– Это от сундука, что стоит в моих покоях у самой постели. Но я могу и сам рассказать, о чём писал Горяй. Присаживайся. Может, поедим? Я ещё не завтракал.
Против трапезы Вячко не возражал, и Ярополк позвал холопа, велел ему принести завтрак на двоих.
Вместе братья расчистили стол от бумаг, сели. Вячко скрестил руки на груди, ёжась от холода. В покоях давно не топили.
– Как ты не задубел тут до смерти?
– Прохладный воздух бодрит и помогает лучше думать, – пожал плечами Ярополк. Он, верно, привык к лютому морозу после долгих лет, проведённых на севере.
– Так что с Горяем?
– Помнишь, он время от времени брал нашу кровь? Когда мы были детьми, Горяй плёл для нас обереги, заверял, что наша кровь сделает их сильнее.
Вячко кивал и неохотно жевал кашу. С тех пор как он вернулся в столицу, все кушанья казались ему безвкусными, и часто он даже забывал поесть.
– Так вот, брехал Горяй, как голодная псина зимой. Он изучал нашу кровь: всех нас троих, Мечислава тоже.
– Потому что мы внуки Златы? – догадался Вячко.
Брат улыбнулся.
– Именно. А ещё потому что потомки Вышеслава. Он считал, что в нашем роду есть особая сила. Первородная, древняя, та, которой дышала земля в первые свои дни. Это он так написал, сам бы я такую ерунду не придумал.
– Быть может, это не ерунда, – задумчиво произнёс Вячко.
– Их смысл, может, и нет, а вот сами выражения… – Ярополк насмешливо улыбнулся, но лицо его оставалось усталым, мрачным, голубые глаза потухли.
– При чём тут Вышеслав?
– Смотри. – Ярополк откусил ломоть хлеба с куском солёной рыбы. – Вышеслав был первым князем в роду, о котором нам известно. Если верить былине, то он женился на Старшей Сове.
– На ведьме, – рот у Вячко невольно дёрнулся от злости, и перед глазами встало бледное лицо с тёмными глазами.
– Ведьме, которая основала Совиную башню, – глаза Ярополка сверкнули. – Ведьме, которая правила духами в диком лесу. Никого не напоминает?
– Ну…
Прежде никогда Вячко не замечал ничего общего между былиной о Старшей Сове, князе Вышеславе и сказаниями о своей бабке. Злата жила совсем недавно, её помнили отец и Горыня, у неё учился Горяй. Вячко унаследовал её огненные волосы, Ярополк даже видел её в раннем детстве. Злата была настоящей. Но Вышеслав жил так давно, что никто не мог сказать, как он выглядел, никто не мог даже быть уверен, что он вправду существовал. Что уж говорить о Старшей Сове?
– Именно, – улыбнулся Ярополк, наблюдая, как вытянулось от удивления лицо Вячко. – Кажется, она тоже была лесной ведьмой.
– Погоди, но это же всё случилось в Рдзении. Откуда лесная ведьма могла там появиться?
– Кто знает, что было при Вышеславе? Это произошло несколько веков назад. Может, Великий лес тогда доходил до берегов Модры? Может, лесных ведьм раньше было больше? Горяй считал, что это всё связано. В нас течёт кровь Вышеслава, мы и рдзенские короли ведём род от одного предка. Но ещё любопытнее, что Горяй изучил кровь новой лесной ведьмы, и оказалось, что у нас много похожего. Кровь – не водица, как говорится. – Гулкий его голос хрипло сорвался на смех.
– То есть? Мы родственники?
– Не дай бог, это было бы весьма печально. – Улыбка Ярополка помрачнела. – Дарина – лесная ведьма, как и наша бабка. Они носят силу, дарованную лешим. Горяй написал, что если объединить силу Златы и Дарины, то выйдет нечто… особенное.
Вячко догадался, к чему клонил брат. Снежный князь был слишком упрям, чтобы отказываться от задуманного.
– Ты хочешь, чтобы она родила тебе ребёнка?
– И не одного. Это усилит наш род.
– Император не позволит. И конунг Гудрёд объявит тебе войну, если обидишь его дочь.
– Я пока не собираюсь жениться на Дарине. Отец узаконил тебя, я поступлю так же с нашим ребёнком. А потом – кто знает?
