Цитаты из книги «Таинственное пламя царицы Лоаны»

проделки Джаннино Стоппани из «Джан Бурраски».

Ну ты в самом деле, – отвечал я, – я беспамятный, но не ненормальный, организую рассказ, чтоб выходило смешней!

Чтобы доказать, что у меня в мозгах не только энциклопедия, я решил покрасоваться историями, перечитанными в последние дни. Внучата окружили меня, вытаращив глаза, – этих историй они не слышали отроду.

Я попросил Амалию поменьше солить еду, она ответила, что в войну, чтобы достать килограмм соли, приходилось выворачиваться наизнанку, за кило соли просили двух или даже трех кролей, так что соль божия милость, а без соли ничего, как ни бейся, не сготовишь. Я сказал, что много соли мне не разрешает доктор. Она ответила, что доктора от лишнего ученья остатки разума потеряли и что чем разных докторов слушать, поглядели бы на нее, к доктору ни разу в жизни не ходила, и дожила до семидесяти лет, и круглый день копытится на разных работах, и даже поясницу у ней ни разу не ломило, не то что у некоторых. Я понял, что Амалиину соль придется всю выгонять с мочой.

Чудо сущее, вы уж поверьте мне, что твое кино, бесподобное сооружение!

Здешняя обстановка лучше соответствовала: цивильная атмосфера, приблизительно та же самая, что витала у камина на Бейкер-стрит, где томные господа вели неспешные разговоры. Что не в малой степени контрастировало с сырыми подвалами и злове

Какой славный вертеп делал ваш покойный дедушка, каждый год от такой красоты все чуть не плакали. Речку там устраивал настоящую из воды, помню, как-то вся вода на мох вытекла, мох-то с торфом в тот как раз год привезли совсем новенький, и вдруг глядим, а он зацвел. Голубенькие цветики такие – уж точно чудо божие. Приходский священник являлся проведать то чудо, в честь Младенчика народившегося, даже не мог поверить собственным глазам, как приходил.

Чем были для меня рождественские вертепы? Иисус, Фантомас, Рокамболь или сборник «Корзина», плесенно-ладанные Волхвоцари или посаженные на кол недруги Великого Визиря – что было главнее для меня в одиннадцать лет?

Двое волынщиков, арап с двумя верблюдами, а вот и сами Волхвоцари собственной персоной, пропахшие плесенью, а вовсе не ладаном и миррой, и, наконец, главные герои – осел, бык, Иосиф, Мария, ясли, младенец и пара ангелов с растопыренными руками, их изумление длится уже более ста лет. Следом за ангелами – золотая комета, свернутое в трубочку небо с золотыми звездами по сини, металлическая кювета с налепленным внутри цементом, изображающая ложе реки, с отверстиями для впуска и выпуска воды, и вдобавок – задержавшая меня на полчаса к ужину, приведшая в недоумение стек

мох сохранял родной запах, едкий, живой и щиплющий.