Наконец после неторопливой двухчасовой прогулки ноги привели его к шикарному зданию, возвышающемуся надо всеми в своем величии в центре города.

Поместье Марии фон Эрис, которая и была той гостеприимной особой, пригласившей его и Фрею на торжественное мероприятие, что должно было состояться через месяц. Приглашения разослали еще полгода назад – хозяйка грядущего празднества никогда не любила торопиться. И никогда не принимала отказов.

Вообще, слово «никогда» ассоциировалось с ней полнее всего. Только касалось оно чаще всего остальных людей, но только не ее.

Как ни странно, но все позволяли существовать такому порядку вещей. Благо она была чрезвычайно милой, пушистой… и чрезмерно кровожадной.

–

Гостей уже прибыло порядочное количество. Именно поэтому Фрея и Келен решили уединиться в гостинице, которую все благоразумные люди обходили стороной.

У девушки при виде такого большого скопления людей начинало неприятно резать зубы, а у мальчика просыпалось желание закружить всех в смертельном танце. Один день пребывания на балу они бы еще выдержали, но находиться около месяца в доме полном вкусн… благовоспитанных аристократов было выше их сил.

Ради разнообразия и в знак уважения госпоже Марии они с удовольствием решили посетить это пышное празднество, но уже после него их ждала долгая дорога, полная открытого неба, высокой травы и изредка встречающихся таких же одиноких путников, как и они.

Городская, а тем более и светская, жизнь были точно не для них – долго себя сдерживать было решительно невозможно. Вернее, возможно, но зачем, если дозволено наслаждаться жизнью в том ключе, в котором хочется?

Келен отметил, что пришел слегка не вовремя, – близился час обеденного перерыва, и богато одетые люди степенно стягивались в просторный зал, где уже хлопотали мириады верных слуг госпожи Эрис. У мальчика не было ровно никакого желания делить угощение со столь большой компанией, поэтому он быстрым шагом направился в сторону декоративного пруда, что возвели в центре прекрасного сада, который целиком окружал поместье.

Присев на лавочку, на изготовление которой ушли последние запасы крайне редкого красного дерева, он достал из-за пазухи пакет, в который заранее положил буханку хрустящего и еще хранящего тепло каменной печи хлеба, а также бутылку дорогого вина.

И вопросительно уставился на деловито подплывающих к нему уток.

Утки, в свою очередь, вопросительно уставились на него.

Придя к молчаливому соглашению, утки хором крякнули, а мальчик отломил кусочек хлеба, который мгновение спустя полетел в сторону его галдящих соседей. Утки с жадностью схватились между собой за угощение.

Мальчик грустно вздохнул. Когда-то он ссорил между собой правителей целых империй, увещевал родных сестер предавать друг друга ради денег и славы, а собак – загрызть насмерть псаря, который до этого со всей любовью заботился о своих питомцах и ни разу не притрагивался к ним кнутом.

А теперь вот он смотрит, как утки выдирают друг из друга намокший кусочек хлеба, безоговорочно доверяя человеку, который кормит их в первый раз.

Но что делать, подумал он, кидая следующий хлебный кусочек прямиком в жадные глотки крикливых птиц. Времена меняются, а он уже проходил тот случай, когда такая яростная и вечно терзающая вседозволенность довела его до точки. Все-таки, чтобы получать удовольствие от жизни, нужно себя в чем-то иногда ограничивать. Без этого ты легко можешь потерять человечность и стать зверем, вечно думающем о следующем куске наживы.

Задумавшись о своем, мальчик ненароком загляделся на маленькое каменное изваяние, которое кто-то поставил в центре пруда. Странно, раньше его не было… оно изображало маленькую уточку, которая запрокинула голову назад, фонтанируя из нее слабой струйкой. Плещущаяся вода создавала ощущение умиротворенности, спокойствия.

Было хорошо…

.

.

.

Но почему же эта каменная уточка привлекает к себе столько внимания? Только лишь потому, что она находится в центре композиции?

Келен для проверки бросил кусочек хлеба в сторону фонтана. Уточки, весело расплескивая воду, бросились к своей каменной сотоварке, но, не доплыв буквально чуть-чуть до статуи, разом остановились и принялись кружить неподалеку, вопросительно поворачивая свои клювы в сторону мальчика.

