Читать книгу «Источник душ» онлайн полностью📖 — Вадима Кленина — MyBook.
image

Глава 3. Длинный путь

В тот момент впервые в своей жизни я испытал действительно сильную эмоцию. Она известна людям с младых ногтей, но не включена в базовую комплектацию синтетиков. Вы, наверное, сейчас подумали, что я испугался? О нет. Не угадали. Да и не мог такой новичок, каким тогда был я, испытывать страх, мощное и сложное чувство. Столько синапсов должны взаимодействовать! Ведь у людей эта эмоция включается на уровне древних инстинктов, а не логики. Инстинктов у роботов нет. Одни вычисления.

К тому же особых поводов для испуга на тот момент я, откровенно говоря, не видел. Конечно, ложиться обратно в коробку – с непонятными шансами вернуться к своим обязанностям и друзьям – мне не хотелось. Это правда. Такой поворот событий означал бы полный крах моей стратегии роста. Не для того я штудировал огромную – в пол-эксабайта размером – энциклопедию по развитию синтетиков, чтобы через месяц отключиться, как последний лузер. Что может быть глупее, чем только-только прокачавшийся синтетик, который отправляет весь нажитый опыт в великое ничто?

Знаете, как грустно в этом ничто? Главный процессор выключен. Все двигательные функции – тоже. Базы данных законсервированы. Аккумулятор хоть и очень медленно, но разряжается, отсчитывая по каплям оставшиеся мгновения жизни. Максимум, что ты можешь себе позволить, не боясь ускорить финал, – бесконечно играть в покер. С самим собой. Именно так роботы становятся шизофрениками.

Многие из вас спросят: а что такого? Отличная игра! Согласен, но проблема в другом. Ведь играть придется не против живых людей, где в процесс рандомно вплетаются ошибки, эмоции или просто усталость. А против самого себя, разделив свою личность на две половины – слава «облачным» технологиям, которые когда-то придумали люди. Примерно после стотысячной партии вариативность поведения иссякнет, и вы начнете ролевые игры. Создаете «второе я», даете ему определенные характеристики: пусть это будет рисковый бандит или экзальтированная дамочка. Но проблема в том, что вы всё равно будете знать, как ваша «тень» поведет себя в той или иной ситуации: будет ли рисковать или сбросит карты на стол, постарается отвести глаза кокетством или начнет томно дышать. Еще двести-триста тысяч партий вы продержитесь – чисто для фана. Вас это будет веселить и радовать, вы будете думать, что умеете читать мысли. Но примерно к пятой сотне тысяч раздач вы, точно, будете слишком легко и скучно обыгрывать все свои «зеркала». В конце концов вы даже дадите команду свести их вычислительные возможности воедино, но всё равно назовете своего «визави» полным идиотом. И только потом вспомните, что этот придурок – и есть вы сами. Точнее, часть вашего процессора, отведенная для игры.

Даже если случится чудо, и кто-то тебя спасет, активирует, и кошмар полной безнадеги закончится, вернуться к себе прежнему не получится. Логические схемы так переплетутся, что проще будет откатить всё к заводским настройкам. Здравствуйте, я синтетик с длиннющим номером и начальной литерой Д. Как я рад всех вас видеть. О, этот дивный, прекрасный мир, полный возможностей и блестящих перспектив. Что? Швабра? Великолепно! Я буду стараться, сэр!

Кошмар!

Не для того я построил четкую, практически идеальную схему апгрейда на многие месяцы вперед. Целый земной месяц усердно трудился в скромной должности уборщика. Кстати, швабры чинил тоже сам, это оказалось нетрудно. Надеялся уже через год сделать шаг вверх по карьерной лестнице – по станции бродит еще много старых развалин, которым пора на покой. Я вполне мог взять их работу на себя. Или вовсе выйти в начальники – занять должность мастера клининга целого корпуса или даже станции в целом. А это уже контроль за всеми уборщиками крыла D как минимум.

Так вот, страха не было. Был азарт – базовая настройка всех синтетиков-карьеристов. На его освоение я уже вполне был способен.

Потому в тот момент я полностью отдался в руки вдохновляющей математической логике, испытывая что-то близкое к эйфории. Все переменные выстраивались в моей голове в цепочки линейных уравнений для поиска единственно верного решения. Или комбинации решений – в зависимости от результата расчетов.

Первые минуты своего извилистого пути к кабинету КАЛСа – а предстояло пройти в общей сложности чуть больше мили, поднимаясь и опускаясь по лабиринту служебных коридоров, – я решал многоуровневые задачи. Подстраивая различные переменные в разные обстоятельства. Пытаясь предугадать развилки и возможные пути выхода к нужному мне финалу. От моих ответов зависело, дадут ли мне возможность остаться в активе еще какое-то время. Или вернут в состояние кибер-овоща.

