25 ноября. Печати сфотографированы и сняты. Открывается проход, ведущий вниз. Разбитые глиняные сосуды лежат вперемешку со строительным мусором. Такое ощущение, что могилу сначала разгромили, а потом вновь опечатали.

26 ноября. В девяти метрах от первых ворот рабочие натыкаются на следующую дверь. Кроме обычных печатей здесь еще и личные – Тутанхамона, с его подписью.

Первая комната заполнена красивыми и драгоценными предметами. Это только прихожая, так как ни гроба, ни мумии здесь нет.

В течение недели Картер переписывал первые находки. Но сезон работ заканчивался, Картеру пришлось заделать проход, выставить охрану и круглосуточное дежурство. Но этого показалось мало, Картер заказал в Каире мощную металлическую дверь. В конце концов вход еще был завален строительным мусором.

4 декабря Карнарвон с дочерью уехали в Англию, рассчитывая вернуться в Египет в феврале будущего года.

Декабрь 1922 – январь 1923 года. Картер ищет по всей Европе и Северной Америке опытных специалистов, чья помощь будет важна во время следующего археологического сезона. Нью-йоркский музей Метрополитен послал ему фотомастера Гарри Бертона и двух художников – Холла и Хаузера, а также археолога Артура Мейса. Дал согласие сотрудничать специалист по иероглифике Алан Гардинер^[6]. Вызвался помочь эксперт-химик Альфред Лукас.

Карнарвон представил лондонской “Таймс” единственное право освещать продолжение раскопок.

17 февраля 1923 года археологи готовились войти в главную комнату – усыпальницу Тутанхамона.

Присутствовали: лорд Карнарвон и его дочь леди Эвелин Герберт, министр общественных работ Г. Е. Абд-эль-Халим, генеральный директор департамента древностей Верхнего Египта Пьер Лакау, инженер-строитель сэр Уильям Гарстин, сэр Чарльз Каст, куратор египетского отдела музея Метрополитен мистер Литто, профессор Джеймс Брестед, доктор Алан Гардинер, американский египтолог Херберт Уинлок, Мервин Герберт, Ричард Бетелл, шеф-инспектор Департамента древностей Энгельбах, губернатор провинции Бен Фахми, командующий египетской армией Сирдар (он же лорд Китчнер), ассистенты Г. Картера – Астор, Бурэр и Каллендер, Альфред Лукас, Артур Мейс, а также представитель египетского правительственного пресс-бюро и члены его команды.

В подземелье провели свет. Карнарвон и Мейс, стоя на специальной платформе около дверей, принимали от Картера камни, которые он отбивал с помощью молотка и зубила.

Когда в стене появилась дыра размером с человеческую голову, Картер просунул в отверстие фонарь. Заблестело золото – повсюду, куда ни падал луч… Все ахнули!..

Сам Картер вспоминал, что “сдвинув несколько глыб, мы открыли тайну “стены из золота”. Мы были у входа в усыпальницу царя, а то, что преграждало нам путь, оказалось не чем иным, как огромной позолоченной ракой, призванной защищать сам саркофаг. Если бы хоть один камень упал внутрь, мы бы нанесли непоправимый вред раке, так что дальше мы работали со всевозможными предосторожностями. Два часа напряженного труда понадобилось для расчистки пути от блоков”.

Наконец готово достаточно большое отверстие, Картер пролез в главную комнату. За ним последовали Карнарвон и Лакау.

И снова Г. Картер: “Без сомнения, перед нами была погребальная камера, а рака оказалась такой большой, что занимала всю площадь, и всего два фута отделяли ее от стен по четырем сторонам, а крышка ее почти упиралась в сводчатый потолок камеры”.

Добрались ли сюда воры? Вот что больше всего волновало Картера:

“Здесь, в восточной части, была большая запертая дверь, за ней оказалась другая рака, а потом снова двери на болтах, а на них – печать”.

Без сомнения, грабители сюда не добрались. То, что находилось за этими дверями, не видел никто со времени кончины фараона.

