Читать книгу «Исчезновения» онлайн полностью📖 — Вадим Долгий (Сухачевский) — MyBook.
image
cover

«…Любимая в Его храме…»

«…Любимая в храме Эсагилы. Я Ина-Эсагиларамат, я бедная Ина-Эсагиларамат…»

Нина Кшистова… Зачем, зачем она это сделала с ним?..

Кажется, его куда-то волокли под насмешливое щебетание духов. Он был беспомощен и незряч.

Кажется, потом его куда-то везли – может через час, а может, через год. Может быть, сам он уже давно исчез и все это проделывали с каким-то его бестелесным остатком…

…Тело внезапно вернулось, словно откуда-то сверху обрушилось на его бесплотный дух, и своим возвращением вызвало нестерпимую муку. Такая мука могла быть лишь принадлежностью жизни, и только тут он подумал: «Значит, я все-таки жив…»

Изо всех сил придерживая в себе обозначившуюся жизнь, для начала подвигнулся на то, что решился открыть глаза. К голове сразу волной прихлынула боль, такая, что, когда она чуть отступила, был даже удивлен, что голова осталась цела, не взорвалась.

– Ну вот, оклемались, – вслед за тем услышал он знакомый голос сыщика. – И при учете вашего давешнего поведения не могу сказать, чтобы я был от этого в неописуемом восторге.

Сейчас Еремеев видел только носки ботинок и манжеты брюк детектива. Наконец сориентировался и понял, что лежит на полу. Небрат, возвышаясь над ним, принялся ему выговаривать, как школьнику:

– Вы хотя бы представляете себе, Дмитрий Вадимович, что вы давеча натворили? Нина Кшистова была уже по сути у меня в руках! Если бы вы обманным путем не выставили меня за дверь, если бы не ушли с ней в подвал, где у нее, оказывается, понатыканы всяческие ловушки, на сей раз она не смогла бы опять исчезнуть и мне не пришлось бы начинать всю работу сызнова. Рад хотя бы, что в ее ловушку попался не я один! Уж не знаю, какой она там газ пустила, но на вас – видимо, по причине изрядного содержания алкоголя в крови – эта газовая атака подействовала куда губительнее, чем на меня, так что, как говорится, поделом вору и мука.

Сил, чтобы подняться, у Еремеева пока не было, так что, все еще распростертый на полу, он произнес:

– И долго я так пролежал?

– Да уж третьи сутки отдыхать изволите, – съязвил Небрат.

– А как мы выбрались оттуда, из подвала?

– Вот этого не скажу, – смутился наконец и детектив. – Очнулся на скамеечке, вы рядом, в полной, простите, бессознательности. Пришлось за собственный счет отвезти вас на такси к себе, а то боялся концы отдадите, больно уж были плохи. Надеюсь, вы не в обиде, что уложил вас на полу? Бока небось болят? Но право же, своим давешним поведением вы это вполне заслужили. Кроме того, ложе тут у меня всего одно и, пардон, делить его с вами я вовсе не намеревался… Ума не приложу, – добавил он, – каким образом девчонка в одиночку выволокла нас двоих из подвала… Впрочем, когда сталкиваешься с существом такого интеллекта, все вопросы становятся бессмысленными.

Это что же, он, получается, больше двух суток здесь пролежал? Никаким остаточным воздействие коньяка нельзя было объяснить, что его подкосило настолько сильнее, чем сыщика. Слабо начал припоминать: кажется, ему делали укол в руку перед полным провалом в небытие. Кто, Нина? Почему тогда Небрату ничего не вколола?..

С большим трудом ему удалось подняться. Правда, он тут же обрушился в кресло и голову снова прострелило болью, но зато теперь он чувствовал себя не так унизительно, как только что, распростертый перед сыщиком на полу.

– Значит, розыском Нины Кшистовой тоже занимается ваше агентство? – спросил он.

– А вы думали, только на вашем деле свет сошелся клином? – сердито отозвался Небрат. – Представьте себе, есть у нас и другие дела!.. И как мы были уже близки к завершению этого дела! Если бы вы все в последний момент не испортили!