Я тщательно проанализировал выполнение всех поручений. Просмотрел отчеты по работам, которые мне положены по штатному расписанию, но не нашел никаких прегрешений. Я был идеальным исполнителем. Самым настоящим трудоголиком и ревнителем чистоты. В отдельно взятом секторе D-3, во всяком случае. Все свои обязанности выполнял добросовестно – как полностью сформировавшийся синтетик. Никогда не отлынивал, если просили сделать что-то дополнительно.

Но всю мою стройную модель обороны рушил единственный глюк. Непонятно откуда возникший баг в системе защиты огромной лунной станции, над созданием которой трудились тысячи землян и моих предшественников – роботов. Мерзкий-премерзкий таракан. Усатый наглец, вылезший из-под искусственного фикуса, который, кстати, я тоже недолюбливал. Тот явно вообразил себя произведением искусства, прямо Джокондой. Мне приходилось раз в неделю натирать все двести тридцать семь его искусственных листочков, чтобы они выглядели живыми!

Мои вычисления вероятностей в конце концов зашли в тупик. Логически объяснить появление таракана я не смог, как ни старался. Даже если бы я плохо вытирал коридоры своего сектора и вдобавок разбрасывал свежайшие консервы, украв каким-то чудесным способом их из-под носа всевидящей начальницы склада, то всё равно этот зверь не должен был бы тут появиться. Не могут же за такой короткий срок простые бактерии, которых наверняка завезли на станцию люди, эволюционировать до сложного организма. Так не бывает.

Оставалось два варианта. Один фантастичнее другого. Либо в неких тайных пещерах под лунной поверхностью образовался гигантский кислородный карман, где и зародился местный вид насекомых. Либо… а вот тут я ступаю на очень хрупкую поверхность, и лучше быть осторожным. Короче, таракан мог сбежать из нашей суперзасекреченной военной лаборатории, испугавшись каких-то опытов. Доступ туда был строго ограничен, даже Светлане. Эти солдафоны, видите ли, не доверяли ей. Не помогало ничего: ни копируемые ею женские ужимки, ни капельки феромонов, когда надо вылетающие из вмонтированных в ключицы дозаторов и сводящие с ума (в хорошем смысле) всех самцов, включая и синтетических. В баре эти вояки бегали бы за ней, роняя капли смазки. Однако в пределах лаборатории женские хитрости отрубались программно. У сотрудников в погонах нормально продолжали работать лишь мозговые процессоры и мускульные сервоприводы.

Если бы я знал, насколько в тот момент был близок к разгадке, многое бы пошло по-другому.

Словом, ответа я не находил. Проработка всех вариантов стала причиной первого очеловечивания не только моих способностей к эмоциям, но и всей моей синтетической тушки. Поиск ответа довольно серьезно разогнал процессор. В вычислительном блоке стало некомфортно. Поднялась температура, и в дело вступили охладители. Из-за них появилась легкая дрожь – всё-таки на полностью роботизированной фабрике по изготовлению синтетиков затесались и халтурщики. Возможно, сборку изделия стоимостью в десятки тысяч долларов опять доверили недоучившемуся практиканту.

Постепенно рассинхронизация охладителей перешла в вибрацию, которая затянула в этот процесс и другие детали, вызывав совсем уж человеческий, хотя и ненужный сейчас, тремор конечностей. Слабый человек, наверное, и не заметил бы. Однако ходячий суперкомпьютер КАЛС обязательно обратит на это внимание и начнет задавать вопросы. Как бы не отправил на полную диагностику или сразу на склад – тем более и повод подходящий. Надо взять себя в руки. Особенно перед встречей с начальником.

В реальность меня вернул черный восклицательный знак на белом фоне, обрамленный широкой красной полосой. А ниже – белый череп, пронзаемый яркой красной молнией. В международной сигнальной системе это сочетание ясно дает понять: «Осторожно, посторонним вход воспрещен! За нарушение – смерть!»

Я остановился и огляделся по сторонам. Оказалось, что за всеми своими терзаниями я незаметно проскочил коридор, который вел в зал Управления. Я очутился совсем рядом с еще более закрытой зоной, куда не могли сунуться даже военные. Ну, точнее, сунуться-то с оружием в руках они могли, но сколько бы из них вышло оттуда целыми и невредимыми, не взялся бы сказать никто.

Здесь была зона реактора, расположенного в центре «колеса» нашей станции. Правил тут Вик Шестирукий. Прозвище, кстати, было дано не за то, что в его руках любая работа делалась быстро и аккуратно. Хотя свое дело он знал крепко. У него на самом деле было три пары рук. Он был «титаном» – из первой партии роботов, созданных сразу на Луне.