“Помню, мы даже не захотели снимать эту печать, чувствуя на себе некое давление, когда мы открыли дверь, возможно, оно исходило от тканевого покрова с золотыми розетками. Мы чувствовали присутствие мертвого царя и должны были выказать ему почтение. Осторожно, тихо мы снова прикрыли огромные двери…”».

Далее все известно и все описано.

Но… все успехи экспедиции были перечеркнуты необъяснимыми смертями всех участников той знаменитой группы археологов.

Стоит напомнить о первом, что обнаружили в гробнице, – почти истлевшем теле мужчины – оставшегося безвестным расхитителя гробниц. Рука умершего чуть-чуть не дотягивалась до мумии фараона, а смерть наступила из-за падения на грабителя огромного камня.

В 1923 году умер лорд Джордж Карнарвон^[7], который участвовал в раскопках (и, главное, спонсировал экспедицию, и не только эту). Кстати, накануне вскрытия гробницы Тутанхамона лорд получил телеграмму от слывшего ясновидящим графа Хеймона, который предупреждал Карнарвона о смертельной опасности, подстерегавшей тех, кто вторгается в усыпальницу вопреки существующему «проклятию фараонов». Погибла и жена лорда^[8], а также его брат Обри Герберт (официально от заражения крови).

В мае 1923 года от пневмонии умер побывавший в гробнице Тутанхамона один из спонсоров экспедиции Джордж Гоулд. Смерть настигла (январь 1924 года) и доктора, который делал мумии рентген, сэра Арчибальда Дугласа-Рейда (снимки были проявлены гораздо позднее).

Вместе с Говардом Картером в раскопках участвовал археолог Артур Мейс; внешне собранный и уравновешенный, он совершил (апрель 1928 года) самоубийство, отравившись мышьяком. По другим сведениям, приняв дозу снотворного, впал в кому и умер, не приходя в сознание, в каирской гостинице. Кстати, в том же каирском отеле умер и лорд Карнарвон.

Мистер Стоквелл, купивший саркофаг, погиб при очень странных и загадочных обстоятельствах: сел в собственную машину и попытался ее завести, однако авто неожиданно вспыхнуло; Стоквелл выбраться уже не смог, так как заклинило дверь.

Судно, на котором плыли останки фараона, столкнулось с другим судном и получило серьезные повреждения. Мумия едва не скрылась под волнами Средиземного моря, но повезло – морской транспорт удержался на плаву. Но молодая секретарша Стоквелла, сопровождавшая саркофаг, утонула.

В Каире скончался от инфаркта профессор-египтолог Гюнтер Майнц, после того как он приобрел статую бога Осириса из коллекции, находящейся в гробнице.

В 1929 году умер – неожиданно для всех – секретарь Картера Ричард Бартель, отец Р. Бартеля.

В марте 1930 году 78-летний лорд Вестберн почему-то выбросился из окна лондонской квартиры, расположенной на седьмом этаже жилого дома, и разбился (об этом сообщила газета «Трибьюн»). Вердикт следствия: «Умер в результате психического расстройства». Но: «Окно, из которого выпал лорд Вестберн, находилось на седьмом этаже на высоте приблизительно 22 метров. Для того чтобы выбраться из него, престарелому лорду требовалось забраться на подоконник шириной 60 сантиметров. Затем ему предстояло преодолеть еще один подоконник шириной 25 сантимет-ров, за которым следовали водосточный желоб в 75 сантиметров и парапет толщиной 35 сантиметров. Итого 1 метр 95 сантиметров. И нас просят поверить, что через пятнадцать минут после того, как сиделка вышла из комнаты, получив указание вернуться через час, сонный лорд Вестберн, который, кстати, только-только выпил стаканчик ячменного отвара и сказал, что проспит еще минут сорок пять, так вот, этот полусонный старик внезапно решил встать с кровати, передвинул умывальник и бросился в окно, при этом каким-то образом перелетев через преграду шириной почти два метра!»

«Страх объял археологические круги Англии» – таким заголовком украсились многие британские газеты… Поскольку загадочные смерти продолжались.

Египтолог Артур Вейгалл умер от «неизвестного вида лихорадки» (так сказано в акте патологоанатома).

