Естественно, никакой особо летней одежды я в осенние горы брать не собирался, но кое-что в саквояжах всё-таки нашлось. Футболка светлая с какими-то глупыми антилопами – годится. Шорты просторные, это, чтобы по базе ходить… То, что надо! Ботинки у меня лёгкие, кожаные, а кожа вещь такая, универсальная, она и зимой, и летом себя отрабатывает. Стельку тёплую нужно бы убрать, да носки полегче найти… Но лучше сандалии, вот эти, бивачные! Нацепив сверху ремень, выбрал нож. Решив, что «северянин» пока не нужен, я пристроил подаренный год назад пафосный Randall-5 с шестидюймовым клинком и компасом в торце рукояти. Зачем он там нужен, не знаю. Для похвастаться! Опять надел шляпу за неимением никакой другой – не шапку же полартечную напяливать.

Оглядел себя в зеркало и остался почти доволен. Морда чуть напуганная, плохо, ты это брось… Не через такие страхи проходили, не такие стрессы испытывали.

Короткие тёмные волосы упрямо стояли дыбом. А мы их пригладим водичкой холодной из графина – в магистрали уже не текло. Тюнинг нужен? Светлые брови оставляем, усы сбриваем, не тот климат.

Всё вроде? Нет!

На этот раз я расчехлил два футляра и положил на кровать болтовую винтовку SAUER 202 калибра 9,3×62 в люксовом исполнении и бенеллевский гладкоствольный полуавтомат Vinci-760, самую свежую покупку. Специально для России штучка сделана, по запросам трудящихся масс. Достав патроны, чуть суетно зарядил оба ствола, на гладкий поставив самый большой, девятиместный магазин, а в «винт» – пятиместный. С собой взял гладкий, на этот раз тщательно закрыв дверь.

– Не зря я надеялся! – обрадовался дед, глядя на новенькую «винчу». – Так и понял, что на охоту собирались! Может, и ещё что-то имеется?

– Имеется, болтовой «Зауэр».

– Живём! Пойду-ка тогда, заодно и свою красавицу принесу, – шкипер решительно шлёпнул по коленкам и встал. – В общем, так, Герман. Делать ничего не надо, просто смотри в три глаза. Вот кнопка громкой связи, рации… ну, тут пока мёртво.

– Посмотрю, посмотрю.

Оставшись в рубке один, я поставил ружьё в угол, недолго попялился на приборы и вышел на правый мостик. Жаркий и душный ветерок обмывал тело. Солнце – зверское, пока нужно находиться в тени, мази от ожогов я что-то не прихватил. А вот очки солнцезащитные есть! Почему не надел? Потому что суеты лишней много. Соберись, соберись!

Ещё одна проблема: скоро у всех начнётся тяжелейшая акклиматизация. Да и аллергии вполне возможны, причём самые неожиданные, нужно будет предупредить врача. Впрочем, не мне советовать доктору.

Дыхание пора перестраивать. С подъёмом температуры над рекой постоянно стоит то ли туман, то ли дымка какая-то, кажется, что это облака так низко плывут. Объективно – красиво. Вокруг просто сказочный The Emerald Forest – Изумрудный лес. Только оказаться в нём не хочется.

По трапу торопливо застучали чьи-то мелкие шаги, в левую дверь влетел какой-то вихрастый пацанёнок из числа знатоков-краеведов и с ходу заорал благим матом, бешено выпучив глаза:

– Дяденьки!!! Дяденька миллионер! Там Ленка чудовищу страшную увидела!

– Чего-о?! Где!

– В тех кустах!

Я опрометью кинулся в рубку и выскочил на крыло уже с ружьём, торопливо досылая первый пулевой патрон. Стена густого кустарника стояла неподвижно, всё так же надёжно скрывая свои джунглические тайны. Сердце нервно застучало.

– Ты сам заметил что-нибудь?

