Глава седьмая, в которой у меня возникают проблемы с законом

Оказывается, от хорошего вина совсем не бывает похмелья, а когда после вчерашней попойки нет похмелья, день кажется совсем не тяжелым. Даже понедельник. Я думал об этом, неспешно двигаясь к автобусной остановке. Но уехать на автобусе мне не пришлось.

Я услышал голос за моим плечом.

– Игорь Денисович? – Вопрос звучал скорее как утверждение. Я обернулся и увидел незнакомого мужчину среднего роста, лет тридцати на вид. Вначале мне показалось, что его лицо не слишком обременено интеллектом, но, вглядевшись в глаза незнакомца более внимательно, я понял, что это впечатление обманчиво.

– Да.

Незнакомец залез во внутренний карман плаща и достал удостоверение. Капитан Царьков, Борис Николаевич, финансовая разведка. Кажется, у меня серьезные проблемы.

– Вы едете на занятия? – поинтересовался Царьков.

– Да, а что?

– Могу вас подвезти, – он указал на неказистую 201-ю «Ладу», припаркованную рядом с остановкой.

– Не думаю, что это будет быстрее.

– Может, и не быстрее, зато комфортнее. Пойдемте, и не бойтесь, никто не сделает вам ничего плохого.

Ничего не оставалось, кроме как подчиниться этой настойчивой просьбе. Что ж, подумал я, кажется, мое предчувствие сбывается – что-то начинает происходить. Интересно, как они засекли мой источник денег?

Я устроился на пассажирском сиденье, Царьков сел за руль, вывел машину на дорогу, включил автопилот и повернулся ко мне.

– Игорь Денисович, я бы хотел задать вам несколько вопросов. Все. что мы будем обсуждать, останется между нами.

– Вы меня в чем-то обвиняете?

– Бог с вами, Игорь Денисович, никто вас ни в чем не обвиняет. – Он источал само дружелюбие. – Просто возникла одна странная ситуация, и мне кажется, что вы можете ее прояснить. Не волнуйтесь, это не официальный допрос, считайте, что мы просто дружески беседуем без протокола. Мне просто нужно получить от вас кое-какую информацию.

– Спрашивайте.

– Вы давно знакомы с господином Емельяновым? Емельянов – это Егор. Может, мой источник денег все-таки ни при чем?

– Год с небольшим. А что он натворил?

– С чего вы взяли? Думаете, он способен натворить что-то такое, что заинтересовало бы нас?

– Нет. Егор нигде не работает, деньги ему дает отец, он, кстати, полковник ФСБ… но это не те суммы, которые могли бы вас заинтересовать. Если только он украл кучу денег, но… нет, не верю. Морду набить кому-нибудь по пьяни – это Егор может, а украсть, да столько, чтобы ваша контора встала на уши – нет, это исключено.

– А почему вы решили, что наша, гм… контора стоит на ушах?

– Не знаю, просто показалось. Я думал, вы обычно вызываете свидетелей повестками, и все разговоры ведутся под протокол, как положено по закону.

– Мы разговариваем со свидетелями так, как нам удобнее. Наша с вами беседа, кстати, полностью в рамках закона.

А на ушах мы не стоим, хотя дело, не скрою, серьезное. И странное. Как думаете, Егор Леонидович хорошо разбирается в банковских системах?

– Подозреваю, он вообще в них не петрит.

– А в сетевых технологиях?

– Егор хороший программист, один из лучших у нас, но мы же учимся на втором курсе, а не на пятом. А сети, по-моему, начинаются в конце третьего.

– В конце четвертого. Емельянов не занимался самостоятельным изучением компьютерных сетей?

– Нет. Он вообще этим не интересовался.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Мы же друзья, часто общаемся, если бы он чем-нибудь серьезно увлекся, я бы знал.

– А если бы он захотел скрыть от вас свое увлечение?

– С чего это? Скорее, Егор взял бы меня в долю. Ну, попытался бы взять, – поправился я на всякий случай.

– Понятно… Может, у него есть друзья, которые более квалифицированны в этом вопросе?

– Не думаю. Среди наших общих знакомых таких точно нет.

– Вирусные технологии он знает?

– По-моему, нет. Наверняка не знает, я бы почувствовал, если бы он знал.

– Почему вы так думаете?

– Слышал, что человек, сам написавший вирус, начинает по-другому программировать. Я точно не знаю, в чем это проявляется, но говорят, что это очень заметно.

– Это Малышев так говорит?

Ни хрена себе! Откуда он узнал, что я лично знаком с Малышевым?

– Не волнуйтесь, – Царьков начал меня успокаивать, – никто ни в чем не обвиняет господина Малышева. То, что он пишет вирусы, а не только антивирусы, – это секрет Полишинеля. Но Малышев свои вирусы не распространяет, а потому претензий к нему нет. А если бы и были, их предъявляли б не мы. Нас интересует только финансовая сфера, компьютерные правонарушения – это работа ФСБ.

– Тогда почему вы меня расспрашиваете про компьютерные знания моего друга?

– Игорь Денисович, – капитан состроил укоризненную гримасу, – вы меня извините, но вопросы здесь задаю я. Вы должны понимать, что улики, приводящие следствие к цели, могут не иметь никакого отношения к сути дела. На первый взгляд. И, полагаю, вам не надо объяснять, что такое тайна следствия.

– Значит, против Егора ведется следствие?

– Вот вы опять задаете вопросы. Так уж и быть, на этот отвечу. Никакого следствия пока не ведется, просто обнаружилась одна странная вещь, может быть, ошибка в программе, а возможно, хищение в крупных размерах. Надо разобраться, а вы не хотите помочь.

