Читать книгу «Андрей Пастухов. Кто он?» онлайн полностью📖 — В. Фролов — MyBook.
image
cover

В. П. Фролов
Андрей Пастухов. Кто он?

© В. П. Фролов (текст), 2019

© ООО Центр «Златоуст» (редакционно-издательское оформление, издание, лицензионные права), 2019

Военным топографам посвящается



Государство имеет место быть, если оно отображено на карте.



Вместо предисловия, или несколько слов о корпусе военных топографов

Создание в России Корпуса военных топографов было обусловлено исторической необходимостью. Быстрое прирастание государства новыми территориями в XVII–XVIII веках выявило необходимость картографирования как уже имеющихся обширных земель, так и присоединенных. Графические отображения границ отдельных княжеств и внутреннее межевание России не соответствовали требованиям времени, тем более что картографическая наука западноевропейских государств ушла далеко вперед. Поначалу топографическим обеспечением армии занимались офицеры Квартирмейстерской части, организованной Петром I 20 февраля 1702 года. После разгрома Наполеона, находясь в Европе, русская армия смогла оценить достижения передовых западных стран в области картографии.

На основании изучения зарубежного опыта указом императора Александра I от 28 января (по старому стилю) 1822 года в Санкт-Петербурге создается Корпус военных топографов и училище при нем. Корпус состоял из офицеров-геодезистов, классных топографов, топографов унтер-офицерского звания, классных военных художников, неклассных художников, а также учеников. Офицеры и специалисты Корпуса начали работу над точными планами и картами местности, для чего выполняли обширные астрономо-геодезические работы по созданию государственной геодезической сети тригонометрических пунктов в качестве основы при топографических съемках. Эта сеть сыграла также важную роль при определении формы и размеров Земли и взаимного расположения на ней различных объектов.

С указанной даты началась регулярная подготовка военных топографов России. За двести лет своей деятельности они совершили невозможное. Десять поколений русских военных топографов вначале карандашом, а затем чертежным пером и тушью в тяжелых полевых условиях создали величайшую рукотворную трехмерную картину. Ее площадь превышает 25 млн квадратных километров. Но это еще не все: на эту канву они вручную нанесли десятки миллиардов условных знаков и нескончаемое количество линий по разработанной ими же математической основе. Впоследствии этот поистине титанический труд был растиражирован в миллионах экземпляров карт самых разных масштабов.

Так, только в годы Первой мировой войны общее количество отпечатанных для нужд армии карт вместе с довоенными запасами составило 139,6 млн экземпляров. Для сравнения: другие государства отпечатали: Австро-Венгрия – 65, Великобритания – 32, Италия и Франция – по 20 млн экземпляров карт. И только Германии удалось превзойти своих противников: в ходе подготовки к войне она отпечатала 275 млн экземпляров карт.

Приказом по военному ведомству № 140 от 10 апреля (по старому стилю) 1913 года для Корпуса военных топографов и военно-топографического отдела Главного управления Генерального штаба был установлен годовой праздник 10 февраля, в честь преподобного Ефрема Сирина.

Корпус военных топографов русской императорской армии просуществовал 95 лет, в дальнейшем неоднократно преобразовывался уже в составе Красной армии. Картографическая деятельность Корпуса была широко известна в научных кругах и за их пределами. На всемирных выставках (в Вене в 1873 году и в Париже в 1889 году) военно-топографическому отделу Главного штаба за выполнение топографических съемок на обширных территориях и за особые достоинства русских карт присудили премии, в Вене – еще и почетный диплом выставки. Многие из проектов Корпуса, например градусные измерения земной поверхности, не потеряли значения и в наши дни благодаря научной основе и высокой точности измерений. Военные топографы вывели русскую картографию в XIX веке на передовые позиции мировой картографии, их работу достойно продолжила советская военно-топографическая служба.

Книга, которую вы держите в руках, посвящена одному из выдающихся русских военных топографов.

