрит на Мари, не скрывая интереса, – она тоже не очень напоминает вчерашнюю напуганную женщину.

Жанна. Похоже, я больше не нужна? Мари. Ну почему же… Может, останешься, чаю попьем…

Жанна. Не могу. Меня ведь ждет Мишель, ты забыла?

Мари с недоумением смотрит на нее.

Мишель. Твой муж. (Виктору.) Он пишет новую картину из цикла «Времена года». «Весна», как вы помните, уже была, теперь вот «Осень». С меня. Глубокая осень. Похожа? (Усмехнувшись, уходит.)

Виктор (глядя ей вслед). Остроумная женщина. Где-то я ее видел. (Мари.) А почему ваш муж не с вас пишет, а с вашей подруги?

Mapи. Осень? Не очень-то вы любезны.

Виктор (смущенно). Нет, я имел в виду…

Mapи. «Весна» – та с меня писалась.

Виктор. Интересно, наверное, быть женой художника. Видеть, как он творит.

Mapи. Вот именно – творит. Бог знает что. То натурщицы, теперь вот подруга.

Виктор. Но раз это вас устраивает…

Mapи. Уже нет. Пока он болел, я терпела. Но теперь, когда он поправился, я решила… Я решила с ним разойтись. Все, хватит.

Виктор. Даже так?

Mapи. Да, так. Хотя, конечно, жалко. Он такой красивый, высокий… Волосы до плеч… Но свобода дороже.

Виктор. Вы решительная женщина.

Mapи. Да. А теперь еще и свободная. Буду жить, как хочу. Делать, что хочу.

Виктор. И что же вы будете делать?

Mapи. Что? Не знаю. Наверное, то же, что и раньше – реставрировать чужие картины.

Виктор. Так вы реставратор? Хорошая профессия. Интересней, чем старые проводки чинить. (Разглядывает картину, с которой работала Мари.) А сами рисовать вы никогда не пробовали? Мне почему-то кажется, что вы раньше… Когда-то… Я ошибся?

Mapи. Нет, не ошиблись. Действительно, когда-то… В другой жизни… Но вы ведь тоже, как мне кажется, не всегда пробки чинили, нет?

Он улыбается.

Я так и думала. Я сразу сказала Жанне, что вы похожи скорее на ученого.

Виктор. Ну, вот видите: вы похожи на художницу, я на ученого, а занимаемся черт-те чем. На что это похоже?

Mapи. На жизнь. Вам не кажется?

Виктор. Мне кажется, что теперь, когда мы так много узнали друг про друга, осталась мелочь – узнать, как вас зовут.

Mapи. А я разве не сказала?

Виктор. Вы сказали, как зовут вашего мужа и вашу подругу.

Mapи. Вообще-то первым должен представляться мужчина. Вы не находите?

Виктор. Да? Что ж, вы правы. Меня зовут Виктор.

Mapи. А меня Мари.

Виктор. Очень красивое имя. И очень вам подходит.

Mapи. Спасибо. А вам ваше – не очень.

Виктор. Да? Отчего же?

Mapи. Оно простит вас. Лучше было бы – Виктор. С ударением в конце.

Виктор. Да? Ну что ж, не возражаю. А вы, очевидно, жили во Франции.

Mapи. Почему вы так решили?

Виктор. Mapи, Мишель, Виктор… А по паспорту вы же, наверное, просто Мария?

Mapи. Может, вас еще и мой год рождения интересует – по паспорту? Вы, случайно, не кадровиком раньше работали?

Виктор. Ну, ну, не сердитесь. Я ничего не имею против Мари. И против Виктора. Виктором я уже пожил, и ничего хорошего, как выяснилось, это мне не принесло. Хотя и означало победу.

Мари. В этом-то и дело: победа – Виктория, с ударением на «о». Вы жили не с тем ударением, поэтому и не было побед. А теперь, когда мы его поставим на место… Человек должен меняться. Скучно всю жизнь иметь одну и ту же прическу, работу, ударение…

Виктор. Мужа…

Мари. А вы злопамятны. Зачем смотреть назад, самое интересное ведь впереди, правда?

Виктор. Я это называю «эффект угла».

Mapи. Угла?

Виктор. Когда заворачиваешь за угол, каждый раз надеешься, что там тебя ждет что-то такое, что изменит всю жизнь.