– Так спрашивайте, на что смогу – отвечу.

– Замечательно. Опишите, пожалуйста, максимально подробно, что вы делали в пятницу вечером.

Я нецензурно выругался про себя. Они каким-то образом проследили манипуляции Егора с несуществующим банковским счетом. Интересно, что сумели выяснить и как интерпретировали это. Е-мое, никогда не думал, что финансовая разведка отслеживает так много! Тогда почему они не обратили внимания на кредитную историю Маринки? Там же ясно видно, что она живет на черные деньги!

Я начал говорить, тщательно подбирая слова:

– В пятницу вечером… Я сидел, пил пиво, мне позвонил Егор…

– Точное время помните?

– Нет, но было еще не поздно, часов восемь, наверное. Значит, мне позвонил Егор, мы поговорили…

– О чем?

– Да ни о чем. Ему нечего было делать, я пригласил его к себе, у меня как раз родители укатили на дачу. Он приехал, мы сидели, смотрели телевизор, разговаривали о всякой ерунде…

– О какой именно?

– Не помню. Да действительно о ерунде, ничего серьезного мы не обсуждали. Посидели, попили, потом пошли спать.

– Вместе?

– Нет, мы не гомосексуалисты. По отдельности.

– Много выпили за вечер?

– Много. Бутылок по пять минимум.

– Вы заказали на двоих восемнадцать бутылок. И все это выпили?

А говорят, что у нас правовое демократическое государство, бережно охраняющее права и свободы… Тьфу!

– Восемнадцать? Вряд ли. Хотя кто его знает, может, и выпили.

– Кто заказывал выпивку?

– Егор. У него были деньги, а у меня не было. Я же не работаю, а на стипендию, сами понимаете, много пива не купишь.

– Емельянов тоже нигде не работает.

– Ему отец дает деньги.

– Вы не знаете, с какого счета Емельянов оплачивал заказы?

– Со своего личного, откуда же еще?

– Вы уверены?

– Нет, конечно. Откуда я могу знать? Он не говорил, а я не спрашивал.

– Вам не показалось, что у Емельянова неожиданно появилось необычно много денег?

– Трудно сказать. Егор такой человек, что может купить ведро «Гиннеса», а потом месяц стрелять червонцы на сигареты. Деньги у него были, но насколько много…

– Он не говорил, что заработал большую сумму или что-то в этом роде?

– Нет. Да ой же не работает нигде, я вам уже говорил. Царьков помолчал некоторое время:

– Ну что ж, все понятно. Извините, что побеспокоил вас. Если вдруг вспомните что-то, относящееся к делу, мои координаты. – Царьков продиктовал свои координаты. – И еще одно. Никому не говорите о нашем разговоре, хорошо?

– Хорошо. – Я пожал плечами.

– Особенно Емельянову.

Машина затормозила перед шлагбаумом, ограничивающим въезд на территорию университета. Я вежливо поблагодарил капитана за то, что подвез, он сказал, что это не стоит благодарности, и я вышел.

* * *

Принято считать, что московский общественный транспорт не сильно уступает частному в скорости перемещения. Но, выходит, все-таки уступает. Когда я вошел в лекционный зал, до начала пары оставалось еще полчаса. Я занял свое место в предпоследнем ряду и задумался. Я был уверен, что мои не слишком законные манипуляции с банковскими счетами пройдут незамеченными, это было одно из требований, которые я сформулировал, отдавая приказ. Но финансовая разведка все-таки что-то засекла. Я бы предпочел поговорить с Егором, но его еще нет, а разговаривать с ним по телесвязи не стоит – переговоры наверняка прослушиваются. Что ж, ничего не остается, кроме как стать на время богом и лезть в сеть.

Я глубоко вздохнул и сосредоточился. Сформулировал запрос и стал ждать результатов. Ничего не происходило. Я не замечал ничего необычного ни в своем самочувствии, ни в функционировании моего компьютера, ни в окружающем мире. Минуты медленно тянулись, студенты по одному и небольшими группками заполняли зал, вот появилась Маринка, она помахала мне рукой, и я ответил тем же, вот рядом со мной сел Пашка, вот он начал рассказывать длинный и несмешной анекдот, а оно все еще не проявляло себя. Вот появился Егор, выглядит радостным и довольным, мы поздоровались, он крепко пожал мою руку и тихо прошептал «спасибо». Выходит, он еще ничего не знает. Вот Иван Моисеевич вошел в зал, и началась лекция. Я испугался. Мне показалось, что оно ушло, что я снова обычный человек и совершенно непонятно, как буду разбираться со всеми проблемами, которые на меня навалились. Я попытался отбросить все мысли и сосредоточиться на лекции, но ничего не получалось. Меня начало трясти. Не снаружи, снаружи это не проявлялось, но внутри меня било и колбасило. Я приказал компьютеру записывать лекцию во внешнюю память и сосредоточился на том, чтобы сохранить задумчиво-непроницаемое выражение лица. И в тот момент, когда я был готов запаниковать по-настоящему, оно ответило.

Все оказалось очень просто, неразрешимые загадки чаше всего решаются совершенно элементарно. Просто Егору захотелось выяснить, что представляет собой подаренный ему магический денежный источник. Он снял с неисчерпаемого счета сто тысяч. Потом попросил выдать ему справку о счете, с которого он только что снял деньги. Получил ответ, что такого счета не существует. Снял еще сто тысяч и снова запросил информацию. Получил тот же ответ, на этот раз удовлетворился и больше к этому счету не обращался.