От этих слов Вячко скривился. Да, Великий князь признал его сыном, только каждый спешил напомнить ему, что он родился от безродной служанки.
– Значит, тебе узаконить детей кметки можно, а мне нельзя было жениться на Добраве?
В груди заклокотало.
– Лесной ведьмы, а не кметки. Злату признали святой. Кто знает, кем станет Дарина?
«Ярополк не остановится ни перед чем».
– И что собираешься делать с этими детьми? Наплодишь войско чародеев и объявишь войну всем соседям?
– Ты непроходимо туп, – заявил Ярополк, на что Вячко только больше нахмурился. – Одними чародеями государство не защитишь. Посмотри, к чему это привело Рдзению. Нет, я хочу усилить княжеский род, объединить княжества под единым правителем. Знаешь, кого я вчера отправил в темницу? Боярина Рознега из Нижи. Он, оказывается, ещё весной продал свои земли и переехал в столицу. А знаешь, кто любовница Рознега? Рабыня из вольных городов. И весь прошлый месяц этот сукин сын уговаривал отца отправить мою дружину в Лисецк и оставить Снежный город без защиты. А вчера брат Рознега угрожал призвать своих людей – почти тысячу человек – обратно из ополчения, если я не освобожу предателя. И это, Вячко, происходит в военное время. Мне, князю, угрожает какой-то захудалый боярский род. А представь, что будет, если князь Чернек вдруг потребует у отца больше земель, раз он разрешил ему расположиться с ополчением в Лисецке? Или если сейчас старгородский князь Влоджемиж вступит в заговор с рдзенцами? У нас будет недостаточно людей, чтобы усмирить их. Нет, нужно покончить с посадниками и другими князьями. Ратиславией целиком должен управлять один род и один князь, с княжествами пора покончить.
Вячко всё ещё не понимал до конца ход его мыслей.
– И какой будет толк от нескольких чародеев в семье?
– А подумай, какой толк был от нашей бабки? Злата – святая, что в Ратиславии, что на Благословенных островах. Она смела войско Рдзении и заставила самого Императора признать её великой княгиней. Её боготворят, ей прощают даже чародейство, неугодное Создателю. Я сделаю то же с Дариной. Я устрою так, чтобы её почитали равно кметы и бояре. Может, тогда сам Император благословит наш брак. А даже если нет, она всё равно родит мне сыновей. Заполучив лесную ведьму в свой род, мы укрепим власть по всей Ратиславии, тогда никто больше не посягнёт на великое княжение.
«Кроме тебя самого», – подумал с недовольством Вячко.
Пусть он всегда знал, что ему не унаследовать престола в Златоборске и он должен быть рад просто оставаться сыном, а после братом Великого князя, но что-то грызло его изнутри, когда он слушал речи Ярополка.
Поганую зависть стоило гнать прочь. Ярополк был старшим из братьев. Отец считал его хорошим правителем, и Вячко не должен был даже помышлять о дурном.
– А если у вас не родятся чародеи? Мы хоть и внуки Златы, но колдовской силы у нас нет.
– Об этом у Горяя тоже есть записи. – Тень недовольства пробежала по лицу Снежного князя. – Он писал, что дед поборол Змеиного царя благодаря своей особой крови и что она течёт в нас с древних времён. И нашего дядю, старшего сына Ярополка, прозвали Вещим не просто так. Значит, один из их сыновей всё-таки был чародеем.
– А ты не задумывался, почему бабка отреклась от лешего? – с ядовитым ликованием спросил Вячко. – Отчего признала Создателя, принесла его веру в Ратиславию?
– Потому что это было полезно для государства, – рассудил Ярополк. – Откажись она целиком и полностью от языческого прошлого, так отреклась бы и от чародейства, но между тем учеников она себе брала.
Вячко упрямо покачал головой. Ярополк усмехнулся.
– В народе любят Злату, полюбят и новую лесную ведьму, а именно это и важно – кого поддерживает народ.
– Скренорцев они ненавидят, но между тем ты притащил их в столицу. Представляешь, что начнётся, когда узнают, что ты отдал им Мёртвый город?
– А где ты ещё возьмёшь людей? Потому что нам их не хватает.
Вячко нахмурился и промолчал. Сказать ему было больше нечего, поэтому он забрал ключ от сундука и прошёл к двери.