– Ага! Уже когда оно пряталось. Кусты зашевелились и затрещали, как после прохода носорога! – деловито сообщил пацан.

– Вот как? А носорога-то видел когда-нибудь живого? – я попытался педагогически улыбнуться, да не получилось.

– А как же! – фыркнул юный следопыт. – С батей в прошлом году по турпутёвке в Кению ездили.

Ну и времена настали, все ездят, всё знают, подрастают свои Давиды Ливингстоны.

– Не померещилось со страха?

– Дяденька… Я что, маленький? Всё чётко, отвечаю!

Отвечает он… Морду бы умыл, вся в каких-то пыльных потёках.

Тут в кустах действительно хрустнуло, затопало, тяжело вздохнуло, и я сквозь зелень вдруг отчётливо увидел серую бочину огромного зверя, размером никак не меньше носорога. Зверюга постоял так, а потом начал разворачиваться. Ловим!

Оптика мешает! Посмотрел в открытый. Ко второму моему выдоху кусты расступились, на стоящее на якорях судно уставилась отвратительная морда неизвестного зверя! Нет, товарищи люди, это не Амазонка и даже не Африка! Я даже представить не мог, где подобные барбосы могут обитать.

Примерно двадцать метров.

– Стреляйте же, дяденька… – прошипел малолетний провокатор. – Уйдёт!

Более всего эта морда напоминала дебильный лик бультерьера-переростка. Очень и очень переростка! Ни на башке, ни на носу рогов не было, хотя комплекцией зверюга действительно напоминал африканского рогача! Чудовище вдруг ощерилось, чёрными буравчиками впившись мне в глаза, и чуть подалось вперёд, словно собираясь совершить немыслимый прыжок на борт. Приоткрыло пасть… Ох, мля!

Всё, можно не думать!

Думц! Приклад толкнул в плечо, тяжёлая пуля «бреннеке» влипла в лоб твари чуть выше глаз.

– Убили!!! – истошно заорал следопыт. – Убили!!! Ур-ря-а-а!!!

Зверь рывком отскочил назад, зашатался, кусты сомкнулись, после чего я явственно услышал тяжкий звук падения грузного тела на грунт. Вот так вот…

Я почувствовал – этот дикий зверь был главной опорой и надеждой мрачного древнего леса, его непобедимой силой и гордостью, на нём всё и держалось. И он пал от моей всесокрушающей пули. Они убиваются! Ничего, ничего… Это нормально! Дальнейшее житиё в этом мире представилось вполне возможным, а в эти секунды торжества победителя даже роскошным! Потому что никто и ничто не может противостоять человеку с ружьём! Моё сердце, чувствуя полное освобождение от минутного страха, вновь открылось окружающему миру – ровному шуму текущей воды, шелесту листвы и затихающим крикам отлетающих в панике птиц.

Топ! Хлоп!

– Что случилось! Кого убили?! – заревел появившийся в рубке капитан, в руках которого дрожало ружьё.

Я медленно покачал пальцем у него перед носом, показывая, что мне надо бы успокоиться, подышал несколько раз, а уж потом, как мог, описал ситуацию, зверя и первые выводы.

– Точно, хищник! – убеждённо крикнул с крыла мостика Самарин, через прицел разглядывая заросли. – Говорите, ни на кого не похож?

Покачав головой, я сел на стул. Адреналин бурлил. Вот это охота!

Тут комфлота обратил внимание на постороннего в рубке.

– Так, а что здесь эта мелочь пузатая делает? Па-ачему не в камерах? Где боцман?! Щас… А ну-ка брысь в каюту!

– Подождите… Жарко же в каютах. И страшно им, – решительно возразил я. – Бесполезно ребят загонять, сломают что-нибудь или подожгут. Лучше определить порядок, пусть выходят, например, только на безопасный борт. Ну, относительно безопасный…

– Детворе на виду опасно, – упёрся капитан.