– Хватит меня отчитывать! – осерчал наконец и Еремеев. – Вы решили использовать меня в темную – так это, по-моему, у вас называется – вот теперь и пожинаете плоды! Между прочим, я в тот день не искал вашего общества, вы сами насильно увязались за мной.

– Что поделаешь, – пробурчал Небрат, – если Нина Кшистова почему-то вышла на связь не со мной, а именно с вами.

– Однако, – теперь уже наседал на сыщика Еремеев, – я в вашу контору не нанимался и у вас в подчинении не состою.

– Но… все-таки я рассчитывал на некоторое сотрудничество с вашей стороны… – оправдывающимся тоном произнес детектив. – Согласитесь – поскольку нас все же связывает общее дело…

Еремеев перебил его:

– И вы это называете сотрудничеством! Вы даже не потрудились меня предупредить, что таксист, – между прочим, весьма уголовного вида, – что он с вами заодно! Могло ли хотя бы это одно не вызвать подозрение к вам?… А коль уж вы заговорили насчет общего дела, которое связывает нас, по вашим словам – то как раз мое дело за это время ничуть не продвинулось! Нет, вместо него вы решили заниматься другим, используя меня как приманку!

– Вы не правы, клянусь вам, не правы! – вмешался Небрат. – О, если бы вы знали, насколько все это связано в том числе и с вашим делом! Не забывайте, что Нина Кшистова тоже загадочным образом исчезла, так же, как, между прочим, и ваша супруга. Неужели вы сами не чувствуете, что все это кончики одного клубка? Что же касается таксиста… Да, он наш сотрудник, причем один из лучших – между прочим, бывший капитан МУРа, превосходный оперативник. Видимо, я вправду должен был вас предупредить, но вы вспомните ваше тогдашнее состояние! Вспомните, как вы артачились – даже меня не желали брать с собой. И не было времени вам объяснять, в какое поистине звериное логово мы отправляемся.

– Звериное логово? – удивился Еремеев. – О чем вы? Божий одуванчик старик-антиквар и девчушка пятнадцати-шестнадцати лет!

– Ну, что это за девчушка, вы, надеюсь, уже получили возможность понять, – сказал Небрат. – А насчет, как вы изволили выразиться, божьего одуванчика… Да будет вам известно, что таксист, он же капитан милиции в отставке Владимир Варенцов, мастер по самбо, между прочим, и обладатель черного пояса по каратэ, так и не довез его до больницы. Вот так-то, господин защитник одуванчиков!

– И что же случилось? – не понял Еремеев.

– А то, что по дороге пропал Варенцов. Наше агентство уже наводило справки – ни в одну больницу они со стариком не заезжали. Ладно бы один старик пропал – но Варенцов!.. Да его умыкнуть – взвода спецназа не хватит! Однако оба словно растворились в воздухе. И вы при сем изволите говорить – божий одуванчик!

На какое-то время Еремеев примолк, потрясенный. Потом спросил:

– А в лавку к старику не наведывались?

– Уж без вас бы никак не догадались! – отозвался Небрат. – Еще позавчера!.. Только нет уже там никакой антикварной лавки. Дверь нараспашку, все барахло антикварное исчезло, и в подвале пусто. Как вам нравится такая оперативность?

Еремеева только и хватило проговорить озадаченно:

– Да-а…

– Ладно, – махнул рукой сыщик, – мне вас еще на ноги подымать надо. Отравление газом, поверьте, не шутка. Вам нужно жидкости пить побольше, чтобы вся эта гадость из организма поскорей ушла. Я сейчас… – С этими словами удалился из комнаты, и было слышно, как он за дверью открывает погреб.

Лишь теперь Еремеев как следует пригляделся к обиталищу Небрата. Обстановка комнаты была самая что ни есть спартанская: кроме шаткого кресла, в котором он, Еремеев, сидел, и заправленной раскладушки – видимо, того единственного ложа, о коем сыщик упоминал – да развалюхи-шкафа, никакой другой мебели не было. Убогость жилища усугубляли серые стены, некрашеные дощатые полы, задернутые холщовые занавески и голая лампочка под потолком. Не за что было уцепиться взглядом, чтобы сделать вывод о каких-нибудь пристрастиях или привычках сыщика, кроме разве что его привычки к аскетической донельзя жизни.

