Прагматичные современники уверены в принципиальной невозможности колдовства, волшебства, магии и списывают проявления необычного на совпадения и случайности. Верят в интуицию, но отказываются соглашаться с тем, что интуицию можно развивать и усиливать, а случайности – систематизировать, накапливая статистику и выявляя закономерности. Признают существование творческих способностей, но не могут представить, что кому-то дано не слышать музыку – до того, как симфония будет написана, не видеть здание – до того, как оно утвердится в камне, а управлять энергией, которую ещё не знает официальная наука, и с её помощью вносить изменения в мир. Управляться с энергией, которую в Городе называли магической.

Разумеется, оказавшись в Тайном Городе, своими глазами увидев, что могут маги, руками пощупав то, что могут маги, и, убедившись, что это не сон, скептики меняли точку зрения, но в Город ещё нужно попасть, что получалось далеко не у всех.

Володя способностями к магии не обладал, мужем Бри пока не приходился, а потому его посвящение в древние московские тайны Служба утилизации могла расценить как преднамеренное и очень грубое нарушение режима секретности. Со всеми вытекающими последствиями…

Поэтому девушка замотала футляр с книгой в непрозрачный пакет, спрятала в свой рюкзак, замаскировав сверху одеждой, и вернулась в спальню.

Следующий день прошёл именно так, как они хотели…

Ну, то есть подыматься в шесть утра то ещё испытание для уснувших под утро влюблённых, зато дальше приключилась настоящая романтическая сказка: по тропинке с высокого берега вниз, к воде, ёжась от прохлады и возбуждения. Добежать до заводи, скинуть одежду и нырнуть… и рассмеяться, плескаясь и дурачась… целоваться, как никогда… ласкать друг друга прикосновениями… и заняться любовью в воде, словно прячась в реке от всех и даже – от самого мира… Потом вернуться, любуясь приближающимся домом, выпить первый утренний кофе и просто посидеть на веранде, поглядывая на реку и ведя неспешную беседу… потом отправиться загорать на утреннем солнышке и подремать, добирая недобранный ночью сон…

День получился настолько восхитительным, что возвращение в Москву не вызвало привычной грусти – слишком хорошее настроение владело ими и по дороге, и дома.

Утром Володя отправился в университет, взяв с девушки слово «обязательно подумать и до вечера решить насчёт поездки в Питер – отказа я не приму!». Проводив его, Бри достала из рюкзака футляр с книгой, собираясь переложить его в дальний шкаф, но, зайдя в комнату, остановилась, в очередной раз вспомнив слова деда:

«Знания – это самое важное и самое страшное, что есть на свете…»

И поняла, что руководители Альянса хорошо знакомы с этой максимой. Современные разработки и разработчики находятся под их полным контролем, что же касается мудрости древних, например заложенной в старинную рукописную книгу, то до неё ещё нужно добраться… И главной проблемой, безусловно, является язык. Маги, жившие и творившие сотни, а то и тысячи лет назад, русским не владели и книги писали на тех языках, на которых говорили. Для расшифровки их записей требовались особые и весьма редкие артефакты – «толмачи», владельцев которых наверняка заинтересует, для чего юной полукровке, унаследовавшей от отца эрлийский талант к врачеванию, но весьма посредственные магические способности, понадобился переводчик с древнего языка. Отвечать на этот вопрос Бри не хотелось, однако без «толмача» её книга являла собой всего лишь старый том в сдержанной, но при этом – очень красивой обложке. Поэтому «толмач» требовалось раздобыть во что бы то ни стало.

Вопрос заключался лишь в том, к кому обратиться?

И не ошибиться в выборе…

///

Рассказывая маленькой Бри о ценности знаний, старый эрлиец не изобретал велосипед, а излагал то, что жители Города познали на собственной шкуре. Десятки катаклизмов за тысячи лет, войны и революции, стихийные бедствия и жесточайшие эпидемии – они видели всё и твёрдо знали, что возможны – возможны! – случаи, когда придётся начинать с начала: строить дома и общество, по кирпичику выстраивать новую версию цивилизации, достигая утерянного положения и комфорта. Они видели, как богатство обращается в пыль, а знания и умения позволяют вернуть его и преумножить. И потому всегда – всегда! – в первую очередь вытаскивали из огня книги.