– Да не обойтись без них, Илья Александрович. Вахты придется стоять, может, и не по двое, а по трое. Людей мало.

– Мало… – вздохнул он, всё ещё уклоняясь от прямого ответа.

– Поставим наблюдателями, пусть у коридорных дверей сидят, что ли, внутри. Стулья, воду, бинокль, если надо.

И шеф сдался.

– Так, шкет, как тебя зовут?

– Лёха! – бодро тявкнул пацан.

– Дуй, Леха, к своим. Настоятельница ваша всё ещё в санчасти, так что бери двух пацанов и идите на верхнюю палубу. Вас же трое орлов? Стулья возьмёте в музкомнате, воду у боцмана. Бинокль держи, старенький, но добрый. Двое смотрят по берегам, третий – посыльным, если что! Потом меняетесь. Всякую мелочь засекайте, ничего не пропускать! Столб, провод, дом, шалаш! Лодка, плот… Я уже не говорю о людях и зверях! Всё писать в свои блокноты, понял меня!

– А девчонки?

– Никаких девчонок! – опять заревел капитан, покраснев, словно варёный рак. – Всех девчонок гони в камбуз, пусть с коком провизию пересчитывают! С блокнотиками!

– Так точно! – залихватски крикнул чертёнок и исчез за полсекунды.

Шкипер тоже присел.

– МР-153. Мурка-мурочка родная, – ласковым голосом пояснил он, положив на стол сначала ствол, а потом и старенький поясной патронташ, который до того момента висел через плечо. – Гусочки, уточки, сами понимаете, попутный промысел.

– Святое дело, – поддакнул я, вспоминая, почему сам не взял сумку с патронами.

– У вас как с боеприпасом? Я свои посчитал, шестьдесят две штуки, почти все дробовые.

– Пока можно не волноваться, – ответил я.

– Ну и отлично. Да и снаряжать смогём, снасть имеется.

Дверь снова хлопнула, и на этот раз в помещение зашёл профессор. Я сразу позавидовал его простой белой хлопковой рубашке, самая годная нынче одежда. Утирая пот со лба платком, мужчина привалился к углу, глубоко выдохнул.

– Ну и жара… Прошу прощения, коллеги, сразу не смог, давление, знаете ли, скакнуло, отлёживался в каюте. Теперь же к вашим услугам! Ни о чём пока не спрашиваю, просто жду распоряжений.

– Да вы водички-то попейте, попейте! – участливо предложил Самарин. – Какие распоряжения… Стреляем вот по зверушкам, оружие ревизируем. У вас, часом, револьвера завалящего не припасено?

Владимир Викторович через силу улыбнулся, виновато разводя руками.

– Как-то не обзавёлся… Мариночка пока лежит, в себя приходит. Такой стресс.

Какое-то время все молчали.

Рядом в облаках бабахнуло, полыхнуло и снова бабахнуло.

Ого! За боями и думами прозевали приближение грозового фронта. Оторопело глядя, как быстро за окнами меняется цвет небес, мы всё так же молча сидели и ждали. И тут внезапно начался такой ливень, что было уже не до размышлений и наблюдений. Наглядное пособие к тропическому понятию rainforest, – полило, как из ведра!

– Боцман! Пустые бочки под дождь! Всему личному составу, включая пассажиров, собирать дождевую воду!

Вода падала с неба стеной, ничему живому в джунглях не укрыться от неё. Зато стало гораздо прохладней, освежающий ветерок ласкал кожу. Я быстро скинул одежду и вышел под прохладные струи, смывая липкий пот. Через минуту ко мне присоединились остальные мужики.

Дрынь! Тут звякнуло в самой рубке. Самарин, одной рукой поправляя синие трусы в облипочку, другой схватил со стены чёрную телефонную трубку, старую, из формальдегидной пластмассы.