Интересно.

Теперь он бросил угощение чуть ближе. За хлеб тут же создалась импровизированная драка, услаждая своей суетливой непоседливостью случайного человеческого зрителя.

Но мальчику было не до этого – он сосредоточенно смотрел на кусочек хлеба, который слабыми волнами, исходящими от ныряющими за хлебом птиц, прибило к небольшому каменному изваянию.

Странно… не может быть, чтобы они его не видели.

Он повторил попытку. И еще раз.

Результат не изменился, только теперь три мокрых кусочка покачивались у каменной уточки. Живые птицы, казалось, со злобой смотрели на свою неодушевленную соседку, хлопая крыльями и кружа вокруг небольшого фонтана.

Мальчик застыл в сосредоточенном ожидании, не сводя пристального взгляда с центра пруда. Буквально десять минут спустя три уже окончательно размокших производных от кондитерского изделия степенно отплыли от статуи на радость галдящим птицам. Все это произошло столь незатейливо и просто, что можно было поверить, что ниспадающая вода из клюва каменного изваяния да суетливые движения плавающей вокруг живности создали своеобразное течение, по которому хлебушек и отплыл от камня.

Но мальчик понимал, что физика тут была совершенно ни при чем. Он слегка улыбнулся. Становилась все интереснее.

Он осторожно оглянулся. Вокруг никого не было. Обострив слух, он понял, что все уже расположились за обеденным столом, обсуждая всякую человеческую нелепость.

Он также заметил, что рядом с ним еще стояла бутылка вина, которую он заблаговременно достал из пакета. Но пить уже не хотелось. Любой алкоголь, что бы ни говорили люди, блокирует энергетическое восприятие окружающего мира, но никак не обостряет его. Да, оно помогает остаться наедине с собственным миром, но такое удовольствие редко обходится дешево. Никакие катализаторы не были изобретены создателем этого мира, как обязательные, в этом он точно был уверен. Поэтому различные наркотики и спиртное каждый должен принимать лишь на собственный страх и риск, точно отдавая себе отчет, что ответы, которые они дают, оставляют после себя лишь еще больше вопросов.

Келен в задумчивости уставился на каменное сооружение в центре пруда. Видимо, в таком положении он просидел довольно долго, раз из глубин рассуждений его вывел резкий щипок в области щиколотки. Он посмотрел вниз – какая-то смелая уточка вышла на берег и теперь озадаченно смотрела на него, выступая неким проводником воли от своего утиного народа.

Что хлеб не кидаешь, а, человек? Мы тут вечно будем тебя ждать?

Келен извинился перед уткой и в награду за такую необыкновенную смелость дал ей приличный кусочек хлеба, который она тут же проглотила под завистливое кряканье своих сотоварок. Затем мальчик подтолкнул утку ногой обратно к пруду и стал ленивыми движениями отщипывать маленькие кусочки от хлеба, скатывать их в аккуратные шарики и кидать в сторону водной глади.

Но мысли его работали в разрез его автоматическим движениям. Он застрял в мысленном карточном домике, полностью состоящем из парадоксов и логических тупиков. Ведь если эта статуя представляла собой то, о чем он думал, то обострить свои чувства в данный момент, открыться всему окружающего его миру, впитать в себя кружащую вокруг него энергетику… равносильно обнаружению. А затем и смерти.

Умирать сегодня, да и в ближайшее время, точно не входило в его планы.

Из глубин сознания его вывели раскатистый звук да дрожание земли под ногами. Как будто что-то взорвалось… да так, что это задело сразу несколько планов мироздания.

Но он без отрыва продолжал смотреть на каменную уточку, которая словно расплылась перед его глазами, а затем снова собралась воедино. Он решил рискнуть и слегка открылся миру, вдохнув полной грудью прекрасный запах ухоженного сада, мирное щебетание благородных гостей, беспокойную панику уточек, которые все разом захлопали крыльями после того странного взрыва, а также… он разом закрылся и хищно ухмыльнулся.

Да. Это именно то, что он и думал.

Теперь осталось посмотреть, что послужило причиной такого сильного энергетического потрясения. Неподалеку раздавались любопытные возгласы аристократов – они высыпали на террасу и указывали своими перстами в небо.