При этом в Тайном Городе понимали и опасность знаний, прекрасно знали об обратной стороне могущества и делали всё, чтобы сохранить опасные заклинания в тайне. Обширные хранилища Великих Домов – самые большие библиотеки и архивы древних знаний – находились в свободном доступе чуть больше чем на треть. И, разумеется, открыты были только жителям Города. Книжные собрания Великих Домов были столь огромны, что даже маленькая часть их являла собой коллекцию бесценных знаний, посетителям библиотек предлагались все возможные услуги, включая «толмачи» с нужных языков и наречий, но Бри сильно сомневалась, что сможет арендовать в Великом Доме нужный «переводчик», чтобы изучить собственную книгу.

Оставались частные собрания, в которых Тайный Город также не испытывал недостатка.

Поскольку книги традиционно считались одной из главных ценностей, их коллекционирование было не только уважаемым и престижным занятием, но приносило существенный доход, мимо которого не могли пройти выходцы из одного весьма энергичного народа… Хороших книжных собраний в Городе было достаточно, однако лучшим из них считалась библиотека Генбека Хамзи, владельца небольшого – на первый взгляд – магазина на Старом Арбате. Антиквариат, который старый Генбек выставлял на всеобщее обозрение в витринах торгового зала, поражал воображение знатоков, однако то была лишь маскировка для посетителей «с улицы» и «оправдание для налоговой» – основное хранилище Хамзи занимало четыре этажа здания, включая два подвальных, и защищалось на высочайшем уровне даже по меркам Тайного Города. Сейфовые двери, современная сигнализация, а главное – независимые магические сети превращали библиотеку в неприступную крепость, войти в которую можно было лишь через главные ворота.

И желательно – с улыбкой на лице: Генбек любил жизнерадостных посетителей.

– Добрый день, – жизнерадостно произнесла Бри и жизнерадостно улыбнулась стоящему за прилавком старику: – Вы открыты?

– Иначе ты не сумела бы войти, красавица.

– А вы не сумели бы на мне заработать.

– Трагедия, достойная пера Шекспира.

– Шекспир предпочитал писать о любви.

– Что может быть возвышенней любви к деньгам?

Несколько мгновений они смотрели друг на друга – старый шас и эрлийская полукровка, – после чего рассмеялись.

– Марина! Рад тебя видеть. – Генбек всегда называл девушку указанным в паспорте именем, хотя знал, что Бри предпочитает иное. Но то была не вредность… или не только вредность. – Давненько ты не появлялась.

– Лето, каникулы…

Они не стали произносить: «… и смерть родителей», хотя именно так оба мысленно закончили фразу. Закончили, но не произнесли. Весёлым тоном Бри дала понять, что не хочет об этом говорить, старик отнёсся к её желанию с уважением.

– И прочие летние соблазны.

– Не без этого, – не стала отрицать девушка.

– И ты всё такая же красавица.

– Вы мне льстите, Генбек.

– Я слишком стар для этого. Но ты способна пробудить… разные мысли даже у меня.

Бри благодарно улыбнулась и кивнула.

Она знала, что хороша: среднего роста, не худая, в меру плотная, с женственной фигурой и заметной грудью, она сохраняла спортивную стройность, всегда держалась прямо и потому казалась выше, чем была на самом деле, а надевая каблуки, заставляла многих мужчин тянуться. Густые тёмно-каштановые волосы доходили до лопаток и приятно извивались крупными кудрями, вызывая у сокурсниц жгучую зависть. Лицо чуть более округлое, чем девушке хотелось, зато на нём великолепно смотрелись огромные голубые глаза, которые скорее подошли бы яркой блондинке, чем яркой шатенке, но природа распорядилась иначе, породив необычный и необыкновенно красивый цветок. Завершали картину чувственные, четко вырезанные губы, глядя на которые нельзя было остаться равнодушным.