Еще одной известной жертвой «проклятия фараонов» считается египетский археолог М. З. Гонейм^[9], который в 1952–1954 годах вскрыл и исследовал пирамиду фараона Сехемхета^[10], наследника и сына Джосера – первого строителя пирамид^[11]. При расчистке подземного хода обвалился один из каменных блоков потолка, похоронив под собой рабочего. А в 1959 году и сам М. З. Гонейм трагически погиб (бросился в Нил). Одни считали, что он «запутался в финансовых вопросах», другие – что ему мстят духи египетских пирамид, духи, выпущенные «на волю». Сам же М. З. Гонейм очень тонко намекал: «Но кто может ожидать что-либо определенное, когда имеет дело с памятниками Древнего Египта? Они были хитрым народом, эти древние египтяне, хитрым и опытным в искусстве разочаровывать и обманывать других»^[12].

К 1929 году скоропостижно скончались 22 человека, 13 из которых принимали непосредственное участие в открытии захоронения. Кроме уже упомянутых, ушли из жизни Уинлок, Гарри Девис, Ханкнесс и Дуглас Дерри, ассистенты Астор и Каллендер.

«Смерть быстрыми шагами настигает того, кто нарушает покой фараонов»… Что же означают эти слова? Проклятье? Может ли человек, пусть божественного происхождения, оказывать воздействие на жизни? Может, люди Древнего Египта владели тайнами, которые унесли с собой в могилу? А может, были какие-то вирусы, сохранявшие свою силу на протяжении тысячелетий, с помощью которых фараоны охраняли себя от прикосновения простых смертных? А может быть, это было излучение редких элементов, о которых знали египетские правители и умели с их помощью защищать свои усыпальницы?

Или же это просто элементарная цепь поразительных, хотя и совершенно чудовищных совпадений?!

Немецкий писатель Ф. Ванденберг проследил жизненный путь археологов^[13]: у них было мало общего в жизни, за исключением страсти к работе. Дело не в различных теориях, которых они придерживались, а в характерах и личных качествах. Некоторые немецкие археологи вообще отрицали проклятие фараонов, другие отказывались даже ступать на порог усыпальницы. Когда у одного из них спросили, чего он боится при этом, он ответил – Бога.

Упомянутый нами выше Н. Н. Непомнящий считает, что «здесь напрашивается логический вывод. Если проклятие не уникально и связано не только с открытием могилы Тутанхамона, то многие археологи должны были умереть необычной смертью еще до того, как была вскрыта царская усыпальница! Библиотеки и архивы хранят детальные описания открытий и теорий, но в них почти ничего нет о частной жизни искателей приключений и исследователей, которые делали эти открытия и выдвигали теории». Ф. Ванденберг пошел по этому трудному пути, и его ждало потрясающее открытие: проклятие фараонов имело место и раньше – десятилетия и столетия назад! И всегда оно касалось тех, кто долго жил в Египте и был причастен к археологии… И виновны во всем жрецы, обладавшие знаниями и о медицине, а значит – о тайных ядах и вирусах.

Жречество в Египте было окутано тайнами и мифами. Жрецы обладали знаниями, о которых не подозревали простые смертные. И знания эти – в основном медицинского характера – были зафиксированы письменно в семи основных папирусах.

Самый большой и известный – папирус Эберса, датированный началом Нового царства (108 страниц).

Так называемый «Берлинский папирус» (24 страницы) создан в конце Нового царства.

Папирусы Эдвина Смита и Херста (22 и 17 страниц соответственно) относятся к 1550 году до нашей эры.

Папирусы Кахуна A и B – к 1900 году до нашей эры: A – образчик специальной литературы по гинекологии, B – ветеринарный справочник.

«Лондонский папирус» (18 страниц) эпохи Тутанхамона содержит фармацевтические рецепты и магические заклинания на тему материнства и детства.

Но мы не располагаем документами, дающими представление о том, как и где готовили врачей, т. к. образование в Древнем Египте было уделом узкого круга избранных.

Но все же вернемся к экспедиции Г. Картера и загадочным смертям.