– Вячко, – окликнул его брат. – Если хочешь помочь, подготовь всё к Ночи костров и договорись с Пресветлыми Братьями, чтобы не мешали празднику.
Порой Вячко не понимал, почему из всех братьев его считали самым безрассудным и безответственным. Ярополк решил отпраздновать языческий праздник в столице, хотя Ночь костров запретили много зим назад и разве что только старики помнили о былом порядке.
– Ты вправду собрался праздновать её? Пойдут пересуды, тебя заподозрят в язычестве.
– Достаточно того, что я каждый день кланяюсь солу в храме. – Лицо Ярополка походило на маску, и трудно было понять, что он чувствовал, во что и в кого на самом деле верил. – Пресветлые Братья не смогут защитить столицу, даже если каждый из них возьмёт топор в руки. Боги предков куда благодарнее, так почему бы не обратиться к ним за помощью?
За всё время, проведённое в Совине, Дара ни разу не видела Горицу довольной. Вот и теперь она сердилась, пытаясь отыскать соль.
– Константином-каменоломом клянусь, я её всегда оставляла на этой полке. Никто не брал? – грозно спросила она, ни к кому лично не обращаясь. На кухне не было никого, кроме Дары, но Горица старалась делать вид, что не замечала её.
Неприязнь их была взаимной.
Борщ у кухарки выходил на диво хороший, но Дара ела, сохраняя недовольное выражение лица назло Горице. Соль она не брала, но подозревала, что её украл домовой. Дух успел обжиться на новом месте, но остался не слишком доволен приёмом. Его миску с молоком убрали, а когда Дара намекнула, что домовому это не понравится, Горица высокомерно заявила, что духов в Совине не было и никогда не будет. Раскрывать правду не стоило, да и наблюдать за проказами домового оказалось весело. Дух принялся вредить кухарке всеми возможными способами, а свою спасительницу, наоборот, не трогал: она оставляла ему хлеба и мяса на ночь под лавкой.
Дара вышла с кухни и остановилась в растерянности, не зная, куда деться, когда услышала позади скрежет замка. С улицы в дом зашёл Милош. Вид у него был потерянный, уставший, но при встрече он улыбнулся, отчего на щеке появилась ямочка.
– Здравствуй, – негромко проговорила Дара.
– Вечер добрый, – отозвался он и подошёл чуть ближе. – Как занятия?
– Пока больше рассказываю я, чем твой учитель.
Улыбка у него вышла невесёлой.
– Знаешь, чему он научил меня в первую очередь?
Дара наклонила голову набок, и короткая коса коснулась её плеча.
Милош в задумчивости протянул руку, взял косичку и помахал кисточкой, щекоча кончиками волос щёку Дары.
– Тебе пора перестать носить косы. Рдзенские девушки в твоём возрасте так не делают.
– Я не рдзенка.
– Об этом лучше не кричать на улицах Совина.
Дара вздохнула, закатывая глаза.
– В этом все вы – рдзенцы. Никто у нас в Заречье не оскорблял тебя за то, что ты рдзенец.
– Радость моя, – промурлыкал он, – ты больше всех обзывала меня рдзенским псом и подлым гадом.
– Скажешь, ты не подлый гад?
Он склонился над ней. Пусть Дара и не была мала ростом, но Милошу всё же пришлось нагнуться, чтобы их глаза оказались напротив.
– В этом, душа моя, мы с тобой очень похожи. Одного поля ягоды, – прошептал он совсем рядом с её губами. Слова горчили, отравляли не хуже болиголова. – Пойдём, покажу тебе кое-что.
Он стал подниматься по лестнице, не оглянувшись, чтобы проверить, пошла ли она следом. Дара в сомнении посмотрела на спину чародея, но ноги уже понесли её наверх.
Милош провёл Дару в свою ложницу.
Девушка расправила плечи и гордо подняла голову, заходя внутрь. Было темно, и Милош поспешил куда-то к стене, щелчком пальцев зажёг свечу на маленьком столике. Дара обвела взглядом простые светлые стены и скромную кровать, кроме неё, было лишь с десяток книг на полках и большой сундук, где, пожалуй, хранилось немало щегольских нарядов, в которых любил покрасоваться Милош. Но кроме этого – ничего. Вот бы разочаровалась Ждана, считавшая, что нашла Весе богатого жениха.
