Глава 2

На рассвете с первыми розовыми лучами солнца в светлую комнату отеля проник сон. Он не был похож ни на кого из своих предшественников и нес в себе всего один образ, но он знал, что поселится в памяти Камиллы навсегда. И потому, с озорной улыбкой и предвкушением своего выхода, он шмыгнул под одеяло, прямиком на сцену сновидений. Камилла в это время видела привычные картины будней, которые не менялись и в ее снах. Она спешила на работу, не замечая ничего вокруг, кроме круглого циферблата на левом запястье. Вдруг она почувствовала, что кто-то берет ее за руку. Не успев поднять глаза, она словно полетела в самое сердце вселенной, не успевая считать проносящиеся мимо созвездия и все еще касаясь чьей-то ладони. Через несколько мгновений Камилла освоилась и начала управлять своим первым полетом, поражаясь собственной уверенности. Она взглянула на своего спутника, но не смогла разглядеть лица, лишь глаза – глубокие, темные глаза, в которых хранилось что-то очень важное и близкое ей. Непроизвольно сжав его руку, она почувствовала, как от этого прикосновения по ее телу разливается нежность в кристально-чистом свете, в котором отражалась ее собственная душа. Камилла замерла, едва дыша от волнующей магии этого момента. Она остановилась и… открыла глаза.

– Мама, ты не спишь? – услышала она голос Никиты и осторожно приподнялась на локте, стараясь не разбудить Аню.

– Уже нет, – с улыбкой прошептала Камилла. – Хочешь, прогуляемся немного, пока остальные спят?

Они первыми вошли в просторный светлый зал в графитовых оттенках и огляделись. Изысканная простота пришлась им по вкусу и, не сдерживая нахлынувшего детского восторга, Камилла с сыном отправились на поиски круассанов с шоколадом и лепестками миндаля, к которым оба питали особую привязанность. Отыскав их среди корзин со множеством видов ароматной выпечки, Никита набрал полную тарелку и отнес на дальний столик у окна, позабавив мать своей непосредственностью.

– Там хоть что-нибудь осталось? – спросила она, с наслаждением делая первые глотки утреннего капучино.

Никита оттопырил мизинец вверх и со всей серьезностью произнес:

– Он не поместился.

Камилла рассмеялась, очарованно глядя на маленького мужчину, так похожего на своего отца. Когда дело касалось любимых блюд, Максим тоже мог съесть все, удивительным образом оставаясь в отличной форме. Еда приносила им особенное удовольствие и являлась территорией, где чужаки не имели ни малейшего влияния. Иными словами, их мало заботило то, что подумают другие, когда речь заходила о том, что они действительно любят.

После завтрака, Камилла с Никитой спустились в холл, чтобы узнать, есть ли поблизости ювелирная мастерская. Камиллу не покидало удушающее беспокойство, вызванное разбившимся украшением. Разузнав у консьержа адрес ближайшей мастерской, Камилла немного успокоилась: кажется, все под контролем. Но когда они вернулись в номер за зонтами и сумочкой, она ощутила головокружение, похожее на то, что возникает при покачивании на морских волнах. Заметив на себе взгляд Никиты, Камилла быстро закончила сборы и поспешила отправиться по адресу, записанному на отрывном листе блокнота с символикой отеля.

К досаде рыжеволосого мальчугана, мастерская оказалась намного ближе, чем он рассчитывал. Ему хотелось, как следует, рассмотреть улицы и проспекты незнакомого города, который представлялся ему сокровищницей древних тайн. Рельефы знаменитых исторических сооружений вызывали страх и благоговение одновременно. Словно впиваясь в небо острыми потемневшими от пожаров иглами, они манили своей мрачной красотой и величием, приглашая окунуться в прошлое.

Невысокие здания из кремового песчаника и пышными цветниками на подоконниках напоминали Камилле о медовом месяце, проведенном на Сицилии. Ей даже почудилось, что по ее руке снова течет фисташковое мороженое под летним зноем, а Макс, забавно хрюкнув, протягивает ей салфетку. Разница восприятия мужа в те беззаботные времена и сейчас больно кольнула Камиллу. Семейное тепло испарялось с каждым днем, выдуваемое сквозняками усталости от непонимания. Но Камилла не сдавалась. Она найдет способ все вернуть, даже если ей придется в одиночестве бороться со стражниками сердца Максима.