В. В. Фролов, военный топограф

Глава I
Мечты и действительность

Рождение детей в поселке – явление, не ахти какое редкое. Вон сколько их, босоногих, оборванных, по улицам в пыли вместе со свиньями да курицами копошатся. Но все равно появление нового человека не только в семье, но и на улице – явление отрадное и никого равнодушным не оставляет. Поди предусмотри, что ему предстоит в жизни, чем он будет потом в семье – радостью или горем. Но сейчас и Доминикия Васильевна и Василий Антонович не скрывают радости по поводу появления в семье третьего.

Старшенькой Наденьке – девятый, нянька уже, Алешке – пятый. А без троицы, как говорят, и дом не строится. То, что и Андрейка в семье лишним не будет, все подтверждают своим отношением к нему, каждый по-своему, но явно доброжелательно.

В эти дни ни одна соседка не пройдет мимо Пастуховых, чтобы не забежать, и каждая что-нибудь прихватит. То какую-нибудь одежонку, что от своего выросшего осталась не доношена, то просто к чаю что-нибудь сладенькое; да что там говорить, и посудачить случай подходящий. Тем более что хозяйка – женщина добрая и отзывчивая, не обидится и сама не обидит, если что-то не то кто-то скажет.

– Весь вылитый Василий, – говорит одна, желая потрафить отцу, сидящему на лавке у печки, с явным достоинством принимающему поздравления по случаю рождения еще одного сына, тем более, как все говорят, на него похожего. Да как же иначе могло быть!

– Да брось ты, Маланья! Ни капельки нет в мальце от Пастухова, – тараторит другая, склонившись над люлькой, подвешенной на крюке, торчащем из потолка недалеко от «большого угла». Из небольшого свертка торчит розовое личико младенца с чуть заметными прорезями глазенок, рта да двумя дырочками ноздрей курносого носика.

– Ты мели, да знай меру, – встрепенувшись и поперхнувшись дымом от цигарки, отозвался на явный вызов соседки Василий, – может, в твоего Ивана пошел?

– Вот срамник, креста на тебе нет! У нас с моим своих хватает. И побольше, чем у тебя, – огрызнулась та, отпрянув от люльки.

– Да полноте вы, бездельники! Чего ершитесь-то? Шуток не понимаете, а шутить беретесь, – вмешалась в разговор Доминикия. – Сам на себя он похож, и тем довольны все будьте.

А Андрейке было все равно, на кого он сейчас похож. Посапывал потихоньку, благо сытенький маминым молочком, под присмотром своей старшей сестры. Наденька Лешку от люльки решительно оттесняет, тому так и хочется «побеседовать» с братом, не с девчонками же дела иметь, нет у него к ним никакого доверия.

– Мама! – кричит Лешка. – Чего она меня трогает? Не с ней играть хочу, а с Андрюшей.

– Так он же спит, а ты его разбудишь. Кому потом успокаивать его придется, мне? – не сдается Надя.

– Пойдем со мной на огород, – говорит мать, беря за руку Лешку и, обращаясь ко всем, кто был в хате, тихо добавляет, направляясь к двери: – Да пойдем-ка все по делам своим.

Соседки, как бы вспомнив, что у них дел много, за хозяйкой заторопились, только Василий неторопливо, покрякивая, поднимается со скамейки. Ему тоже пора было идти на конюшню, упаси бог опоздать: штутмейстер строг, накажет не раздумывая.

Тяжка была служба коннослужащего, как называли солдат, прикрепленных к государственным конным заводам. Воинская служба никогда не была легкой, повинность всегда есть повинность, тут и долг, тут и принуждение, но коли жить хочешь, так умей выживать. Ладно и то, что теперь коннослужащим разрешено семьями обзаводиться, от казны участок земли предоставляется, на постройку хаты помощь полагается. Как-никак в своем домишке. Да когда в нем хозяйка хорошая, не такими постылыми служба и жизнь кажутся.

Невелик был достаток от государственной службы, на одни провиантские не свести бы концы с концами, если бы не усердие Доминикии. За годы совместной жизни с Василием она делит с ним все труды и заботы, все пополам, а потом и радости, хотя и не столь частые, но случаются.

– Слава Богу, Василий, – шепотом говорит Доминикия мужу, уложив спать детей и подсев к нему, так еще и не вышедшему из-за стола после ужина, – в этом году мы на провиантские кое-что из одежонки себе и детишкам справим, благо что урожай в огороде лучше прошлогоднего намного.