– Что? Нина? Да я вижу, что дождь! Какая ещё ангина? Ах, ангина… Нинок, ты давай не командуй там особо! Да ладно, ладно, я всё понял, сейчас распоряжусь. А уж на палубе ты следи. Простынут, не простынут… Всё, отбой!

Тут же схватил микрофон.

– Боцман, обеспечить наблюдателей плащ-палатками!

– Может, вообще их отозвать? – осторожно предложил я.

Шеф вздохнул, поиграв морщинами, глянул на нас, вздохнул опять и сказал в коробочку цвета слоновой кости:

– Отставить плащ-палатки! Наблюдателей снять, отправить на сбор воды!

Нравится мне, когда человек быстро и качественно умеет признавать и исправлять свои ошибки. Редкое свойство, между прочим.

«Темза» стояла посреди невеликой реки в мерцающей пелене падающего водяного потока, поливаемая тугими струями со всех сторон, и казалось, что этот катаклизм никогда не кончится.

– Raining cats and dogs, – прокричал профессор. – Так, по-моему, в Америке говорят про такие дожди.

По крыше рубки молотило так, что приходилось говорить громче.

– Ещё оружие имеется? – вспомнил я об очередном главном.

– «Браконьерка» у Зарембы в машине прихована, обычная ижевская вертикалка, – непринуждённо признался старикан. – И мелкан-биатлонка. Балуется иногда поперёк закона, что тут поделать, Сибирь-матушка, традиция.

– Святое дело, – повторил я. – И сам порой нарушаю. Знаете что… Валить отсюда надо. Действительно плохое место.

Неинформативное, если точнее. Мы практически ничего не видим, оттого ничего и не понимаем. Мало данных. Раз есть горы, значит, имеются и долины, поляны, скальные выходы и вообще все положенные элементы ландшафта. Не может тут быть сплошного зелёного ковра, не бывает так вблизи гор.

– Действительно, пора. Тем более что весь подходящий трофей уже выбили, – поддакнул дед. – Так и сделаем, хватит стоять колом. Пусть дождик отыграет, он недолог будет, судя по всему.

Мне тоже так показалось, слишком уж черна туча, слишком мощна. Телефон зазвенел опять, и на этот раз я довольно долго не мог понять, с кем говорит капитан – тот просто молчал и слушал, изредка поддакивая. Но потом он спросил:

– Девчата до тебя дошли?

С коком разговаривает, с той самой решительной восточной женщиной.

– Надо было, вот и стреляли! Тебя тут ещё не хватает, Альфия, перестань… Ага, давай, – капитан кинул трубу на зацеп-рычаг и добавил: – Это Ишмухаметова Аля, кок, душевная женщина… У нее, кстати, там тесаков здоровенных много, если что. Всё оружие!

С огнестрелом вроде бы разобрались: пять стволов, из которых четыре серьёзных, – хорошо по Сибири плавать! Мелкашка, впрочем, иногда оказывается страшней и полезней многих других стволов.

– Больше ничего нет?

– Ракетница в шкафчике, – ответил дед.

И то плюс.

– А пушку-то заряжать будем?

– Ну что вы, Герман Константинович, честное слово, – от расстройства и искреннего разочарования дед опять перешёл на отчества. – Вспомнили! Какие пушки, разве сейчас есть время для…

Тут он выдохнул и долго не смог вздохнуть, глядя на нас округлившимися глазами.

– Точно… – похоже, это словечко у Самарина в ходу.

– Вы о чём говорите, господа, не о кормовом ли орудии? – вмешался профессор, в голосе которого стремительно проявлялись восторженные нотки. – Неужели есть, чем зарядить?! Я с вами! Как бывший, так сказать, профессионал!

– Где служили? – деловито поинтересовался дед.

– Противотанкистом по молодости. Не совсем то, конечно, но кровь всё помнит, зов погон и лычек! Готов быть канониром, не хочу быть лишним в бою!

С ума сойти, профессор-артиллерист. Косую шляпу и кожаный сюртук ему! Нормальное дело, мужской коллектив постепенно формируется.