– Сколько же сердец ты разбила, – покачал головой Генбек.

– Никогда не считала, – рассмеялась в ответ Бри.

– Неинтересно загибать пальцы?

– Не люблю неудачников.

– Можно сказать и так, – одобрил Хамзи.

– Всегда так говорю.

– Но, разбивая сердца, не следует забывать об учёбе.

– Поэтому я здесь, – негромко произнесла девушка, давая понять, что готова перейти к делу.

– Нужны учебники?

– В том числе.

Бри чётко показала, что явилась по очень серьёзному вопросу, и тем вызвала у старика глубокий, полный сожаления вздох.

– Сейчас очень опасные времена, Марина, – тихо сказал Генбек, глядя девушке в глаза.

– Времена всегда непростые, – в тон ему ответила Бри.

– Я сказал «опасные».

– Я услышала.

– В такие времена лучше заниматься учёбой, отвлёкшись на неё, ты не наделаешь глупостей.

– С чего вы взяли, что я планирую глупости?

– Сейчас многие их творят. – Генбек снова вздохнул. – Или планируют натворить.

– А что вы подразумеваете под глупостями?

– То, что у тебя на уме.

– Вы не знаете, что у меня на уме. – Бри изо всех сил старалась говорить спокойно, однако в какой-то момент не удержала голос, и последние три слова прозвучали резковато. Впрочем, девушка сгладила выпад улыбкой, что у неё получалось великолепно. – Вы только догадываетесь.

– Может показаться странным, но я тоже был молодым, поэтому не догадываюсь, а точно знаю.

– Вы были чем-то возмущены?

– Скажем так: не полностью доволен.

– И что было дальше? – заинтересовалась Бри, поскольку не слышала, чтобы в Городе случались революции или бунты молодых. Дворцовые перевороты – да, сколько угодно, а вот бунты – табу, особенно – в Тёмном Дворе. – Чем всё закончилось?

– Я поумнел.

Несколько мгновений девушка смотрела на старика, а затем бросила:

– Я догадывалась, что вы ответите именно так!

На этот раз – зло. Отчётливо зло. Но Генбек не обиделся, поскольку прекрасно знал, какую реакцию вызовет его замечание, и неспешно объяснил:

– Я поумнел в том смысле, что осознал значение слова «глупость».

– Сколько времени на это понадобилось?

– Лучше спроси, что мне для этого не понадобилось.

Бри шумно выдохнула, справляясь с эмоциями, кивнула и совсем другим тоном поинтересовалась:

– Что?

– Совершить непоправимое.

Опыт всегда голосует за разум. А юность – за эмоции. Опыт напоминает о том, что жизнь длинна и нет смысла мостить её дорогу ошибками. Но у юности всегда есть правда.

– Разве то, что происходит вокруг, – правильно? – тихо спросила Бри.

Хамзи развёл руками и улыбнулся. Молча.

– Вот видите!

– Я вижу всё, Марина, но твёрдо знаю, что нужно обязательно просчитывать последствия задуманных глупостей.

– Зачем?

– Зачем? – удивился Генбек.

– И это совсем не глупости, – горячо продолжила девушка. – Что глупого в том, чтобы оставаться гордым и требовать уважения к себе? Ведь если мы будем молчать, если будем отводить глаза и покорно принимать происходящее – ничего не изменится!

– Что ты можешь изменить?

– Если все будут так рассуждать – ничего.

– А ты уверена, что сможешь хоть что-то изменить?

– Если все будут так рассуждать – ничего, – повторила Бри.

Хамзи покачал головой, то ли признавая правоту девушки, то ли укоряя её за горячность и юношеский максимализм, поджал губы, словно намереваясь закончить разговор, но всё-таки не удержался – продолжил:

– В тебе очень много от матери, Марина.

