Хиросима: когда взорвется бомба?

1

Освободившись от 4-х тонного «Малыша», «Энола Гэй» задрожала, будто в родовых конвульсиях. Но командир B-29 полковник Пол Тиббетс крепко держал в руках штурвал, как ковбой держит поводья норовистой лошадки. Он выровнял бомбардировщик и ушел на боевой разворот, увеличив скорость до максимальной.

Тотчас в наушниках Пол услышал бравый голос капитана Уильяма Парсонса, главного техспеца по обслуживанию бомбы:

– Порядок, командир. Через 45 секунд начнется мега-шоу!

Внизу змейкой убегала в залив река Ота, разрезавшая город на две части. В безоблачную погоду даже с высоты 30 тысяч футов град обреченных был виден как на ладони. Пол рассмотрел Т-образный мост, ставший точкой прицеливания – купол Выставочного центра, каменные коробки административных зданий даунтауна, а дальше – бесконечные кубики жилых кварталов, в которых (это Тиббетс мог уже только представить) безмятежно копошились тысячи и тысячи людей. Ведь в городе даже не объявили воздушную тревогу: одиночный американский самолет приняли за метеоразведчика.

– Господи Исуси! – прошептал Пол, и в глазах его блеснул ужас от осознания неизбежной катастрофы.

– Сэр, вы в порядке? – спросил второй пилот, капитан Роберт Льюис, готовый взять управление на себя.

– Я Окей, – скривил губы в улыбке полковник Тиббетс.

Самообладание уже вернулось к нему, и он продолжал командовать:

– Экипажу опустить светоотражательные шторки на все иллюминаторы. Быть готовыми к сильной турбулентности!

До взрыва оставалось еще добрых полминуты, когда «Энолу Гэй» вдруг затрясло, она сбавила скорость и начала терять высоту.

– Вышел из строя четвертый двигатель! – доложил бортинженер сержант Шумард. – Топливный насос второго работает с перебоями…

Теперь уже не только командир, но и весь экипаж B-29 вспомнил о Боге и молил его дать хотя бы дюжину лишних секунд до взрыва, чтобы убежать от ударной волны.

Прошла минута. B-29, как раненая птица, медленно снижался и уходил на юг. Город уже исчез, и внизу раскинулась дельта реки Ота с точечками островов.

– О, дьявол! – выругался полковник Тиббетс.

Сейчас он был готов сам отправиться в ад и отправить туда же весь экипаж, лишь бы эта чертова бомба скорее взорвалась над головами этих чертовых япошек. Но вспышки не было. Зато с севера, со стороны солнца, появилась четверка японских истребителей «Зеро». Огневой мощи «летающей крепости» было достаточно, чтобы дать отпор врагу, но судьба продолжала играть с «Энолой Гэй» злые шутки.

– Хвостовую пушку заклинило! – доложил стрелок сержант Роберт Карон.

Все бортовые пулеметы тоже заклинило. Но на удивление японские истребители тоже пока не стреляли. Они взяли «Энолу Гэй» в клещи, постепенно сжимая хватку.

Пол уже хорошо различал опознавательные знаки – крупные кровавые круги с белым ободком на крыльях и фюзеляжах «Зеро». Тиббетсу даже показалось, что он увидел жест японского летчика, приказавшего американцам следовать новым курсом.

– Командир, в ста милях к западу на карте указан японский аэродром, – пояснил штурман. – Видимо, они попытаются посадить нас там.

– Штурман, мы следуем прежним курсом: зюйд-вест, – железным голосом ответил Тиббетс.

Стать военнопленным никак не входило в планы полковника. Кстати, это не входило и в планы американского командования. И потому по пятам «Энолы Гэй» следовал бомбардировщик, дублер, которому изначально ставилась задача не допустить захвата противником «атомного бомбардировщика». Однако дублер висел в воздухе далеко на горизонте, вокруг которого словно осы кружили такие же японские ястребки.

Тиббетс мысленно приготовил себя к самому худшему, но, похоже, этот августовский денек еще не исчерпал свой лимит сюрпризов.