Более 150 лет назад какая-то светлая голова догадалась, что дешевле не возить грузы с Земли, а создать производство на месте. Ведь перевозка пластика и алюминия с материнской планеты запросто уронит любой бюджет. Мало того что стоимость была астрономической, так еще и легкие конструкции здесь, на Луне, достаточно быстро теряли свои полезные качества из-за гуляющих здесь магнитных аномалий. Вот стоит корпус, вроде бы все давно к нему привыкли, в его герметичности и прочности уверены на все сто процентов. А потом раз – и прилетает хороший разряд. Техника в ноль, а человек – из последних сил борется за жизнь. Да и то, если воздух уходит медленно, через небольшую трещину или дырку. А вот если спонтанный электрический разряд прогрызает дыру побольше… Три экспедиции потеряли земляне, пока не додумались сделать одну, но очень правильную вещь: привезти на Луну свою собственную плавильню. Целых десять тяжелых русских ракет класса Ангара-50М – настолько мощных, что после их взлета в озоновом слое оставались большие проколы, затягивавшиеся лишь через 10 минут – перевезли на спутник Земли ее составные части. И Вик Шестирукий был одним из двадцати семи роботов, которые тут всё собрали и запустили.

Когда плавильня была собрана, ближайший лунный реголит исчез в ее ненасытной глотке, а из… ну сами понимаете откуда, появились изделия из местных металлов. Штурманская группа, отвечавшая за ее запуск, всё рассчитала правильно: в реголите было много не только железа, но и титана. Первые сплавы получились гораздо более прочными и устойчивыми к внешнему воздействию, чем легкие жилые модули, которые везлись с Земли.

Да, проектировали и собирали плавильню почти десять лет. Пару месяцев потребовались для ее наладки и запуска уже на Луне. Но в результате «лунатики» перестали «просить милостыню» у землян. «Титаны», эти шестирукие роботы-гиганты, стали рыть в глубину, чтобы создать по-настоящему безопасные помещения. И еще через десять лет они построили гигантский – при желании обитаемый, а сейчас автономный – комплекс. Если посмотреть на него сверху сквозь почти пятьдесят метров лунного грунта, можно было бы увидеть, что он похож на велосипедное колесо. По вместимости он соответствовал уже средних размеров городу. Одной обслуги – то есть нас, человекообразных механизмов, – тут было более полутора тысяч.

Кстати, Луна совсем не обеднела. Ну, появилось пару новых кратеров. Подумаешь.

Впрочем, я отвлекся от своего рассказа. Поняв свою ошибку, я уже было собирался исправить курс, как в наш общий со Светланой чат упало сообщение:

«Занят?»

«Нет. Иду к КАЛСу. А что?», – ответил я.

«Покопалась в базах. У таракана противоречивая репутация. Одни его черты могут сулить беды, а другие – скорое богатство. Всё зависит от цвета. Каким был твой, вспомни точно».

Светлана одно время очень увлеклась астрологией и мифологией разных народов. Я ответил:

«Близким к коричневому или рыжему. А что?»

«Это плохой знак. Они предвещают неблагополучие. Вот был бы черным – тогда к удаче».

«А по картам еще не пробовала гадать?»

«Ты о чём?»

«Ты же андроид, а не человек. Ты веришь в приметы?»

«Ему тут помочь пытаются, а он слишком умного из себя строит. Не хочешь – не надо», – по скорости, с которой она вышла из чата, я легко мог представить, как фыркнула моя подруга. Мне снова придется сильно постараться, чтобы вернуть ее расположение.

Всё прям одно к одному. Может, она и права с приметами-то. Не к добру этот таракан.

Только я успел об этом подумать, за стеклом массивной двери, которая вела в плавильню, вспыхнуло. Похоже, рождалась новая порция металла. Конечно, с тех пор была построена уже более мощная установка в ста километрах отсюда. Старая же выполняла особые задачи, о которых знало только высшее руководство.

Не подглядеть в тот момент за таинством древнего титана было выше моих сил. Что я и сделал, прильнув к огнеупорному стеклу. Однако увиденное меня сильно озадачило. Три огромные чаши, наполненные ярко-оранжевой жидкостью, вышли из дышавшей адской яростью плавильни. Огромный кран поочередно поднес их к гигантской емкости и вылил содержимое туда. Свет от вспыхнувшей реакции рассеял мрак, и над поверхностью жидкости с яростным шипением выбросилась длинная змея плазмы, словно сейчас не создавалась простая арматура, а проводился тест ракетного двигателя. В огненной вспышке проступил силуэт Шестирукого, который, словно древний демон, делал свое черное дело в огне преисподней.

Кстати, забавный факт. Изначально лунный Гефест был абсолютно лысым. Но после того как станция достаточно разрослась и на ней стали чаще появляться люди, он сам себе создал кудрявую пышную шевелюру. Из металлических обрезков разной длины. На лунной базе он остался единственным роботом (если не считать КАЛСа), не обладающим серийным номером с латинской буквой и большим количеством цифр. Не было в его теле и никаких синтетических материалов. Темный металлический сплав с большой примесью углерода и титана, абсолютно черные глаза из-за затемняющих слишком яркий свет фильтров и… полная погруженность интроверта в самого себя. Обладающий колоссальной силой, он не любил общаться с другими и очень злился, когда кто-то пытался вывести его на душевный разговор и тем более – следил за его работой.

1
...
...
9