– Так, значится, зовём боцмана, пусть подежурит. Я ему отдаю свою «мурочку», он парень шустрый и меткий, пользы больше будет.

Я тоже задумался.

– Из ружья вы как, Владимир Викторович? Охотитесь там в Новосибирске?

– Можно и просто Владимир, Володя, с вашего позволения… Доводилось, конечно! Правда, последний раз года три назад выезжал. Но все помню.

Опять хорошо.

– «Бенелли» я потом повешу в рубке, как штатное оружие. Как я понимаю, мне придётся учиться шкиперить, правильно, капитан? Если что, сразу к нему и в строй.

Тот кивнул.

– Профессору бы надо биатлонку дать, пусть осваивает.

– Распоряжусь.

– Сам заберу «Зауэр», чувствую, будет тут для него работа. Ракетницу отдаём самому толковому матросу. Вот такие у меня предложения по распределению средств поражения. Механик – браконьер, с ним всё ясно. А кочегар?

– Баптист, – безнадёжно сказал капитан.

Проклятье! Мы с профессором переглянулись. Вот и перестали шириться мужские ряды.

– Не перекуётся? – осторожно предположил Владимир.

Капитан покачал головой.

– Сельва перекуёт, – решил я. – Зовите Михаила…

Через семь минут, за которые я успел заскочить к себе и прихватить винтовку, мы втроём, пробежав короткий участок верхней палубы под проливным дождем, направились к корме.

Её было не узнать. Я боялся, что пушка вымокнет, но ничего подобного – огневое место осталось абсолютно сухим! Над всей кормой простирался огромный полосатый тент со свесами, обрезанными игривой волнистой линией, который капитан распорядился натянуть в первые же минуты после происшествия. Вот что значит опыт и оперативное чутьё.

Дружный коллектив артиллеристов уставился на орудие.

Помните, что я говорил о статусах и рангах? Исключения бывают. Как правило, это временное возникновение особого круга с общими интересами, случается такое – в экспедициях, например, когда все равны, а участникам не до бабок, преобладает более насущное. Сейчас это самое «насущное» очевидно: стремление выжить и сберечь людей. Останутся два ранга – мужчины-воины и все остальные.

Похоже, компания для преферанса всё-таки сложится!

– Кормовой плутонг! – хвастливо заявил дед.

Рядом с пушкой испытателей уже поджидал четвёртый закопёрщик.

Чуть сгорбленный невысокий крепыш с лицом бывшего алкоголика посмотрел на нас с Володей опасливо и недоверчиво.

– При них, Александрыч? – спросил он, передавая биатлонку шкиперу.

– Ну а как же. Свои люди, раскройся.

После рукопожатий механик отдернул бежевую циновку, под которой стояли три белые пластиковые ёмкости с синими крышками на широких горловинах. Рядом – большая полотняная сума. Я никак не эксперт в таких делах, но, как мне представлялось, боезапас должен храниться как-то иначе, в солидных толстых ящиках с надписями трафаретом, в латунных… гильзах, что ли. Или в бочках с тяжёлыми обручами.

– Разные смеси? – на удивление быстро догадался профессор.

Шкипер молча пожал ему руку.

– Вижу спеца сразу. Принимайте командование! Полгода экспериментировали, из лабораторий ребятки помогали… Вот две разные смеси со стандартными порохами, и меры под них, как вы понимаете, разные. Выгодно, сыпать гораздо меньше. Уголь там, инертный состав какой-то… работает, в общем. Предъяви стаканы, механик!

Заремба распахнул полотняную курточку, под которой он держал три блестящих стаканчика разной величины. С аккуратными удобными ручками.

– А вот в этой банке настоящий чёрный порох, старинный.

– Господи, его-то вы где добыли? – вырвалось у Володи.

Капитан хитро прищурился, обменявшись с механиком заговорщицкими взглядами.