Еремеев с трудом встал, раздернул занавески, чтобы определить, в каком районе столицы он находится… и не увидел за окном Москвы. Поляна, пруд и лесок за ним – вот и все, что он смог узреть. Господи, куда завез его этот Небрат? Еще более, чем тогда, в подвальной зале на Щитораспределительной улице, во время разговора с вундеркиндом Борей, он почувствовал себя исчезнувшим из реальной жизни.

Детектив вернулся через минуту с литровой банкой холодного кваса в руках.

– Постарайтесь выпить все целиком, – сказал он, – должно полегчать.

Еремеев последовал его совету. После того, как осушил банку, – при этом сыщик приговаривал: «Вот так, молодцом! До дна, до дна! Увидите, как сейчас полегчает», – головная боль в самом деле начала понемногу отступать. Правда, голова теперь стала слегка покруживаться, и это кружение мешало ему ухватить то, что давно уже процарапывалось у него в сознании смутным беспокойством.

– Вы здесь живете? – спросил он.

– Да, с некоторых пор, – ответил Небрат. – Пришлось, знаете ли, не так давно уйти из семьи, бывают такие ситуации. Вот сюда и переселился. Моя, так сказать, фазенда. Место называется Неваляево, совсем, кстати, недалеко от Москвы.

– Неваляево?.. – проговорил Еремеев. – Что-то никогда не слыхал про такую станцию.

– А станции такой и нет, – сказал детектив. – Железнодорожная ветка отсюда километрах в пяти, а ежели знать дорогу вон через тот лесок, то и вовсе получится километра три, никак не больше. Я уж к этому неудобству привык, даже приятно утречком пройтись до электрички. Зато воздух, согласитесь, воздух какой!

– Да… – из вежливости согласился Еремеев, хотя как раз воздуха-то он и не ощущал. В комнате пахло пылью и затхлостью, а окно было наглухо закрыто да и вообще, кажется, не открывалось, поскольку не имело ни створок, ни форточки. Пейзаж с прудиком и лесом также не особенно радовал его: в Москве он чувствовал бы большую уверенность в себе и защищенность, чем в этом неведомом, оторванном от мира Неваляеве.

Однако все-таки что так неотвязно беспокоило его?..

– Ну как, лучше вам? – заботливо поинтересовался Небрат.

– Пожалуй, – кивнул Еремеев. И спросил: – Так по-вашему, исчезновение Нины Кшистовой и моей жены каким-то образом связаны?

– Во всяком случае, – ответил сыщик, – моя версия именно такова. И согласитесь, она отнюдь не беспочвенна. Во-первых, одинаковая загадочность обоих исчезновений, во-вторых, то обстоятельство, что из всей десятимиллионной Москвы Нина Кшистова отчего-то не с кем иным, как именно с вами, вышла на связь. Такие вещи – вы, надеюсь, не станете возражать – никак нельзя отнести к числу случайных совпадений.

– Но Нина, насколько я понял, – проговорил Еремеев, – исчезла в некотором смысле добровольно. Неужели вы хотите сказать, что и моя жена?..

Лицо сыщика мигом нахмурилось.

– Стоп! – сказал он. – Стало быть, Нина Кшистова все-таки успела поведать вам кое о чем существенном. Давайте-ка извольте – все по порядку, не опуская ни одной детали. Что именно успела она вам сообщить о своем исчезновении?

Еремеев замялся. Почему-то не хотелось передавать этому все-таки весьма подозрительному Небрату то, что осталось в памяти из той беседы с умненькой и прелестной девушкой.

– Да в сущности… – промямлил он, – в сущности-то и не помню ничего… Нет, практически ничего, право же…

Небрат, сердито сверля его взглядом, сказал:

– А вот по-моему, дело обстоит как раз ровно наоборот. Вы отлично все помните, но отчего-то снова не желаете со мной сотрудничать. Извольте немедленно сообщить все, что вы знаете, не то…

Еремеев со школьных лет не любил, когда на него так беспардонно наседают. Он спросил:

– Не то – чт??