Они подошли к небольшой лестнице, ведущей вниз. Осторожно спускаясь по узким ступеням, Камилла старалась не замечать гулкого стука в грудной клетке, словно в ней билась птица, отчаянно пытаясь выбраться на волю. Она осторожно толкнула дверь плечом и через секунду очутилась в коридоре с единственным поворотом, за которым пугающая темнота рассеивалась, уступая место уютному светлому помещению со множеством настенных светильников, двумя мягкими креслами и причудливому колокольчику на антикварной тумбе между ними. Никита тут же схватил его и проверил на звонкость, от чего стоявшая к нему спиной Камилла подскочила от неожиданности. Она резко обернулась и встретилась лицом к лицу с мужчиной, который спокойно улыбнулся ей одними глазами, сохраняя нижнюю часть лица неподвижной.

– Хорошо, что здесь высокие потолки, – не удержался он, полагая, что его шутка останется без перевода. Камилла же, услышав русскую речь, немного расслабилась, хотя и чувствовала себя довольно странно. Как бы ни старалась она сконцентрировать внимание на происходящем, но невидимая сила стирала ей память, заполняя голову туманом, а ноги – ватой. Камилла смотрела в эти смеющиеся глаза и… летела, как в своем утреннем сне, погружаясь в глубину памяти души, которая, наконец, отыскала потайной ход, никем не охраняемый, и разминала затекшие крылья. Что-то важное происходило в эти секунды… Она перестала быть Камиллой, и даже словно бы никогда ею не была. Все потеряло значение и стало таким крошечным, что грозило и вовсе исчезнуть из поля ее восприятия. В соседней комнате послышались шаги, и эти звуки послужили своего рода веревкой, по которой Камилла вернулась в тело. Смутившись, она криво улыбнулась в ответ и спросила:

– Вы мастер?

На лице незнакомца промелькнуло удивление, после чего он рассеянно покачал головой. Он хотел что-то сказать, но передумал и сосредоточился на рекламном буклете, лежавшем на ограждающей стойке, в то время, как подошел пожилой мужчина в очках и клетчатой фланелевой рубашке. Мужчины заговорили по-немецки, неоднократно указывая на старинные золотые часы, что лежали между ними. Камилла плохо понимала немецкую речь и надеялась, что знание английского ей поможет.

– Вам помочь? – вдруг обратился к ней русский мужчина, и тут же добавил: – Я могу объяснить и перевести, если хотите.

– Да, благодарю Вас, – ответила она, стараясь не замечать внутреннего волнения от тембра его голоса. Камилла постаралась даже рассердиться на себя за эту слабость, что на время помогло переместить внимание на то, для чего она пришла. Она вынула из кармана кулон и положила его на свою руку. – Его нужно спасти.

Как в замедленной съемке, мужские пальцы соприкоснулись с теплом женской ладони. В невидимом пространстве лучи, исходящие из их тел, вспыхнули ярким фиолетовым пламенем, выбивая почву трехмерного мира из-под ног. Ювелир в клетчатой рубашке видел перед собой обыкновенный жест и лицо красивой женщины, в котором читалось спокойствие и отрешенность. Ветер, игравший с листьями мандаринового дерева, украшающего угол между окном и креслом, уловил силу притяжения в центре комнаты, которая помешала его озорной задумке набросить прядь волос на кончик носа. Ангелы кружились вокруг любимых душ, выражая таким способом наивысшее счастье от предстоящих перемен. А Камилла видела… себя… Те же самые глаза, что и во сне, явились для нее распахнувшимися вратами в собственное сердце. Она тонула в них, взлетая к вершинам, не понимая умом, что происходит. Все точки жизни соединились в одно целое, погружаясь в которое, обнаруживалось что-то еще, раскрывая новое и новое, до бесконечности. Словно молекулы, они составляли целостную клетку единого организма, который дышал любовью, пропуская ее мягкий, обволакивающий поток в каждый атом, раскрывающийся подобно цветку в предчувствии рассвета. Кристалл, сверкнувший аквамариновым светом в сжимающей его руке незнакомца, напомнил Камилле о задаче, поиски решения которой привели ее именно сюда… А очередной звон колокольчика разрезал тишину на части, вновь разделив вечность на молекулы.

Камилле стоило больших усилий возвращение своего внимания, которое, то и дело, непослушно разлеталось по всему свету. Она медленно повернула голову к Никите и взглядом попросила его перестать.

– Я бы на Вашем месте сделал из него серьги, – задумчиво произнес мужчина, всматриваясь в поврежденное изделие. – Украшение уже никогда не станет прежним, как бы мастерски ни выполнил свою работу ювелир. А так Вы из одного изделия сделаете два, пусть небольших, но не менее прекрасных. Смотрите, трещина как раз проходит по центру, что позволит разделить кристалл практически пополам.

