– Только нежелательные торговые марки, – уточнил Машар. И поднял брови, показывая, что ждёт ответа.

– Есть, – после короткой паузы призналась девушка. И посмотрела на вздрогнувшую мать: – Извини.

– Что у вас есть?

– Футболка. – Лисс тоже подняла брови. – Принести?

– Не обязательно. Наличие одежды марки «MG» не является поводом для каких-либо санкций. Она просто нежелательна, и будет хорошо, если вы её уничтожите.

– Для кого хорошо?

– Здесь уже звучал ответ: для всей семьи.

– Лисс, пожалуйста.

– Всё в порядке, мама.

Лиссет ненадолго покинула гостиную и вернулась с чёрной футболкой в руках. Молча протянула её центуру, а тот так же молча взял её. И не стал разворачивать.

– Это всё? – с вызовом поинтересовалась девушка.

– Не покупайте больше такую одежду. Возможно, официальное отношение к этой марке в скором времени изменится и её действительно запретят.

– Спасибо за предупреждение.

– Это мой долг.

– Неужели?

– Вопреки широко распространённому мнению, Внутренняя Агема призвана предупреждать противоправные действия, а не карать за них.

– То есть вы не караете? – прищурилась девушка.

– Караем, – спокойно ответил центур. – Но в первую очередь стараемся убедить жителей Города не нарушать новые правила. И подробно их объясняем.

– Я запомню ваши слова, центур.

– Надеюсь, Лисс. С вашего позволения, я заберу футболку с собой.

– Конечно.

– Я могу за неё заплатить.

Фахир удивлённо посмотрел на Дориана, однако, прежде чем отец потребовал от Внутренней Агемы компенсации, девушка щедро предложила:

– Будем считать, что я вам её подарила.

– Спасибо. – Машар покосился на родителей. – Господин Фахир, пожалуйста, подумайте над моими словами. Двери действительно широко открыты.

– Поверьте, центур, мы взвесим каждое услышанное слово.

– Надеюсь.

– Обещаю.

– До свидания, господин Кумар. – Дориан перевёл взгляд на женщин: – Дамы.

Дамы промолчали.

– Всего хорошего, – натянуто улыбнулся Фахир и закрыл за центуром дверь.

И почти сразу услышал:

– Как ты могла? – Мара хрустнула пальцами. – Лиссет, зачем?

– Что именно зачем, мама? – Девушка сделала вид, что не понимает возмущения родителей.

– Откуда у тебя футболка? – спросил Фахир.

– Купила специально.

– Специально? – Это слово родители произнесли хором и с абсолютно одинаковой интонацией.

– Конечно, специально, – пожала плечами Лисс. – Такие шмотки есть у всех моих сверстников, и Дориан ни за что бы не поверил, скажи я, что не ношу «MG». И наверняка устроил бы тут обыск.

– Зачем устраивать у нас обыск? – растерялся Кумар.

– Потому что может, – развела руками Лисс. – Папа, тебе нужен обыск в нашем доме?

– Нет.

– Поэтому я купила футболку «MG» и держала её в шкафу на такой вот случай.

– Умница, – поразмыслив, резюмировал Фахир. – Мара, у нас получилась замечательная девочка.

– Согласна, дорогой.

– Спасибо, папа. Спасибо, мама. – Лисс мило улыбнулась родителям и направилась в прихожую. – А теперь мне пора.

– Уходишь?

– Прогуляюсь, – ответила девушка, натягивая кроссовки. – Хочу выветрить из головы эту встречу.

– Не слишком ли поздно? – заволновалась Мара.

– К счастью, в Городе ещё не ввели комендантский час, – съязвила Лисс.

– Типун тебе на язык, – пробормотал Фахир. И привычно поинтересовался: – Деньги есть?

* * *

«Слово прозвучало: только что пресс-секретарь Внутренней Агемы официально обвинил Держену Ясную, известную под псевдонимом Джира, в убийстве. Шутки закончились, теперь на Джире кровь, и ей придётся ответить за свои преступления по всей строгости закона. Нам, безусловно, жаль, что молодая и талантливая ведьма так распорядилась своим будущим, но…»

(«Тиградком»)

«Странное происшествие на севере Москвы! Что в действительности произошло и почему молчит полиция? Как уверяют жители Широкой улицы, в одной из квартир их дома были обнаружены трупы нескольких – точное число неизвестно – мужчин с явными признаками насильственной смерти. Дверь в квартиру была приоткрыта, соседи увидели тела и вызвали полицию. Однако вскоре на место происшествия прибыли сотрудники некой спецслужбы, которые запретили полиции входить в квартиру…»

(«М24»)

* * *

Муниципальный жилой дом

Москва, улица Широкая

«Теперь я убийца…»

Неведомый журналист «Тиградком» абсолютно прав – слово произнесено. Слово прозвучало на весь Город, а что может быть важнее слова? Сильнее слова?