Мари. И часто случалось?

Виктор. Когда специально ждешь… (Качает головой.) А потом, в один прекрасный день, у кого-то перегорают пробки…

Mapи. Но вы же еще не знаете, изменит ли это что-то в вашей жизни?

Он смотрит на нее, чуть улыбаясь.

А если вы ошибаетесь?

Виктор (не сразу). И вы?

Звонит телефон.

Mapи (берет трубку). Да… Кого?.. Здесь. (Смотрит на Виктора.) Но тут еще много работы… Хорошо, передам. (Вешает трубку.) Это вас. На двадцать первой даче пробки перегорели.

Виктор (собирает инструменты). Я завтра закончу. Вы будете дома?

Mapи. Да. Но, может, посидите еще? Это же недалеко.

Виктор. За углом.

Mapи. Как за углом? За углом – я!

Среда. День

Мари перед зеркалом примеряет платье. Жанна собирает со стола шприц, спирт, ампулы.

Жанна. Завтра что? Четверг? В пятницу последний укол – радуйся.

Mapи. Слава богу. А то уже садиться больно.

Жанна (неодобрительно поглядев на нее). Не задирай подол выше колен – тебе не семнадцать лет.

Мари. А почему это? Что-что, а колени у меня еще в порядке.

Жанна. У тебя все в порядке, кроме головы.

Mapи (опускает подол). Ладно, так уж и быть, оставим место для мужского воображения. (Снова его приподнимает.) Как бы ни была прекрасна реальность (придирчиво разглядывает себя, потом, вздохнув, все же опускает подол), а представление о ней всегда прекрасней. (Не отрываясь от зеркала.) И вообще, я тебя не понимаю. То все время долбила мне, как дятел: «Новая жизнь, новая жизнь»… А когда она забрезжила: «Как ты можешь, как ты можешь»… Ты эгоистка, дорогая моя. Ты не хочешь, чтобы я зависела еще от кого-нибудь, кроме тебя. Да? Пациенты выписываются, Сергей тебя в упор не видит, а я всегда под рукой. Для самоутверждения. Шагу мне самой ступить не даешь.

Жанна. Естественно. Потому что ты все время норовишь сделать его не в ту сторону. А я как врач, как подруга, которая тебя любит, хочет тебе добра…

Mapи (повернувшись к ней). По твоему рецепту?

Жанна. А твой какой?

Mapи. Мой? Делать ошибки – как все нормальные люди. Ошибки – это и есть жизнь.

Жанна. Нормальные учатся на них, а ты ничему не учишься. Тебе мало двух мужей?

Mapи. Во-первых, трех. Ты забыла Мишеля. А во-вторых, некоторым много и одного.

Жанна. Но я с одним двадцать лет живу, а ты со своими…

Mapи (поднимаясь по лестнице). Тоже двадцать – но по совокупности.

Жанна (вслед ей). И после каждого развода глубокая депрессия и больница.

Mapи (из спальни). А у тебя после одного.

Жанна (в потолок). Чушь! Я никогда не лежала в больнице.

Mapи (спускаясь вниз и надевая на ходу клипсы и браслет). Ты в ней работаешь, какая разница.

Жанна. Но не пациентом.

Mapи (рассматривая в зеркале, подходят ли украшения к платью). А ты разве не говорила сама, что психиатры сами все немного психи? Не говорила?

Жанна. Когда это я говорила?

Mapи (снова идет наверх). И не один раз. Про своих коллег. (Остановившись на верхней площадке.) Но они то же самое ведь и про тебя говорят. Нет? (Исчезает наверху.)

Жанна (в потолок). Чушь! И вообще мы не обо мне говорим, а о тебе. Ты, а не я, собираешься поставить над своей жизнью очередной опыт.

Mapи (спускается, неся на пальце бусы). А ты завидуешь мне.

Жанна. Я – тебе? Чушь. И перестань мелькать, у меня голова от тебя кружится.

Мари подходит к зеркалу и примеряет бусы.

Ты думаешь, я не могу вызвать какого-нибудь охламона и вбить себе в голову, что это мой принц? Ты думаешь, это так сложно?