– Ну, я так думаю, что не только от Бога все зависело, – ласково сказал Василий, обняв жену левой рукой и поправляя правой пряди волос на ее голове. – Воду на огород ты без него носила, да и не видел я, чтобы он там еще что тебе помогал делать.

– Ты все шутишь, а если бы Бог здоровья не давал, то попробовал бы ты осилить всю работу, – осторожно освобождаясь из-под руки мужа и приподнимаясь со скамейки, проговорила Доминикия.

– Будем надеяться, что все будет хорошо, – ответил Василий, вылезая из-за стола. Усмехнувшись, он глазами показал на спящих ребятишек: – Тем более что помощников у нас с тобой все больше и больше становится в доме.

А семья росла. Через два года у Пастуховых родилась еще одна помощница, Ксенией ее назвали.

– Вырастет и эта, вот только бы у самих здоровье было, – говорили Пастуховы, – а помехой дети никогда не будут, ведь в них и радость, и надежды родителей.

Но не миновало семью лихолетье, прокатилась в то время по югу волна холеры. Как ни крепился Василий, не выдержал напасти, скончался, оставив на руках Доминикии четверых мал мала меньше.

Маленький Андрюша так и не понял, куда же делся папаня. Он же вчера дома был, на кровати лежал, еще по головке его ласково гладил, а их всех потом к соседям отвели, там они и ночевали.

В хате стало совсем тихо. Ксюшка и та как будто утихомирилась, меньше капризничает. Мама, такая добрая, нежная и веселая раньше, теперь часто ходит с заплаканными глазами и нередко, обхватывая своими теплыми руками все вместе четыре головенки, молча долго их целует.

Надюшке тринадцатый год, матери по дому во всем помогает, да и на огороде многие дела на ее еще не окрепшие плечи легли. Надо бы давно ее в школу пристроить, но не принимают, да и содержать ее у матери сил нет, работать надо. Меньшие тоже под ее присмотром.

Глядя на сестренку, они по мере сил тоже помогают матери на огороде, а ведь им хочется побегать с другими ребятами по степи и на речку.

– Мам! – кричит с огорода Андрейка. – Чего Лешка отнимает у меня самый большой гарбуз?! Это я его сажал, а не он.

– Этот я сажал, – настаивает старший, – спроси Надю, она видела, кто какой сажал.

– Леша! Не спорь, – вмешивается в спор братьев сестра, – отдай гарбуз Андрюше, а я тебе свой дам, еще больший.

– Так нечестно, – обижается Алешка и, оставив Андрея в покое, шарит в густой листве, пытаясь найти побольше плод, чтобы отнести в погреб, куда начали складывать все то, что выросло в огороде.

Время лечит многие раны, даже душевные. Доминикия Васильевна теперь работает за двоих, стараясь сделать в доме все так, чтобы дети не чувствовали отсутствия отца. Она была еще молода, но считала, что вся ее жизнь в детях, и они признавали непререкаемый авторитет матери, отвечали ей нежностью и взаимной дружбой.

Соседи нередко говаривали Доминикии, какие хорошие у нее дети, и жаловались на своих «дармоедов».

– Бросьте вы, бабы, сетовать на своих ребятишек. Все они одинаковы, что мои, что ваши, – отвечала она, – только мы с вами в разное время бываем разными по отношению к ним. Потому они не всегда и не сразу понимают, какими же им быть нужно и можно, зачем взрослые занимаются их воспитанием по настроению, ведь им, несмышленышам, трудно угнаться за взрослыми.

Что для Доминикии было само собой разумеющееся, для многих оставалось недоступным для понимания, а все это было не от науки; все соседки были либо неграмотны, либо знали только азбуку, могли написать разве что свою фамилию.

Однажды, возвратившись домой позже обычного, Андрей пытался незамеченным проникнуть в хату, но где там, разве укроешься от Надюшкиного внимания.

– Мам, мам! – раздается ее зычный голос из хаты. – Андрейка опять полные карманы камней притащил. Все подоконники завалил ими, я их выброшу.