– Не то, боюсь, мне придется по-иному с вами разговаривать.

Точь-в-точь так, помнится, разговаривал когда-то с ним, с Еремеевым, завуч.

– По-другому – это как? – спросил он. – Родителей вызовете или из школы исключите?

Неожиданно при этих его словах в глазах сыщика промелькнул некоторый испуг.

– Из школы?.. – пробормотал он. – При чем тут школа?.. Не понимаю, почему вы…

Вдруг Еремеев перестал слышать его бормотание. Лишь сейчас он понял, чт? при виде этого сыщика все время в подсознании постоянно беспокоило его.

Ну конечно! Вовсе это не детектив, и фамилия у него вовсе не эта нелепая – Небрат! Это же исчезнувший в туалете Сокольнического парка школьный учитель Сидорихин Владимир Ильич, чье лицо промелькнуло тогда, перед самым выстрелом, на сайте «Исчезновения». Только прическа другая и усы сбрил, а в остальном – безусловно, тот самый Сидорихин! И стало быть он, Еремеев, угодил в круговерть каких-то странных донельзя событий, где одни исчезнувшие почему-то охотились на других. Быть может, и это Неваляево, наподобие града Китежа, тоже давно исчезло с лица земли и лишь на короткое время вынырнуло наружу, чтобы захватить и его, Еремеева, в свое небытие? И тот укол, после которого он провалялся двое с лишним суток, действительно был, не примерещился, и сделал его именно этот субъект, сейчас он в том уже совершенно не сомневался.

Стало жутковато. И все же, приложив к тому немалые усилия, он постарался не подать виду, что вспомнил про укол, а тем более что узнал в Небрате учителя Сидорихина.

– Так чт? вы там говорили про школу?.. – все еще в растерянности снова спросил тот.

– Нет, я просто… – тусклым голосом произнес Еремеев. – Просто снова неважно что-то вдруг себя почувствовал…

Небрат-Сидорихин, похоже, не уловил никакого подвоха, к нему вернулась прежняя уверенность.

– Ничего, сейчас еще принесу кваску – авось опять полегчает, – сказал он. – Однако, поскольку все же вы явно не желаете сотрудничать, я – поверьте, для вашего же блага! – прежде должен вас, уж не сердитесь, хорошенько обыскать.

– Уму непостижимо, что вы себе позволяете! – все-таки взорвался Еремеев.

– Право, на то есть причины, – невозмутимо отозвался сыщик, или кем он там был в действительности. – Когда вы почивали, я обнаружил в вашем кармане записку девицы Кшистовой. Однако я ограничился тем, что осмотрел лишь боковые карманы ваших брюк, поскольку вы лежали на спине и мне не хотелось нарушать ваш сон. Но у вас в брюках имеются еще и задние карманы.

– Никогда в них ничего не держу, – проговорил Еремеев. – Да и вообще не кажется ли вам, любезный, что это уж чересчур?

Не обращая внимания на его слова, детектив бесцеремонно полез к нему в задний карман.

– Так будет лучше, – бормотал он, – поверьте, так оно, ей-Богу, будет лучше…

Сопротивления Еремеев оказывать не стал – во-первых, на всякий случай надо было показать, что он вправду совсем плох и тем самым усыпить бдительность этого чертова Небрата, ибо он, Еремеев, уже начинал помышлять о побеге отсюда, а во-вторых, в заднем кармане брюк в самом деле, он не сомневался, ничего не было.

Когда, однако, сыщик извлек руку у него из кармана, в ней что-то явно было зажато.

– Что там? – удивился Еремеев. – Покажите! – Он попытался разжать руку Небрата, отчасти ему это даже удалось, и он смог увидеть край бумажки со строкой, написанной явно все тем же старательным Нининым почерком.

Небрат без особого труда выдернул руку и вновь сжал кулак с запиской.

– Нет-нет, уж позвольте, позвольте, – сказал он. – Боюсь, это вообще адресовано вовсе и не вам… А вы, помнится, только что квасу хотели – так это я сейчас, мигом…

«Шут с ней, с запиской, – подумал Еремеев. – А вот насчет того, что мигом – это ты ошибаешься, любезнейший. Только сунься в свой погреб!»