Милош насмешливо улыбался, стоя у стены.
– И не страшно честной ратиславской девушке оставаться наедине со рдзенским змеем? – проговорил он с коварной улыбкой.
Дара посмотрела прямо ему в глаза с нескрываемым вызовом.
– Ты же сам сказал, что мы одного поля ягоды. Так, может, это тебе меня стоит опасаться?
– Что, замараешь мою юношескую добродетель?
Не выдержав, Дара прыснула от смеха.
– Если бы она у тебя была! Так что ты собирался показать? Надеюсь, не остатки этой своей добродетели.
Милош хмыкнул и достал с полки почти под самым потолком деревянный ларчик, многим меньше того, в котором хранилось некогда фарадальское чудо.
– Что это?
– Лойтурская поделка. Они умеют мастерить такие игрушки, которые сами поют песни. Но эта давно сломана, – пояснил юноша.
Он опустился на край постели, похлопал по покрывалу, приглашая сесть рядом. Дара села слишком близко, упрямо поджав губы. Если он рассчитывал, что она поведёт себя как скромная барышня и останется стоять в стороне, то ошибался.
– И зачем тебе этот сломанный ларец? – спросила она.
Милош поднял палец к потолку, призывая её к вниманию, а затем будто выбил дробь в воздухе и свёл пальцы вместе. Дара пригляделась и увидела сотканную из света нить, что протянулась от горящей свечи. Чародей обвязал ей ларец, и вдруг заиграла тихая мелодия.
Немой возглас сорвался с губ Дары. Звук шёл из ларца. Без музыкантов, без свирелей и гуслей играла песня.
– Как такое может быть?
– В чарах важно научиться распределять силу от одного к другому. Все заклятия требуют живой силы, и если не хватит источника…
– То заклятие заберёт твою собственную жизнь, – припомнила Дара. – Мне рассказывал об этом один чародей. Но я о другом: как может сама по себе играть музыка? Что это за заклятие?
Милош засмеялся, и зелёные глаза его стали ещё ярче обычного.
– Это не заклятие, а наука. Лойтурцы способны на многое. Этот ларец сломан, но с помощью чар я заставляю его работать.
– Я слышала, что они башковитые, но чтоб настолько! – восхитилась Дара. – И это всё может работать без чар? Если его починить?
– Да, – подтвердил Милош и вдруг резким движением порвал нить между ларцом и свечой. – А теперь попробуй сама.
Дара посмотрела на него почти испуганно. Она творила колдовство и куда более мощное, чем это, но каждый раз оно выходило само собой, и ей не приходилось задумываться, откуда идёт сила. Когда же она пыталась сплести тонкое заклятие, то получалось это всегда плохо, хотя она приноровилась чинить защитную сеть в Великом лесу.
– Боишься? – прошептал совсем рядом Милош, расплываясь в довольной улыбке.
– Нисколько, – с вызовом ответила Дара и вместо того, чтобы забрать ларец, наклонилась чуть вперёд.
– Тогда давай, покажи, что умеешь. – Он взял её ладонь и положил поверх деревянной крышки. – Тяни силу от свечи.
Дара улыбнулась с притворным самодовольством, но внутри неё всё переворачивалось и ухало, как если бы она кубарем катилась с крутого холма. Она повернулась к свече, потянулась рукой, попыталась ухватить нить света, и тогда Милош провёл губами по её щеке, коснулся языком уголка губ.
Ларец заиграл, тут же закашлял, подавившись простенькой песней, и замолк.
Вдруг дверь приоткрылась, в щель просунул голову Ежи.
– Милош, мне надо с тобой поговорить.
Чародей подскочил на ноги.
– Ежи, – выдавил он хрипло и проговорил чуть раздражённо: – Слушай, давай попозже.
Руки у Дары дрожали.
– Я пойду. – Голос сделался ей не послушен.
Дара не увидела лица Милоша, чтобы понять, жалел ли он об её уходе или нет. Трусливо она выскочила из комнаты и после весь вечер злилась на себя за побег. Она показала Милошу свою слабость, призналась, что была бессильна против него, против его обаяния и ласки.
И это после всего, что между ними случилось.
Потерянная, разбитая, Дара вернулась на кухню. В большой печи, что грела своим теплом и кормила всех в доме, потух огонь. От одного простого заклятия.
О проекте
О подписке