Mapи. Можешь. Вызвать ты можешь. Только куда ты денешь Сержа? Я-то Мишеля могу выгнать в любой момент, и я свободна. А ты? (Снимает бусы.) Не подходят сюда. (Поворачивается к Жанне.) Кстати, я забыла тебе сказать: я его уже выгнала. Учти это.

Жанна. Кого выгнала?

Mapи. Мишеля – кого.

Жанна. Даже так? Бедняга. И куда же он делся?

Mapи. Ушел к другой. Куда они все деваются.

Жанна. Кто же эта счастливица?

Мари. Я была его весной, я была его летом. Теперь очередь осени. (Заботливо поправляет прическу Жанны.) Ты единственная женщина, кому я могу отдать моего бедного больного Мишеля.

Жанна (отстраняясь). По-моему ты совсем свихнулась.

Mapи. Почему? Это же так типично – уйти к подруге жены.

В дверях появляется Виктор.

Виктор. Здравствуйте. У вас опять дверь не заперта. Можно зайти?

Mapи. Здравствуйте.

Виктор входит. В одной руке он держит букет цветов, в другой – связку изоляторов. Смотрит на Мари, не скрывая восхищения. Протягивает ей связку изоляторов, но потом спохватывается и подает цветы.

Спасибо.

Жанна. С клумбы сорвали?

Виктор (смутившись). Нет. Купил на станции. (Мари.) Вы сегодня замечательно выглядите.

Мари. Спасибо. Но сейчас я вам кое-что скажу после чего буду выглядеть в ваших глазах еще лучше.

Виктор. Да? Что же?

Mapи. Я хочу вам сказать… (Смотрит на Жанну, словно ожидая поддержки, но та отворачивается.) То, что я говорила вам насчет Мишеля… Ну словом, это неправда.

Жанна удивленно смотрит на нее.

Виктор (невозмутимо). Я знаю.

Mapи (растерянно). Знаете?

Виктор. Он мне сказал.

Mapи. Кто сказал?

Виктор. Мишель.

Mapи. Какой Мишель?

Виктор. Ваш.

Mapи. Что он сказал?

Виктор. Что не может уйти от вас.

Mapи. Ничего не понимаю. Какой Мишель? От кого уйти?

Виктор. Ваш. От вас. Так я его, во всяком случае, понял.

Mapи. Вы хотите сказать, что говорили с ним?

Виктор. Вчера. На выставке.

Mapи. На какой еще выставке?

Виктор. Вы меня так заинтриговали рассказом о его картине, что я решил поехать ее посмотреть. Заодно познакомился с автором.

Mapи. Автором?..

Виктор. Он стоял около своей «Весны» и давал пояснения.

Mapи (Жанне). Сделай мне еще один укол. Быстренько.

Виктор. Я что-то не то сделал?

Mapи. Что, вы говорите, он вам сказал?

Виктор. Что ему не к кому уходить.

Жанна. Какой подлец… А ведь клялся. (Уходит.)

Виктор смотрит ей вслед.

Mapи. Послушайте… Насчет Мишеля – это шутка? Виктор. Это вы меня спрашиваете?

Мари молчит.

Ладно, пойду поставлю там новые изоляторы. (Идет к двери.)

Mapи. Хорошо. А я пока чай сделаю.

Виктор (обернувшись). Но все-таки где-то я ее видел…

Четверг. Утро

Мари рисует за мольбертом. Жанна готовится сделать ей очередной укол.

Жанна. Я готова. Ты скоро?

Mapи. Сейчас. Глаз только закончу.

Жанна (подходит, заглядывает). Но это же твой монтер!

Mapи. Ну да.

Жанна. Я, конечно, очень рада, что ты наконец решила вернуться к собственной живописи, но, по-моему, ты не с того объекта начала.

Mapи. Надо было с тебя?

Жанна. К тому же он совершенно не похож.

Мари пренебрежительно фыркает.

Во-первых, твой монтер у тебя моложе, чем в жизни.

Мари. Я так вижу.

Жанна. Тогда тебе надо показаться окулисту.

Мари снова фыркает.

И потом, если ты его так видишь, то как ты видишь себя рядом с ним? Погляди в зеркало – ты ему в матери годишься.

Mapи. Можно в юноше увидеть черты старика, а можно в старике – черты юноши. Этим художник отличается от врача. Ты визуальный очернитель окружающей действительности. И ты плохо кончишь. Учти.