3 ноября 1963 года физик и биолог Каирского университета Эзеддин Таха заявил, что он открыл тайну проклятия гробниц фараонов. На протяжении незначительного времени Таха обследовал археологов, заключив, что многие страдают от грибка, который вызывает сильное воспаление респираторной системы. Это так называемая «коптская чесотка», принимающая формы стесненного дыхания и кожного раздражения. Таха обосновал существование серии опасных болезнетворных агентов, среди которых Aspergillus niger, выживший в гробницах. Таха считал, что его открытие раз и навсегда прекратит пересуды о «проклятии гробниц», так как «антибиотики могут вполне с ними справиться».

Профессор обещал продолжить работу, но… на пустынной дороге между Суэцем и Каиром его машина, выехав на встречную полосу, столкнулась с грузовиком. Э. Таха и два его спутника погибли на месте. Пострадал и водитель грузовика. Вскрытие тела Тахи показало, что Таха потерял контроль за управлением машиной из-за сердечного приступа.

В октябре 1956 года южноафриканский геолог Джон Уайлз обследовал пещеры в горах Родезии с целью изучить экскременты летучих мышей на предмет их использования как гуано птичьих базаров. Через несколько дней после возвращения домой Уайлз почувствовал недомогание, боль в мышцах. Медосмотр показал пневмонию и плеврит. Геолога поместили в госпиталь Джоффри в Порт-Элизабет. Главный врач госпиталя доктор Дин вспомнил о том, что американские врачи столкнулись с подобным случаем в пещерах инков. Дин отправил анализ крови Уайлза в США. Ответ подтвердил ту же болезнь – гистоплазмоз^[14].

Уайлза удалось спасти. Но доктор Дин задался вопросом о том, нет ли связи этого случая с проклятием гробниц?

Н. Н. Непомнящий считает, что в усыпальницах фараонов реально существование смертельных ядов, таких древних, как сама египетская история… Фараон Манес «выращивал ядовитые растения в 3000 г. до н. э. и знал, как они действуют. К сожалению, их ботаническая принадлежность сомнительна». Опиум, болиголов, белена, мышьяк, аконит «применялись повсеместно, причем пять миллиграммов аконита уже составляли смертельную дозу. Известна была также синильная кислота, применявшаяся для мазей в Древней Греции. Сократ умер, выпив болиголова (ядовитый алкалоид кониин). Медея убивала своих соперников колхицином. А Митридат, царь Малой Азии, живший в постоянном страхе, что его отравят, принимал ежедневно малые дозы ядов, чтобы выработать невосприимчивость к ним (ее так и назвали в его честь – митридатизм). Клеопатра была настоящим экспертом в области токсикологии. Она постоянно опробовала яды на рабах. Известно, что Марк Антоний боялся этого ее искусства и ел только после раба-тестера.

У римских властителей – Калигулы, Клавдия, Нерона, Каракаллы – имелись большие коллекции ядов, у последнего был даже особый придворный изготовитель ядов – Сепроний Руф».

И египтяне не отказывались от использования ядов скорпиона, зная противоядие – мед и экскременты гиппопотама. Яд паука рода Lathrodectus парализовал центральную нервную систему. Яды змей в гробницах, куда не проникают ультрафиолетовые лучи, держатся долго и тысячелетиями не теряют своих коварных свойств.

Египтяне больше всего боялись «ядов смерти», появлявшихся при разложении тела умершего. Вопрос в другом: сохранялся ли этот яд на протяжении трех-четырех тысячелетий? Гробницы фараонов, по сути, были идеальным местом для размножения бактерий.

Египтяне знали о нервно-паралитических ядах – спорынья, паразитический злаковый гриб, вызывает так называемый «холодный огонь», симптомы которого начинаются с покалывания в пальцах, переходят в онемение поверхности тела и судороги в мускулах, затем в паралич и помутнение сознания.

Все эти яды вполне могли использоваться египтянами главным образом против расхитителей гробниц.

В конце 1940-х годов физик Л. Булгарини предположил, что древние египтяне знали законы ядерного распада и использовали радиацию для защиты своих святилищ^[15].