– Клара, – мне ужасно нравится, как звучит моё простое невзрачное имя в устах Тео. В звуках этих столько нежности, столько любви и заботы. – Клара…

Не знаю, что со мной. Воспоминания сохранились лишь обрывками, зато самочувствие моё и общее состояние совершенно переменились. Больше не ощущаю ни слабости, ни боли, ни тревоги, не падаю в обморок. Но разум до сих пор будто затянут дымкой.

Помню дорогу, ночной зимний лес и, наконец, постоялый двор «За ореховым кустом», что вынырнул из непроглядной тьмы снежной бури, точно сказочный домик, и поманил нас горящими огнями.

Мы вошли внутрь уже после полуночи, оставив уставших лошадей конюху. Покрытые снегом, бледные и молчаливые, мы заняли столик в тёмном углу вдали от таких же припозднившихся посетителей. Я скрывала лицо за воротником своей шубки, а руки – в рукавичках, хотя кровь до этого оттерла с пальцев колючим, обжигающим кожу снегом.

Да, если не знать всех подробностей, можно принять меня за преступницу.

Пожалуй, теперь так и есть. Тео считает, меня объявят в розыск за побег. Но оставаться более в Курганово под стражей сыскарей – обречь себя на печальную судьбу. Они будут допрашивать меня раз за разом и держать в заложниках, надеясь, что отец всё же вернётся за мной. Или, что хуже, с моей помощью попытаются отыскать его.

Это называется «ловля на живца», как на рыбалке. Пусть мой отец – преступник. Я знаю это наверняка. Я видела лабораторию. Очевидно, с Мишелем случилось нечто ужасное, и отец может быть тому причиной. Уверена, он сбежал не просто так. Невиновному человеку не от чего скрываться.

Но мой отец – гениальный врач. Однажды он уже вытащил меня из лап смерти, буквально оживил мертвую. И раз я умираю от чахотки или иной болезни, значит, он способен меня спасти.

Другой надежды у меня не остаётся. Я должна найти его. Мне жизненно необходимо спасти его. Так мы рассудили вместе с Тео.

Итак, мы остановились в «Доме за ореховым кустом» – очаровательном, пусть и не самом гостеприимном постоялом дворе, где мрачные хмурые хозяева, словно серые тени, соседствуют рядом с милыми ковровыми дорожками, пучками сушёных трав, узорными скатёрками, ратиславскими пейзажами и торчащими из-под потолка веточками орехового куста, с которых свисали самые настоящие орешки (я не удержалась, сорвалась и расколола один, но он оказался разочаровывающе пуст. Тео пошутил, что пустой орешек – к исполнению желания. Я не получаю заветное ядрышко, зато могу загадать что угодно. Я посмеялась его шутке, но скорлупку спрятала в карман. Сижу, гадаю, каково же моё заветное желание. Только прошлым вечером я уверенно могла дать ответ на этот вопрос, но теперь…)

Так вот, мы сели за дальний столик, укрытые полумраком и аурой тайны.

– Нам нужна легенда, – сказал Тео.

– Легенда? Как… для прикрытия?

Это всё точно в настоящем приключенческом романе! А ведь Тео подошла бы чёрная полумаска и широкополая шляпа с плащом. Так и представляю, как он нападает на карету какого-нибудь злого губернатора где-то в прериях Диких земель, грабит его и возвращает золото бедным рабочим, из которых на налоги выбили последние деньги.

Да и без прерий, а здесь, на постоялом дворе Великолесья, мы с Теодором составляли весьма таинственную парочку.

– Именно, – подтвердил Тео. – В путешествии. Как мы будем представляться, куда направляемся. Предлагаю назваться мужем и женой. Вы, как и я, лойтурка…

Теодор обладает почти классической аристократической лойтурской красотой. Светлые (пусть и не столь белые, как это водится у знати, а почти пепельные) волосы, серые ледяные глаза, пронзающие насквозь. Он не очень высок, но невероятно изящен. Скулы, прямой нос, полные губы – Теодор Генрих Карнштейн – само совершенство. С него можно лепить скульптуры лойтурских королей, что своим задумчивым и мудрым видом вдохновляют потомков даже спустя многие века.

Кажется, я опять увлеклась, расписывая, насколько прекрасен мой дорогой друг. Дело в том, что бумага и чернила не смогут передать его черты. Они не столь совершенны по принятым в обществе меркам. Пожалуй, кто-нибудь мог бы сказать, что для аристократа у него слишком выпученные глаза и до пошлости пухлые, не чётко очерченные губы, а причёска устарела (молодые люди в наше время не носят длинные волосы, эта мода давно уже в прошлом). Но когда он в движении, когда горячо рассуждает или заглядывает в глаза, когда рот его подёргивается в лёгкой бесовской улыбке, особое очарование его облика завораживает и поглощает собеседника целиком. И если поначалу я ловила только себя на этом, то стоило пересечься с унылой хозяйкой «Дома за кустом», как буквально после пары фраз Тео, она совершенно преобразилась, глаза женщины заволокло туманом, речь оживилась, и в целом она перестала быть настолько унылой, какой показалась вначале.

Пусть прошло совсем мало времени с нашего побега из Курганово, но будто бы и я уже не та Клара, что рыдала целыми днями в спальне, сокрушаясь от собственной беспомощности.

Новая Клара нашла в себе смелость впервые в жизни нарушить правила, и не просто папенькин наказ, а закон! Подумать только, я, Клара Остерман, дочь провинциального доктора, нахожусь в розыске, а стоит согласиться с Тео, что почти наверняка меня объявят в розыск как важного свидетеля.

Ох, папа, во что ты нас всех втянул?

Но, если именно запретные бесчеловечные эксперименты отца подарили ему знания, которые вернули меня однажды к жизни, можно ли считать их благим делом, если эти же знания излечат меня повторно?

Стоит ли одна-единственная моя жизнь мучений десятков и сотен людей?

Не знаю.

Подумаю об этом позже. Мысли скачут, словно кузнечики, когда врываешься в заросли полевых цветов. Нырнули в разные стороны – не поймаешь. Нужно сосредоточиться и продолжить как прежде вести повествование в хронологическом порядке.

Начну ещё раз. Мы сбежали из Курганово и прибыли на постоялый двор где-то по дороге от Камушка к Орехово. Начиналась пурга, поэтому Тео предположил, что нам будет безопаснее переждать в укрытии.

Оказавшись под крышей, в обогретом очагом большом зале, за столом, полным яств (Тео, распережевавшись, что я голодна, заказал и несколько салатов, и солений, и закусок, и рыбный суп, чтобы я обязательно поела горячего после нескольких часов на морозе), мы смогли наконец-то обсудить всё произошедшее и решить, что делать дальше.

– Сыскарь объявит вас в розыск, – решительно заявил Тео. – Я видел, как он в вас вцепился, Клара. Вы слишком важный свидетель и буквально единственный ключик к разгадке местонахождения доктора Остермана, а вместе с ним и графа Ферзена, потому что сомнений нет, что они путешествуют вместе.