Сыщик вышел из комнаты. Делая вид, что слаб в ногах, Еремеев поплелся за ним.

В прихожей он увидел обитую железом крышку люка, ведущего в подпол. На крышке имелись петли для замка. И еще он увидел стоящий в прихожей табурет с тонкими железными ножками. Тут же ему стало ясно, как дальше действовать.

Между тем Небрат откинул крышку и стал по лесенке спускаться в погреб. Еремеев внутренне напрягся, выжидая удобный момент.

Вот он, этот миг! Сыщик исчез в дыре с головой, и только рука его – по счастью, та самая, в которой как раз и была зажата записка – еще оставалась на поверхности.

Еремеев сколь мог быстро подскочил и обрушил крышку всей тяжестью на эту руку.

Небрат вскрикнул, рука разжалась, и скомканная записка выкатилась на пол.

Не дав ему прийти в себя, Еремеев чуть приподнял крышку, ногой спихнул руку сыщика, затем снова захлопнул люк и быстро сунул в замочные петли железную ножку табурета.

Детектив забарабанил по крышке изнутри:

– Что вы делаете?!.. Прекратите эти глупые шутки!.. А ну открывайте немедленно! – Он барабанил с такой силой, что табурет ходил по полу ходуном, но ножка была достаточно крепкая и никакой возможности выбраться у сыщика не было.

– А вот теперь давайте, если угодно, поговорим по душам, господин Небрат, – злорадно сказал Еремеев. – Или, может быть, вы предпочитаете, чтобы я вас наконец называл вашим подлинным именем, а, многоуважаемый господин Сидорихин Владимир Ильич?

Тот перестал барабанить и произнес:

– Черт, узнал все-таки!.. Ладно, вижу, предстоит серьезно поговорить.

– Что ж, – согласился Еремеев, – я готов. Сами будете говорить или вам удобнее отвечать на вопросы? Для затравки давайте-ка расскажите, как и зачем вы исчезли, а там уж перейдем к вещам, более меня интересующим.

– Поговорим, поговорим, – пробурчал Небрат. – Только, пожалуйста, без этих шуточек. Ну-ка, открывайте немедленно! Тут, между прочим, холодно, а у меня, да будет вам известно, ревматизм.

– Тем больше должно быть ваше желание поведать мне обо всем как можно быстрей, – сказал Еремеев. – А мне вполне удобно слушать вас и отсюда.

– Извольте открыть! – Сыщик снова стал колотить по крышке. – Хватит играться, мы с вами в конце концов не дети! То, что вы делаете, попросту смешно!

Еремеев отозвался спокойно:

– Не бережете вы, я вижу, свой ревматизм, Владимир Ильич – много времени тратите на пустую болтовню. А ведь чем скорее расскажете все, что меня интересует, тем скорее окажетесь в тепле… Однако вам, очевидно, надо собраться с мыслями. Что ж, я человек терпеливый, могу и подождать. Вы только скажите, сколько ждать-то. Если долго, то я, пожалуй, домой съезжу, побреюсь, ванну приму, а к завтрашнему дню подъеду – при вашем ревматизме, устраивает вас такая перспектива?

– Не говорите ерунды, – угрюмо сказал из подпола горе-сыщик. – Никуда вы не уедете. Без меня вам все равно не выбраться отсюда, ключ-то от входной двери у меня.

Дверь вправду была железная, сейфовая, такую плечом не вышибешь, но неужели бывший школьный учитель впрямь полагал, что благовоспитанность помешает его пленнику воспользоваться для выхода окном? Еремеев вполне твердо пригрозил:

– Если за ближайшие пять минут не созреете для откровенного разговора, сделаю так, как я сказал. – С этими словами он подобрал скомканную записку и перешел из темной прихожей в комнату.

Первая часть Нининой записки предназначалась и в самом деле не ему. В верхней части листка был довольно мастерски нарисован большой кукиш, а написанный под ним текст гласил:

Г-н Небрат.

Зная, что Вы не побрезгуете рыться в чужих карманах, оставляю это послание там, где Вы его, не сомневаюсь, найдете – в кармане у Дмитрия Вадимовича.

1
...