– А вот и не выбросишь, – раздается из открывшегося окошка, на подоконник которого аккуратно раскладываются находки, – а если посмеешь, то я еще больше принесу.

– Не трогай его, доченька, – вмешивается мать, хлопочущая у глиняной печурки во дворе, готовя ужин, и поворачивается к Андрею: – Ты где пропадал сегодня?

– На Бабий Палец ходили, – отвечает он, – там много хороших камней.

– Вот чудак, – не сдается и Надя. – Разве камни могут быть хорошими? Не верь ему, мама! Из-за его камней мне цветы некуда стало ставить.

– Ладно, Надюша, не серчай на него! Лучше пусть камни собирает, чем по чужим садам и огородам шастает, – вполголоса говорит мать дочери, подошедшей к ней.

– Обедать или ужинать будешь? – спрашивает Доминикия сына, все еще хлопочущего у окна в хате.

– Я сейчас, а буду все сразу, да еще и за всех могу.

– Вот как проголодался, видать, камни-то несъедобные, – иронизирует Надюша, удрученная тем, что не смогла постоять за свое право поддерживать красоту в хате, и в то же время гордая за своего любимого братишку, который «не как все».

Теперь на подоконниках свободного места нет. На одном – самые невзрачные по цвету, но причудливой формы камешки, на другом – разнообразные по цвету, на остальных – засушенные цветы, листья деревьев и трав. Даже Ксюше позволено потрогать, поиграть с его сокровищами, но при условии – положить все на место. Хотя и сетует Надя, но придраться к брату не может, порядок поддерживается на окнах, и для ее цветов места хватает, Андрей сам за этим следит строго.

– Завтра мы пойдем на конюшню, – жуя, сообщает Андрей матери.

– А что там смотреть будете? – спрашивает она.

– Говорят, сам начальник на выводке будет, – подняв вверх большой палец правой руки, сообщает Андрей, – всех жеребцов будут выводить[1].

– Да пустят ли вас, сорванцов, туда? – с сомнением спрашивает Надя, не упускающая случая подзадорить Андрея.

– Мы когда ходим на выводку, то никого не спрашиваем, через свой лаз пробираемся, – сообщает он. – Поняла?

– А чего понимать-то? – стараясь придать голосу безразличную интонацию, отвечает Надя. – Подумаешь, невидаль – выводка.

– Конечно, что девчонки понимать в лошадях могут? – парировал Андрей. – А о выводке и совсем ни-ни.

– Все, хватит, дети, ссориться! Марш по своим местам! – решив пресечь перепалку, строго сказала мать, убирая посуду со столика, стоящего здесь же, рядом с летней кухней, под раскидистой грушей.

* * *

– Андрейка! – окликнул Ванюшка, когда ватага ребят пробиралась через тайную лазейку на ипподром. – Как думаешь, Уголек или Нечаянный сегодня возьмет первый приз?

– А по мне хоть оба сразу, – не задумываясь, отрезал Андрей.

– Что так? Или они тебе не нравятся, – не унимался дружок.

– То-то и оно, что нравятся оба – и разницы в них не вижу.

– Вот чудак. Все знают, что Уголек еще ни разу не обогнал Нечаянного. А ты не знаешь, который из них лучше?

– Кончай базар, братва! – приглушенным голосом прикрикнул на спорщиков Сергей как самый старший в ватаге, когда все очутились на краю поля, скрываемые кустарником, растущим вдоль всего забора. Выбрав место, с которого было все хорошо видно, ребята расселись и стали внимательно всматриваться под навес трибуны, где собиралась администрация.

– Вона, сам полковник пришел, – восторженно вскрикнул Федотка, самый маленький. Он, как всегда, старался оказаться в чем-либо первым, чтобы старшие товарищи могли его заметить. Но, получив от соседа щелчок по макушке, осекся и замолчал.

Рассаживались приглашенные дамы и господа. Полковник Леонов в парадном мундире, поминутно снимавший картуз и вытиравший платком потную большую округлую наголо бритую голову, отдал последние указания штутмейстеру Мальцеву, считавшемуся самым лучшим на заводе. Жокеи и конюхи заканчивали приготовление к состязанию.