Четверка «Зеро» могла с легкостью изрешетить пулями беззащитный B-29, отказавшийся сменить курс. Но японцы не произвели ни единого выстрела. Какое-то время они еще пытались держать строй, но потом отстали и ушли на запад.

«Может, у них оказалось на исходе топливо?» – подумал Пол. Разведка уже не раз докладывала, что из-за горючего японским перехватчикам строго-настрого запрещалось гоняться за одиночными целями. Но гадания командира прервал радист-шифровальщик:

– Получен приказ не возвращаться на базу Титиан, а следовать на ближайший аэродром на Иводзиме.

Тиббетс снял шлемофон и вытер пот со лба, внутренне уже смиряясь с неудачей. Во всяком случае, они были живы, и они возвращались к своим. И теперь можно было передать управление второму пилоту.

2

Аэродром на Иводзиме, менее полугода как полностью очищенной от японских войск, встретил сильным боковым ветром и низкой облачностью. Когда Тиббетс посадил машину на единственную рабочую полосу и вырулил на стоянку, объезжая наспех засыпанные землей воронки, он увидел на бетонке командующего стратегической авиацией генерала Стаатса. Тот стоял, чуть пригнувшись от ветра и придерживая рукой козырек фуражки. Тиббетс попытался заранее подобрать нужные слова для своего невеселого рапорта. Но все оказалось банальнее и проще.

– О неудаче мне уже известно от приземлившихся дублеров, – мрачно заметил Карл Стаатс. – Я даю вам час, чтобы подготовить письменный доклад об операции. Еще через час сюда прибудет специальный советник президента Джон Смит. Доложите ему лично.

…Бегло просмотрев доклад Тиббетса, которые штабные машинистки уже успели распечатать, Смит бросил листы на стол и поднялся со стула. Полковник Тиббетс и генерал Стаатс тотчас вскочили со своих мест и стали по стойке смирно. Вашингтонский чиновник только вяло махнул рукой, дав понять, что более не задерживает командира B-29. Тиббетс козырнул и крутанулся на каблуках, направившись к двери. Здесь его, словно пуля, догнала последняя фраза представителя Белого дома.

– Надеюсь, вы отдает себе отчет, полковник, что значит для всех нас ваша неудача.

Пол резко обернулся:

– Я боевой офицер, сэр, и готов отвечать своей жизнью. Смит поморщился:

– Только не надо этой театральщины, полковник. Мы же не самураи.

Тиббетс побледнел:

– Кодекс чести существует не только у самураев.

Чиновник отмахнулся как от назойливой мухи.

– Я вас не держу, и даже не требую взять под домашний арест. Можете быть свободны.

Тиббетс сделал шаг навстречу Смиту, достал из кобуры кольт. Движения его были хладнокровны и точны до автоматизма. Он снял пистолет с предохранителя, приставил к своему виску и нажал на спусковой крючок. Вместо выстрела раздался сухой щелчок. Пол зажмурил глаза и снова нажал на курок. И снова осечка.

Генерал Стаатс в один прыжок подскочил к Тиббетсу, пытаясь, выхватить у него пистолет.

Джон Смит нервно расхохотался:

– Увы, полковник, у меня нет для вас меча для харакири.

Он подошел к Тиббетсу вплотную и в упор посмотрел в глаза:

– Впрочем, я надеюсь, на ваше благоразумие. Президент просил передать, что именно теперь Америке нужны живыми такие офицеры как вы, ибо другого оружия теперь у нее просто нет.

Пол в недоумении опустил пистолет. Он вынул обойму и пересчитал патроны. Его личное оружие было в полном порядке. И тут невероятная догадка пришла ему в голову…

3

Белый дом пал под натиском журналистов. Пожалуй, никогда еще, тем более во время войны, президентская резиденция не видела такого наглого, беспардонного вторжения прессы. Репортеры были повсюду: на крыше, в спальнях, в рабочих кабинетах и даже в оранжерее сада. Они рыскали как ищейки, пытаясь взять след, на который указала вчерашняя The Washington Mail. А в ней было опубликовано интервью столетнего индийского брамина-предсказателя, с утверждением, что Белый дом захвачен инопланетянами, вернее «инозвездовцами» – пришельцами с Сириуса. Как утверждал брамин, который, по заявлению британских колониальных властей, якобы никогда не ошибался в своих заключениях, пришельцы ждут подкрепления и готовятся захватить всю планету. А пока они вывели из строя все огнестрельное оружие и боеприпасы землян, «вогнав человечество в каменный век».