В котором виднелась струйка дыма, поднимающаяся над дальними городскими кварталами.

Что ж. Можно и глянуть ради приличия. Но сначала…

Он окинул взглядом вино и остатки хлеба. Должно же это как-то пригодиться, верно?

–

– Хочешь пончик? – деловито спросила Фрея у мальчика.

Он с благодарностью принял от нее угощение.

– А сколько ты их купила? – поинтересовался он.

– Пятьдесят девять штук. Больше у продавца не было, – просто сказала она.

– А не много? – Келен в изумлении поднял брови.

– Я очень люблю пончики, – логично ответила Фрея.

Больше вопросов мальчик не задавал.

Они, как и многие зеваки, собрались у развалин того, что ранее называлось аптекой. Фрея оказалась здесь первой из-за того, что прогуливалась неподалеку. Она поведала Келену, что взрыв был такой силы, что у одной проходящей мимо дамы снесло с головы шляпу. Девушка успела в последний момент подхватить ее до того, как она упала в лужу, а благодарная дама с радостью поведала ей, где можно купить вкусных пончиков.

Почему-то большинство приключений Фреи выходили на словах крайне… милыми. Конечно, кроме тех, где человеческая плоть не выдерживала давления ее острых зубов. Но в последнее время это случалось все реже, но мальчик любил и такие истории. При любом исходе она была для него самым милым существом на земле. Даже когда представала перед ним целиком и полностью в крови. По мнению Келена, в жизни может случиться всякое – не винить же себя за случайные проступки? Бывает, иногда трудно сдержаться, но жизнь все равно же продолжается, верно? По крайней мере, для них.

Он ленивым взором осматривал место происшествия, уплетая действительно крайне вкусный пончик. Развалины были похожи на те, что остаются после мощного взрыва, но теперь в толпе беспокойных зевак он мог слегка раскрыть себя, используя окружающих людей как духовную завесу.

Чтобы окончательно обмануть энергетические сканеры, он нежно взял свою девушку за руку, предварительно спросив у нее разрешения. Фрея небрежно пожала плечами и крепко сжала его ладонь одной рукой, а другой в это же время достала из походной сумки очередной пончик.

Келен закрыл глаза, установил энергетический контакт со своей любимой и стал терпеливо ожидать, когда она откусит от пончика первый кусочек. Через мгновение бешеный взрыв раздался у него в голове, а язык ощутил на себе нечто мягкое и теплое. Он аккуратно откусил кусочек от своего пончика, а потом, мысленно извинившись перед девушкой, окончательно запутал все свои чувства и мысли. Мальчик почувствовал, как она вздрогнула, как ее женственное тепло стало перетекать в его душу. Несколько секунд он эгоистично наслаждался этим чувственным экстазом, но затем резко одернул себя, сосредоточился и перенаправил энергетическое русло. Девушка прижалась к нему плечом, он чувствовал ее ровное дыхание и ее любимый запах. И в то же время чувствовал себя, но уже в качественно другом образе.

В этот самый момент он частично смотрел на мир ее глазами, и в который раз удивлялся, как ее сущностное восприятие отличается от восприятия многих людей, которых он встречал. Возможно, в этом частично были виноваты многочисленные мутации, через которые она прошла, но какая теперь разница, если они живы, могут найти себе пищу, кров и просто спокойно наслаждаться жизнью?

Келен мысленно отключился от бесчисленного числа окружающих его запахов, перестал замечать цветовую палитру мира вокруг, а свое внимание полностью устремил на энергетическую составляющую окружения, используя Фрею как своеобразного проводника. Времени у них было не так много, потому что даже в такой энергетической запутанности хороший духовный сканер заподозрит неладное, а потом… а про потом лучше не думать.

Он мягко направлял голову девушки из стороны в сторону, чтобы оглядеть место происшествия. А затем медленно и нежно вынырнул из ее сознания.

Мальчик мягко отцепил свою руку, потому что знал, что после таких манипуляций его сущность начнет жадно впитывать любую окружающую живую энергетику, чтобы восстановиться. Он не хотел иссушать свою девушку, поэтому жадно впился в остаток своего пончика, беря энергию из калорийной пищи. Его слегка шатало, картинка перед глазами расплывалась, но главное было то, что он успел узнать все необходимое и за краткий промежуток времени.