«Теперь я убийца…»

Кто-то из друзей поверит, кто-то – нет, но слово «убийца» отныне связано с её именем и пачкает её имя. Теперь на неё будут смотреть совсем другими глазами. Теперь её поступки будут оценивать, исходя из того, что на её руках кровь. Кровь, которую она не хотела и не желала, но кого это волнует? Кого теперь заинтересует, что она желала свободы и кровь стала платой за это неистовое и такое естественное желание. Пока – чужая кровь, но она всё поменяет, и преследователи, которые ещё вчера относились к молодой ведьме как к взбалмошной девчонке, упрямо не желающей подчиниться новым правилам, теперь увидят в ней хладнокровную убийцу. И будут атаковать жёстко, на поражение. Ей придётся по-настоящему защищать свою жизнь, а значит – убивать.

Снова.

У крови есть неприятная особенность: она не проливается однажды.

Но сейчас ничего не изменить: игра началась, и если хочешь выжить – нужно оставаться за столом. Джира это поняла и приняла. Сейчас она была спокойна и сосредоточена, немного расстроена – а кто бы не расстроился на её месте? – но держалась на удивление хладнокровно.

Сейчас…

А тогда, лёжа на полу, она не испытывала ничего, кроме растерянности и страха, готова была разрыдаться и всей собой ощущала приближение большой беды.

///

Руки стянуты за спиной, рот стянут липкой лентой, перед глазами – подошвы ботинок. Не грубых, элегантных, но немного старомодных – с пряжками. Рыжим рыцарям нравятся такие – с пряжками, напоминающими любимые кавалерийские сапоги. Перед глазами две пары ботинок, они разные, но обе – с пряжками, потому что взяли её рыцари. Правда, сейчас они были не столько рыцарями, сколько факторами – агентами Внутренней Агемы.

– Ты уверен, что это та самая ведьма? – Короткая схватка закончилась только что, однако голос спокойный, запыхаться фактор не успел.

– Абсолютно.

Однако первый не поверил твёрдому ответу, легонько ткнул пленницу в бок носком ботинка и осведомился:

– Скажи, красавица, ты правда та самая Держена? Из домена Измайлово?

И Джире захотелось крепко выругаться в ответ.

– У неё рот заклеен, – напомнил второй.

– А… точно.

– Всегда восхищался твоей внимательностью.

– И правильно делал. Напомнить, кто у кого списывал?

– Напомнить, что это ты заклеил ведьме рот?

– Сейчас я просто отвлёкся.

– На что?

– На то, что она симпатичная, – ответил первый, и Джира похолодела.

«Только этого не хватало!»

– Ты серьёзно? – изумился второй.

– Вполне.

– Как ты можешь об этом думать?

– Я всегда об этом думаю, когда вижу красивую женщину, – медленно ответил первый. – Таким уродился.

«Уродился от слова «урод»…»

– Она – наша пленница.

– И по закону войны мы можем делать с ней всё что угодно.

– Ты идиот?

– Здесь только ты, я и она, – после короткой паузы продолжил первый.

– Я позвоню центуру и доложу, что птичка в клетке.

– Не надо. – Первый шагнул к напарнику и положил руку на экран смартфона. – Ещё раз: здесь только ты, я и она. Причём она – преступница в бегах. И если мы скажем, что убили её во время захвата, никто не станет проверять. Погоди звонить, я сказал!

– Роб, опомнись!

Однако второй видел, что идея изнасиловать симпатичную пленницу до крайности возбудила напарника. Изнасиловать и, возможно, убить, чтобы скрыть преступление. Причём неизвестно, чего ему хотелось больше: изнасиловать или убить – Роберт всего три месяца назад стал рыцарем-узурпатором, обретённая мощь туманила голову, требуя острых, яростных эмоций, и у молодого воина не всегда хватало сил держать себя в узде.

– Сам посмотри. – Первый присел на корточки и провёл рукой по светлым волосам пленницы. – Настоящая зелёная красавица. Эталонная.

Девушка и впрямь привлекала внимание, причём даже сейчас – связанная, избитая, яростно сверкающая зелёными глазами. И, возможно, именно сочетание красоты и злой резкости возбудило Роберта настолько, что он задумался о насилии. Узурпаторы, особенно молодые, очень остро реагируют на эмоции, а их у Джиры было хоть отбавляй.