Президент Гарри Трумэн, наблюдая с балкона, как толпа репортеров едва не затоптала беспомощных полицейских, сразу сообразил, что если нынешнюю акцию коллективного помешательства невозможно предотвратить, то ее следует попытаться возглавить. А потому он вызвался быть организатором проведения обыска в собственной резиденции. Только после того, как были открыты даже гардеробы президентской спальни, и даже там (к разочарованию фотографов и кинооператоров) не были обнаружены «зеленые человечки», репортеры снова согласились выйти на лужайку Белого дома, где Трумэн на Библии поклялся ответить на все вопросы прессы, даже если на это уйдет весь уикенд.

– Мистер президент, – спросил представитель британской «The Royal Times», намерены ли вы признать независимость Индии, которая потребовала в течение 3-х дней вывести все британские гарнизоны с ее территории?

Трумэн уклончиво ответил, что это сложный политический процесс и что для начала Вашингтон намерен дождаться реакции официального Лондона.

– Ну, а если, – не унимался британский газетчик, – премьер Эттли попросит вас оказать срочную военную помощь ближайшему союзнику?

– И как вы себе это представляете?! – возмутился вопросом-провокацией президент. – Пошлем к берегам Индостана пару авианосцев с кавалерией на борту, чтобы напугать индийских боевых слонов?

В толпе раздались возгласы одобрения. Похоже, пресса сегодня была на стороне президента.

– Хорошо, а как быть со сталинской Россией? – послышался возглас от эмигрантского «Старого русского слова».

– Россия была и остается нашим союзником в соответствии с Потсдамской декларацией. Мы намерены и дальше оперативно обмениваться с Москвой важной информацией.

В голосе Трумэна, видимо, не хватило твердости, потому что репортер эмигрантского издания наседал дальше.

– Информацией?! А известно ли вам, мистер президент, что из сибирских лагерей в Москву уже движутся сотни эшелонов с бывшими заключенными, которые намерены свергнуть ненавистную им большевистскую диктатуру?

Трумэн спокойно поправил пенсне и выдержал политкорректную паузу. Главе Белого дома было известно гораздо больше. Посольство Соединенных Штатов уже проинформировало его, что Кремль фактически осажден бастующими рабочими столичных заводов, к которым каждый день присоединяются тысячи и тысячи демобилизованных фронтовиков. Все попытки посла США связаться с представителями советского правительства оказались безуспешны. Местонахождение Сталина оставалось тайной.

Не желая сейчас вдаваться в эти детали, президент Трумэн однако счел целесообразным произнести короткую речь о том, что Америка всегда и везде будет поддерживать право людей на свободу, право наций на самоопределение, право меньшинств на равные социальные возможности.

Однако следующий вопрос редактора одного малоизвестного американского издания левого толка помешал президенту развить правозащитную тему в общепланетарном аспекте.

– Мистер Трумэн, плантации Джорджии, Алабамы и Миссисипи охвачены негритянскими волнениями. Без огнестрельного оружия их уже не способна подавить ни местная полиция, ни национальная гвардия. Что вы намерены предпринять, если миллионы чернокожих, требующих отмены сегрегации на Юге, двинутся на Вашингтон?

– Разумеется, мы не станем стрелять в наших сограждан.

В толпе журналистов послышались ехидные смешки. Гарри Трумэн понял свою ошибку, но не один мускул не дрогнул на его лице.

– Да, да, джентльмены, вы не ослышались. Право граждан мирно собираться и предъявлять петиции правительству предусмотрено Первой Поправкой нашей Конституцией. И я как президент…