Ребятишки издали узнавали своих отцов и их подопечных лошадей. Споры о том, чей жеребец будет первым, для каждого из них были бессмысленными: каждый оставался при своем мнении, не подлежащем сомнению, и никакой авторитет остальных зрителей не мог поколебать его.

– Что там твой Голиаф?! – горячился Федотка, глядя страшными глазами на Ванюшку, которого в этом споре он не только не боялся, но готов был и биться с ним, если надо, чтобы отстоять право Буцефала на призовое место по перевозке грузов. Ведь это был жеребец его отца.

Андрейка сидел грустный. Уткнувшись подбородком в колени согнутых ног, он исподлобья следил за подготовкой на поле и в спорах участия не принимал, да его никто и не задевал в общем споре.

Как только состязания начались, все с головой увлеклись ими, сообща, с видом знатоков, восхищались и рысаками, и упряжными, и рабочими лошадьми, что проносились мимо них по дорожке поля.

– Смотрите, ребята, смотрите, сколько везет Бонапарт! Молодец! – восторженно кричал Серега, когда конь по кличке Бонапарт обогнал Дебютанта, ведомого Серегиным отцом.

Возвращаясь домой, дети наперебой делились впечатлениями. Все говорили, и никто никого не слушал, и никто этого не замечал. Еще долго после ребятишки вспоминали прошедшие в Деркуле состязания. Андрей иногда нехотя уступал просьбам друзей и высказывал свои суждения, чаще примиряя спорщиков, чем оспаривая их мнения. Он по-прежнему любил предаваться своим увлечениям, уходил в степь или на берега Деркула, лазил по меловым кручам или, закатав штанишки, бродил по его плесам, выискивая наиболее примечательные «чертовы пальцы» или ракушки.

Его привлекали бескрайние степи, изрезанные серебристой змейкой реки, бездонная синева неба и уже недетские мысли о том, что не видно отсюда. Что там? Ответа пока не было.

Мать видела стремление сына познать все, что было вокруг него, но сама помочь ничем не могла. В школу детям пора, да нет возможности пристроить ни его, ни Надюшку, ни Лешку, которым еще больше лет.

При заводе имелась небольшая школа, но туда принимали детей тех, кто служил, и то только по личному указанию полковника Леонова. С его подачи в школе готовили служащих в канцелярию или других работников.

О семье бывшего коннослужащего Пастухова на конном заводе не помнили. Только старый учитель, живший на одной улице с ними, давно приметил любознательность Андрейки и не упускал при случае возможность расспросить его, чем он занимается, и ответить на вопросы, которых у мальчика всегда было предостаточно.

Не думала Доминикия Васильевна сдаваться и покоряться судьбе, мечтала о лучшей доле для своих детей, чем досталась ей самой.

Надежда уже невеста, хорошая девушка, не засидится в девках, на примете и жених есть. Алексея, да и Андрея, скоро можно будет на какую-нибудь работу пристраивать, все легче жить станет. Младшей Ксюше девятый год пошел.

Но беда приходит всегда неожиданно. Нет бы пощадить эту, ничем не провинившуюся ни перед богом, ни перед людьми семью; так нет, снова обрушивает на нее свой неумолимый меч.

Снова холера стала косить людей. Только неделю мучилась Доминикия Васильевна, и окончательно осиротели дети. Никто из них не представлял, как жить будут теперь без мамы.

В их возрасте дети понимают, что происходит, но как жить одним, без родителей – в головенках никак не укладывается.

– Ну что я с вами теперь делать-то буду? – сквозь горькие слезы говорила Надя.

– Надо искать работу, чтобы хоть какой да заработок был, – отвечал на вопрос Алешка. – Не найду работы в Деркуле – поеду в город. Буду зарабатывать, вам пришлю.

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Андрей Пастухов. Кто он?», автора В. Фролов. Данная книга имеет возрастное ограничение 12+, относится к жанру «Биографии и мемуары». Произведение затрагивает такие темы, как «биографическая проза», «русские первопроходцы». Книга «Андрей Пастухов. Кто он?» была написана в 2019 и издана в 2019 году. Приятного чтения!