– Нам сказали её не трогать, – напомнил второй.

Напомнил растерянно, поскольку абсолютно не представлял, что нужно делать: не лезть же в драку с лучшим другом, который к тому же сильный маг? Но и убивать девчонку, вся вина которой заключалась в нежелании получать лицензию Внутренней Агемы, второй фактор не хотел. И уж тем более – насиловать беззащитную пленницу.

– Нам не говорили её не трогать, – чуть злее продолжил узурпатор. – Нас отправили в засаду на случай, если сучка сюда явится. Она явилась, и она – опасный преступник, боевой маг, отказывающийся встать на учёт. Я это рассказываю на тот случай, если ты вдруг позабыл.

– Я помню…

– Вот и хорошо, что помнишь. А я всегда мечтал попробовать опасную зелёную дрянь. – Роберт медленно расстегнул ремень.

Второй отвернулся. Его ботинки отдалились от лица Джиры на пару шагов.

Девушка застонала.

От злости.

От злости на себя. От того, что на мгновение, всего на мгновение расслабилась – и тут же угодила в примитивную ловушку. Знала ведь, что нужно тщательно проверить квартиру, в которой ночевала неделю назад. Знала, но не проверила, задумалась по дороге, в подъезде вспомнила, но махнула рукой, решив, что неделя вполне достаточный срок, чтобы следы пребывания выветрились и её перестали здесь ждать. Стоя на площадке, небрежно просканировала комнаты, никого не увидела. А когда вошла – началась драка.

Ну, как драка…

В квартире Джиру поджидали знающие своё дело профессионалы. Почувствовали её приближение, умело закрылись от магического сканирования, а когда девушка вошла – мгновенно набросили на неё «рыбацкую сеть», намертво заблокировав магическую энергию – ни ударить, ни сбежать, – сдавили руки, не позволяя выхватить артефакты, запечатали рот – уже на всякий случай. Джира без боя не сдалась, ухитрилась освободить руку, ударить, разбив кому-то из факторов губу, но на этом сопротивление завершилось: в простой рукопашной схватке против двух крепких мужчин без магии никак. А разбитая губа лишь разозлила первого, который не отказал себе в удовольствии жестоко избить ведьму, но не удовлетворился и решил продолжить издевательства.

Но Джира не жалела, что ответила. И с удовольствием ударила бы снова.

Не жалела даже сейчас, увидев, как первый наклоняется к ней.

– Почему женщинам нравятся узкие джинсы?

– Подчёркивают ножки, – с деланым равнодушием ответил второй.

– Снимать неудобно.

– Удобно… когда женщина не против.

– Заткнись! – С джинсами получалось плохо, что приводило возбуждённого узурпатора в неистовство. – Идиотские штаны!

– Тихо! – подал голос второй.

– Что?

– Кто-то идёт.

– Сюда?

Пара мгновений тишины, видимо, второй просчитывал вероятности, после чего последовал ответ:

– Да. Сейчас к нам явятся.

В дверь позвонили.

– Кто там?

– Кажется, сосед, – неуверенно протянул второй, сканируя стоящего на площадке посетителя.

– Почему кажется? – В обычном случае магическое сканирование осечек не давало.

– Вроде сосед, но отклик немного странный… – Второй направился в прихожую. – Сейчас проверю.

– Отведи ему глаза, и пусть проваливает, – распорядился Роберт.

– Ты приготовься на всякий случай.

– Ладно. – Узурпатор с видимым сожалением перестал стягивать с Джиры джинсы. – Перетащу её на кровать.

– Верни джинсы на место – вдруг это проверка, – бросил второй.

– Тогда они просто к нам присоединятся.

– Не будь дураком! Среди центуров есть зелёные ведьмы.

– Ладно, ладно…

Звонок повторился. На этот раз он получился длинным и требовательным. Соседи так редко звонят, разве что чем-то разозлённые соседи.

– Кто там? – негромко спросил второй, продолжая сканировать посетителя. И не чувствуя исходящей от него угрозы.

– А кто здесь? – грубовато ответили из-за двери.

– Какая тебе разница, кто здесь?

– Это моя квартира, и мне интересно, почему я не знаю, кто в ней находится?

Ответ получился, мягко говоря, неожиданным.

– Твоя квартира? – растерялся второй.

– Дверь открой, пока я её не выломал.

– Кто ты такой?

– Дверь открой – увидишь.