– Это укол? – Бри не ожидала, что Генбек напомнит ей о крови, но сумела не показать, что рассердилась.

– Это констатация факта, – уточнил старик. – Лена была очень хладнокровной, спокойной, но при этом – принципиальной. Твёрдо стояла на своём.

Нет, он не собирался её оскорблять, и девушка чуть расслабилась. И даже улыбнулась – краешками губ.

– Отец тоже не был трусом.

– Я говорю не о трусости, а об уме. В эрлийцах его больше… несмотря на известное занудство.

– Конечно… – начала было Бри, но Генбек не позволил перебить себя.

– И помни главную заповедь своей семьи: эрлийцы всегда в стороне, всегда сохраняют нейтралитет, потому что хорошие врачи нужны всем сторонам конфликта. В этом – залог выживания.

– Нас истребляли с той же жестокостью, что и других тёмных.

Старик едва заметно улыбнулся, услышав «нас». Настолько едва, что девушка не заметила. Улыбнулся, но не прокомментировал, продолжил о своём:

– Альянс не будет шутить. Они хотят насадить свою власть максимально мягко, хотят, чтобы жители Города приняли новые правила добровольно, но поверь: с теми, кто будет активно мешать, Внутренняя Агема церемониться не станет. Всех откровенных врагов убьют не задумываясь – такова логика смены власти. Безжалостная – да, но смена власти никогда не бывает бескровной. Кто-то обязательно умирает.

– Я это понимаю.

– Уверена?

– Абсолютно, – твёрдо сказала Бри. – Я понимаю, но не могу сидеть и ждать, когда Тёмный Двор вернёт всё так, как было раньше. Не могу, потому что не уверена, что у навов получится. Они не покидают Цитадель уже несколько недель, а Консул с каждым днём становится сильнее.

– Ты этого не знаешь.

– Я вижу.

– Иногда демонстрация силы является признаком скрываемой слабости.

– Иногда, но не всегда.

– Что ты хочешь сделать? – поменял тему Генбек.

– Это важно? – подняла брови девушка. Рассказывать Хамзи о книге она не собиралась.

– Перефразирую вопрос: что привело тебя в мой магазин?

– Хочу арендовать у вас «толмач».

– Универсальный?

– Расширенный.

– Какой язык тебе нужен?

– Навский и старонавский.

На этот раз Хамзи держал паузу довольно долго, почти минуту. На девушку не смотрел, опустил глаза и барабанил пальцами по столешнице, а затем, по-прежнему не поднимая глаз, пробурчал:

– Такие «толмачи» даже в спокойные времена привлекали внимание. Тёмный Двор не любит, когда кто-то читает старые книги без его ведома.

– Уверена, когда всё разрешится, Тёмный Двор не будет на меня в обиде.

– Теперь я вижу в тебе не Лену, а деда.

– Спасибо, – кивнула Бри. – У вас есть то, что мне нужно?

– По требованию Внутренней Агемы все «толмачи», в первую очередь – расширенные, сданы на временное хранение. – Девушка издала возглас разочарования. А старик не удержался от привычной колкости: – Я всегда говорил, что нужно учить языки, а не полагаться на устройства. Даже на магические.

– Скажите, – помолчав, произнесла Бри, – если я предложу удвоенную арендную плату за «толмач»…

И замерла, поскольку старик поднял руку.

– Вопрос не в деньгах, Марина. Вопрос в том, что я очень любил твоего деда – он был не только моим врачом, но надёжным другом, и поэтому я очень люблю тебя – поскольку он тебя любил. И я не хочу, чтобы его род прервался.

Бри понимала, что Хамзи с ней честен. И ещё понимала, что «толмач» у него есть. И ещё – что судьба даёт ей шанс остановиться. Объяснить себе, что перевести текст не удастся, расслабиться и просто ждать, чем всё закончится.

– Я не могу на это смотреть, Генбек, – очень тихо и очень-очень искренне сказала девушка, и звук её голоса заставил сердце старика сжаться. – Они убили маму – на моих глазах – и должны заплатить.