– Еще пончик? – участливо спросила Фрея.

Мальчик с удовольствием согласился. А затем они направились каждый по своим делам.

–

Абсолютно все в этой зале казалось… пушистым.

И дело было вовсе не в розовом цвете и не в бесконечном ряде различных рюшечек… нет, подобной дани запоздалому инфантилизму тут нельзя было увидеть. Леди Марии нравился преимущественно белый цвет, а расставленная в зале мебель была лаконично простой и изящной. Такую мебель не выставляют напоказ в ближайшем магазине, ее делают строго на заказ, присылая затем ценник в отдельном конверте, накрепко запечатанном сургучом. Последнее делается для того, чтобы особо впечатлительные люди не падали в обморок, а спокойно возлежали на мягком диванчике, не подозревая, что их пятая точка касается состояния, которое им не накопить и за девять жизней.

Но все равно все здесь было крайне пушистым и милым. Вероятно, причина состояла в том, что, несмотря на богатство и изящество всех элементов декорации, эти самые элементы были расположены в таком хаотичном, но в то же время располагающем к уюту, порядке, что сама комната напоминала логово маленького игривого, пусть и хищного зверька. Подушки были раскинуты по блестящему лакированному полу, на книжных полках, которые вот уже много лет не видели ни одной пылинки, рядом со скучными фолиантами располагались богато иллюстрированные книжки для детей, а на подоконнике лежало несколько сочных спелых яблок на желтом блюдце рядом с плюшевой серой мышкой с глазами-пуговками.

Хозяйка всего этого милого беспорядка в этот самый момент возлежала на диване, запрокинув свои маленькие ножки на его спинку. Она не сменила позы, когда Келен, деликатно постучав в косяк приоткрытой двери, вошел внутрь.

Мальчик быстрым взглядом окинул царящий вокруг творческий беспорядок, подмечая про себя новые детали, который он не замечал при прошлом посещении. Наконец его глаза встретились с равнодушным взглядом собеседницы леди Марии, которая вполне могла выиграть состязание на звание лучшей натурщицы – настолько неподвижно она сидела. Ее высокий рост, стройный стан, длинные волосы и изящное лицо, словно выщербленное из белого камня, выгодно отличало ее от маленькой суетливой фигурки хозяйки поместья, которая, несмотря на все свое обаяние и безудержную жизненную энергетику, так и не смогла снискать себе статистической славы у мужчин.

Ирония заключалась в том, что именно леди Мария желала всей душой удачно выйти замуж, чтобы на пару со своим избранником веселиться и пробовать саму жизнь на прочность¹. Но Келен давно уже заметил, что осмысленные и сильные желания исполняются гораздо реже, чем спонтанно возникающие и нелогичные. Чем объяснить такой странный феномен, он не знал, потому что давно решил не привязываться к строгому результату. Такую мысль странно было слышать от идеального стратега, коим его все считали, но мальчик всегда отделял рабочие моменты от жизненных. Поэтому он и считал, что если ты хочешь что-то исполнить в своей жизни, то преврати это в работу или не желай этого вовсе, надеясь² на благоприятную судьбу. Этот метод всегда… срабатывал, хотя применить его удавалось не часто из-за своей нелицеприятности.

А вот в любви ему попросту повезло, тут момент был чисто жизненный, не рабочий. Леди Марию, в свою очередь, этот самый жизненный момент почему-то обошел стороной. Но она не сдавалась. Сдаваться вообще было не в ее натуре.

– Келеееен!

Нечто маленькое и в милом платьице вскочило с дивана и в три прыжка пересекло комнату навстречу мальчику. Келен сам был не очень высокого роста, но Мария на целую голову была его ниже, поэтому могло создаться впечатление, что его обнимает маленький и миловидный зверек, коим она, впрочем, и являлась. Но первичное впечатление было явно обманчивым, потому что мальчик тут же почувствовал, как силы покидают его, как энергетический дух постепенно испаряется… он мгновенно закрылся, заблокировал себя от окружающего мира. Девочка отошла от него на шаг и крепко сжала его запястье. В ее больших глазах играл неподдельный восторг и безраздельная радость от встречи, что случайный прохожий мог бы невольно смутиться от такого проявления чувств.