Поскольку чувства опасности так и не возникло, фактор принял решение подчиниться, а распахнув дверь, коротко выругался:

– Хван!

– Можешь называть меня Тыц, – хмыкнул в ответ четырёхрукий.

И сделал шаг вперёд.

– Меня зовут… – Второй хотел встать на пути незваного гостя, но не преуспел: хван двигался слишком быстро. И вёл себя слишком нагло.

– Плевать, как тебя зовут. – Он прошёл совсем рядом с обескураженным фактором, но не коснулся его. – Что здесь происходит?

Формально четырёхрукие считались вассалами Ордена, однако главным бизнесом этой небольшой, но весьма сплочённой семьи были заказные убийства, в которых они преуспели необычайно. Это обстоятельство и тот факт, что Тыц, как вспомнил второй, занимал весомое положение в запутанной иерархии хванов, заставляли фактора вести себя с визитёром осторожно.

– Это твоя квартира?

– Семьи, – через плечо бросил четырёхрукий, уверенно двигаясь к гостиной. – Я за ней приглядываю.

– Плохо приглядываешь.

– А что не так?

– В твоей квартире скрывался опасный преступник.

– Ты, что ли?

– Не смешно. – Второму надоело дерзкое поведение Тыца, и он добавил в голос металл: – Внутренняя Агема.

Однако особенного впечатления не произвёл.

– Я догадался.

Смутить плотного убийцу не было никакой возможности.

– Здесь проводится расследование.

– Ага.

В гостиной никого не оказалось – Роберт всё-таки перенёс девушку в спальню, и хван вошёл в неё в то самое мгновение, когда узурпатор застёгивал на пленнице ремень. Вошёл, остановился в дверях и скривился:

– Что вы с ней расследовали, Агема? – Голос прозвучал презрительно.

– Не твоё дело, – грубо ответил Роберт.

– Это моя квартира.

– И тебе придётся объяснить, как в ней оказалась зелёная ведьма.

– Я нравлюсь женщинам, – пожал плечами Тыц. – Но мне не приходится их избивать и связывать, чтобы получить желаемое.

– Что ты сказал?

– То, что ты услышал. – Хван прошёл в спальню и остановился, внимательно разглядывая Джиру. И оказался меж двух противников: лицом к узурпатору и спиной ко второму. Но не было похоже, чтобы это его беспокоило. И враждебности факторы по-прежнему не чувствовали.

– Никто ни на кого не орёт, – громко произнёс второй, стараясь погасить назревающий скандал. – Никто никого ни в чём не обвиняет.

– Это не просто зелёная ведьма. – Роберт кивнул на девушку. – Её разыскивает Агема. И тебе, Тыц, придётся объяснить, что она делала в твоей квартире.

– А если я не захочу?

– Тогда мы тебя заставим.

Лишившийся «развлечения» узурпатор напрочь позабыл о вежливости, чем свёл на нет дипломатические усилия напарника. Второй вздохнул и в последний раз попытался сгладить острые углы:

– Видишь ли, в чём дело…

– Видишь ли, в чём дело, – перебил его хван. – В действительности моё желание никому ничего не объяснять очень легко исполнить: достаточно, чтобы никто не узнал, что я здесь был, и меня никто ни о чём не будет спрашивать.

– Хочешь предложить нам взятку? – изумился второй.

– Даже в мыслях не было.

И прежде чем факторы сообразили, что имеет в виду Тыц, четырёхрукий нанёс первый удар. Стремительный и не единственный.

Хваны быстры, в скорости они на равных соперничают с навами и масанами, и уж если хван решил тебя убить – он тебя убьёт. А самое неприятное заключалось в том, что хваны абсолютно равнодушны к жертвам, не испытывают ни жалости, ни злости, убивают без всяких эмоций, и именно поэтому факторы не сумели понять, что будут атакованы. На уловки четырёхруких попадались и командоры войны, и жрицы, и, случалось, тёмные, поэтому убийство двух факторов, которые не сумели разглядеть приготовленные клинки, не стало для Тыца сколь-нибудь серьёзной задачей.

Первый удар – узурпатору. Острый чёрный клинок режет фактору шею слева направо, а второй клинок наносит точно такую же рану, но дюймом ниже. Два удара сливаются в один, и оба – смертельные. Роберт замирает, не осознав происходящего, не понимая, как он смог так быстро превратиться в жертву. Роберт подносит к ранам руки в глупой, но естественной попытке зажать их, чтобы остановить хлещущую кровь. Но прежде чем руки узурпатора достигают шеи, Тыц убивает его напарника. Первый клинок вонзается в сердце, второй – в шею. С ним хван не церемонится – толкает в грудь, а когда фактор оказывается на полу, присаживается на корточки и неспешно вытирает оба клинка – по очереди – об одежду мертвеца. И не смотрит на всё ещё стоящего Роберта. И даже не морщится, когда узурпатор с грохотом валится на пол.