Разделение не входило в ее планы. Одна даже мысль об этом острой льдинкой вошла в область солнечного сплетения и погасила зарождающееся волшебство. Она подумала о Максиме и болезненно сжалась, окутываемая нарастающим страхом.

– Этот вариант мне не подходит, – ответила она чуть резче, чем хотела. – А Вы тоже ювелир?

– Не совсем. Лет десять назад я подрабатывал реставратором украшений. Это было моим хобби… Ну и возможностью дожить до зарплаты, – усмехнулся незнакомец.

– Может, Ваш коллега смог бы помочь, – Камилла кивнула в сторону пожилого мужчины, который протирал очки, чтобы взглянуть на кулон. – Не подумайте только, что я не доверяю Вашему…

– Arthur, was ist das? Gib es hier {-Артур, что там? Дайте сюда}, – сказал тот.

Артур… Камилла робко попробовала одними губами произнести это имя, будто пробуя его на вкус. И тут же спохватилась, потупив взгляд, стараясь скрыть свои чувства, которые приятно обжигали изнутри. Пока мужчины общались между собой на немецком, Камилла подошла к Никите, который теперь сидел на кресле и нетерпеливо болтал ногами.

– Пойдем уже! Ты обещала крепость сегодня, – сказал он с капризной ноткой, когда она присела на корточки рядом с его коленями и поправила воротник льняной рубашки. Камилла пообещала скоро закончить и вернулась к Артуру и его собеседнику.

– Ну что, есть другие варианты? Что сказал мастер?

Он покачал головой.

– Примерно то же, что и я, только предложил купить новое и не заморачиваться. Понимаете, тут непростой случай и трудозатраты любого ювелира могут Вас разорить, поскольку проще сделать с нуля, чем исправлять старое. Но тут решать Вам. В общем, он отказался.

– А Вы? – с тающей надеждой спросила Камилла, – Вы возьметесь за это?

Артур вздохнул:

– Я давно этим не занимаюсь. Сейчас я преподаватель, у которого практически нет свободного времени. К тому же, я живу не здесь, а в России, откуда Вы, как я понимаю, родом, – он мягко улыбнулся ей извиняющейся улыбкой. Несмотря на свое нежелание ввязываться в это дело, Артур хотел продолжить разговор, который вызывал в нем странные чувства. Будучи кандидатом психологических наук, он стремился разбирать каждую эмоцию «по полочкам», но то, что он испытывал, общаясь с Камиллой, не поддавалось быстрой расшифровке. И он тянул время, проявляя, как он объяснил себе, профессиональное любопытство.

Кто она? Почему он чувствует боль, спрятанную по ту сторону безбрежных озер ее дымчатых глаз, в зеркальной поверхности которых он видит свое отражение, и в которые он мог бы проникнуть, чтобы постараться отыскать корешки этой боли и разгадать ее тайны… И, возможно, остаться там навсегда.

– Я пробуду здесь до конца месяца, – вдруг сказал Артур, не поспевая как следует обдумать произносимые слова. – Постараюсь успеть, если для Вас это действительно важно.

– Важно. Не сочтите за чокнутую, просто это подарок… – начала оправдываться Камилла, как вдруг спохватилась: – Только ведь мы уедем в субботу! А Вы сможете отправить по почте? Я сейчас оставлю адрес, – и, аккуратным подчерком указав на своей визитке почтовый адрес, протянула ее Артуру.

– Камилла… Какое красивое имя! Вам подходит, – добродушно сказал Артур, ощущая, как расстояние между ними заметно сократилось. Затем, прочитав остальную информацию, он расхохотался: – Мало того, что мы с Вами земляки, так Вы еще и преподаете в том вузе, где я учился! Давайте сюда, попробую помочь. Денег не возьму, не беспокойтесь, со своих не берут. Угостите потом как-нибудь обедом в студенческой столовой, хочется вспомнить молодые годы…

– Вы серьезно? – опешила Камилла.

– Вполне, – шутливо ответил Артур. – Вам этого пока не понять, Вы сейчас находитесь в той чудесной поре, в которую потом будет хотеться вернуться все сильнее с каждым годом. Сколько Вам? Двадцать три? Двадцать пять?

– Почти, – усмехнулась его прекрасная собеседница, стараясь оставаться на прежнем месте, несмотря на неоднократные попытки сына вытянуть ее за руку на улицу. – Только прибавьте еще двенадцать. За комплимент благодарю! – и, уходя, добавила тихо и с нежностью в голосе: – И большое Вам спасибо за помощь. Даже если ничего не получится.