– Как ты здесь оказалась, идиотка?

В ответ – тишина.

– Я знаю, что они заклеили тебе рот, иначе бы ты уже орала, а не освобождаю, чтобы чуть-чуть посидеть в тишине. – Тыц придирчиво осмотрел клинки и убрал их в спрятанные под пиджаком ножны. – Тебе крупно повезло, что мой «жучок» тебя опознал и вовремя доложил, что ты притащилась в «засвеченную» квартиру. И второй раз повезло, что я оказался поблизости.

Хван поднялся, подошёл к девушке и освободил от пут. Скотч с лица Джира сорвала сама.

– Спасибо.

– Дура.

– Я знаю. – Ведьма выдержала короткую паузу. – Прости.

– Нужно сделать так, чтобы о моём участии никто не узнал, – спокойно продолжил четырёхрукий, глядя Джире в глаза. – Не хочу портить репутацию. Всё-таки я вассал Ордена.

– Я тебя понимаю.

– Ещё бы. – Тыц убил не просто факторов Внутренней Агемы – он убил двух рыцарей, не сомневался, что родственники сделают всё, чтобы отыскать убийцу, и не хотел с ними разбираться. – Ты возьмёшь на себя их кровь.

– Будем считать, что убийца – я, – твёрдо сказала ведьма.

Такой была плата за свободу.

– Тебе есть куда пойти?

– Да.

– Тогда уходи.

– Оставь здесь это. – Джира сняла одно из колец и протянула хвану.

Теперь она ничего не должна Тыцу.

– Договорились, – кивнул хван. – Удачи.

* * *

Муниципальный жилой дом

Москва, улица Плющиха

Отыскать эту маленькую аптеку, скромно затерявшуюся в сплетении кривых московских переулков, было не то чтобы непросто… Скорее, ненужно. Москвичи привыкли к заведениям больших сетей, которых появилось так много, что они и в самом деле оказались в шаговой доступности: выйди из подъезда – и наткнёшься на зелёный крест; привыкли к провизорам в белых халатах и стеклянным витринам, в которых яркими пятнами расставлены упаковки таблеток со странными названиями; привыкли, что им с равной вероятностью могут предложить и дорогие оригиналы, и дорогие подделки, и дешёвые дженерики. Москвичи знают, что, под какой бы зелёный крест они ни зашли, они найдут абсолютно одинаковый набор абсолютно одинакового товара, способного снять боль или «устранить симптомы», и не видят принципиальной разницы в названиях аптек. И проходят мимо едва заметной витрины со скромной вывеской: «Рецептурный отдел» – именно так называлась небольшая, не имеющая рекламной известности сеть столичных аптек, предназначенная только для тех, кому нужны особые лекарства. Разумеется, обычные москвичи в «Рецептурные отделы» тоже заходили, расспрашивали о каких-нибудь редкостях, справедливо полагая, что уж здесь-то они обязательно отыщутся, разглядывали разноцветные пилюли и порошки, которые аптекари смешивали на тончайших весах, удивлялись, что так до сих пор работают, но покупать предпочитали привычные препараты, расфасованные на фабриках и «снимающие симптомы». Аптекари из «Рецептурного отдела» такому выбору не удивлялись, на расспросы о своей работе отвечали охотно, однако самодельные лекарства предпочитали продавать только жителям Тайного Города.

И чаще всего – тем, с кем были знакомы лично.

– Лисс, рад тебя видеть!

– Добрый вечер, брат Шитус.

– Добрый вечер, красавица, соскучилась по пилюлям?

Это была его традиционная «встречающая» шутка, на которую девушка давно придумала собственный ответ:

– По порошкам.

– Осторожнее с ними.

– Я стараюсь. – Лисс улыбнулась и облокотилась на прилавок. – Как дела?

– Ты сейчас о чём? – Аптекарь был высок и худ, стар, но не слишком, всего-то разменял восьмой десяток, что по эрлийским меркам считалось возрастом расцвета, и всегда пребывал в абсолютном спокойствии.

– Только о бизнесе, брат Шитус, только о нём, – негромко ответила девушка, продолжая улыбаться. – Ни о чём больше.