Глава XXXIII
Джемсъ Кроли куритъ

Любезность мистера Питта и ласковое обращеніе его спутницы въ высшей степени разнѣжили чувствительную Бриггсъ, и уполномочили ее высказать весьма лестный отзывъ насчетъ леди Дженни, послѣ того какъ визитныя карточки благородной фамиліи были представлены миссъ Кроли. Карточка леди Саутдаунъ, оставленная лично для миссъ Бриггсъ, произвели весьма благодѣтельное вліяніе на сердце бѣдной компаньйонки.

– Кчему это ей вздумалось оставить карточку для васъ, миссъ Бриггсъ? спросила съ изумленіемъ миссъ Кроли, – придетъ же вѣдь такая фантазія!

– Тутъ, мнѣ кажется, нечему удивляться, скромно замѣтила миссъ Бриггсъ, – знатная леди нисколько не унизитъ своего достоинства, если обратитъ вниманіе на бѣдную дворянку.

И она положила эту карточку въ свою рабочую шкатулку между предметами, драгоцѣнными для ея сердца. Затѣмъ, миссъ Бриггсъ объяснила, какъ она встрѣтила вчерашній день мистера Кроли съ его невѣстой, и какое чудное сокровище была эта невѣста. она расказывала, какъ одѣта была леди Дженни, и подробно, съ женскою аккуратностію, описала всѣ части ея туалета, отъ соломенной шляпки до башмаковъ. Оказалось, что костюмъ леди Дженни былъ очень простъ и очень милъ.

Миссъ Кроли дала полную волю компаньйонкѣ распространяться обо всѣхъ этихъ вещахъ, и слушала ее внимательно, безъ перерыва. Здоровье старой дѣвы поправилось совершенно, и она скучала безъ общества, къ которому привыкла. Мистеръ Кримеръ, ея докторъ, не хотѣлъ и слышать о возвращеніи своей паціентки въ Лондонъ. Скучавшая старуха была рада познакомиться въ Брайтонѣ съ кѣмъ бы то ни было, и потому, возвращая на другой день свой собственныя карточки, приказала сказать, что мистеръ Питтъ Кроли доставитъ ей большое удовольствіе своимъ визитомъ. Онъ пришелъ, и съ нимъ пришли – леди Саутдаунъ и младшая ея дочь, невѣста. Вдовствующая леди воздержалась отъ всякихъ эстетически-созерцательныхъ умозрѣній; но говорила очень много о погодѣ, о войнѣ, о низверженіи Бонапарта, о докторахъ вообще, и въ частности о рѣдкихъ достоинствахъ мистера Поджерса; которому въ ту пору она покровительствовала.

Впродолженіе этого визита, мистеръ Питтъ обнаружилъ дивную черту дипломатическаго искусства, одну изъ тѣхъ, которыя свидѣтельствовали неоспоримымъ образомъ, что, не будь его карьера испорчена въ ранней молодости, онъ ушелъ бы далеко на политической дорогѣ. Когда леди Саутдаунъ заговорила о корсиканскомъ выходцѣ и, подражая современной модѣ, принялась доказывать, что это былъ въ человѣческомъ родѣ извергъ, обагренный всѣми преступленіями, чудовще, недостойное жизни, Питтъ Кроли вдругъ поднялъ свою булаву на защиту этого Человѣка Судьбы. Описалъ, какъ онъ видѣлъ Перваго Консула въ Парижѣ, во время аміенскаго мира, когда онъ, Питтъ Кроли, имѣлъ удовольствіе въ первый разъ познакомиться съ великимъ ораторомъ Великобританіи. Это былъ господинъ Фоксъ, который, какъ извѣстно, всегда имѣлъ высокое мнѣніе о императорѣ Наполеонѣ. Питтъ Кроли вполнѣ раздѣлялъ мнѣніе Фокса, хотя во многихъ другихъ случаяхъ былъ съ нимъ не согласенъ. Изгнаніе Наполеона считалъ оиъ великою несправедливостію и доказывалъ весьма убѣдительно, что Французы сдѣлали огромную ошибку, подчинившись вліянію папы.

Послѣдняя выходка спасла Питта Кроли въ глазахъ леди Саутдаунъ, между-тѣмъ, какъ благоговѣніе къ Фоксу и Наполеону возвысило его неизмѣримо въ мнѣніи миссъ Кроли. Мы уже имѣли случай намекнуть впродолженіе этой исторіи, что миссъ Кроли стояла нѣкогда на короткой ногѣ съ покойнымъ Фоксомъ. Миссъ Кроли, принадлежавшая въ политическомъ смыслѣ къ партіи виговъ, всегда стояла за Наполеона, и хотя никакъ нельзя сказать, чтобъ паденіе этого гиганта возмутило ея душевный покой, и подѣйствовало непріятнымъ образомъ на ея желудокъ, однакожь панегирикъ Питта, прославившій обоихъ ея идоловъ, былъ въ высшей степени пріятенъ для ея сердца, и Питтъ Кроли, какъ мы сказали, вдругъ поднялся на необозримую высоту въ ея глазахъ.

– А вы какъ объ этомъ думаете, моя милая? спросила миссъ Кроли молодую леди, которая, повидимому, понравилась ей съ перваго взгляда. Съ хорошеньшшъ личикомъ нетрудно было пріобрѣсть благосклонность миссъ Матильды Кроли, хотя надобно признаться, что ея любовь возникала и простывала съ одинаковой быстротою.

Леди Дженни покраснѣла какъ роза, и сказала, что она не понимаетъ политики, и не принимаетъ никакого участія въ политическихъ вопросахъ. Нѣтъ сомнѣнія, что ея мама разсуждаетъ основательно, хотя правда и то, что мистеръ Питтъ говоритъ превосходно.

И когда обѣ леди собрались домой, миссъ Кроли сказала въ заключеніе визита:

– Надѣюсь, вы будете такъ добры, леди Саутдаунъ, что станете повременамъ присылать ко мнѣ леди Дженни, если только ей не скучно будетъ въ обществѣ одинокой, больной старухи.

Обѣщаніе дано было съ величайшимъ удовольствіемъ, и благородныя леди разстались самымъ дружескимъ образомъ.

– Питтъ, не приводи ко мнѣ никогда эту леди Саутдаунъ, сказала старушка, – она глупа и надута, какъ всѣ эти родственники твоей матери, которыхъ я терпѣть не могла. Но эта хорошенькая куколка, леди Дженни, можетъ првходить сколько ей угодно. Распорядись такъ, чтобъ она навѣщала меня какъ можно чаще.

Питтъ обѣщалъ сдѣлать такое распоряженіе. Онъ не считалъ нужнымъ объяснять своей тёщѣ, какое мнѣніе составила о ней миссъ Кроли, и леди Саутдаунъ осталась въ совершеннѣйшемъ убѣждеяіи, что она произвела великолѣпное впечатлѣніе на свою новую знакомку.

Общество больной старухи не испугало леди Дженни. Быть-можетъ, ей пріятно было отлучаться повременамъ изъ родительскаго дома, гдѣ весьма часто президентствовалъ достопочтенный Бартоломей Айронсъ и многіе другіе неуклюжіе и скучные педанты, собиравшіеся въ гостиной леди Саутдаунъ. Какъ бы то ни было, невѣста дипломата сдѣлалась постоянной гостьей миссъ Кроли, выѣзжала съ нею на гулянья, и утѣшала ее по вечерамъ, Леди Дженги была добродушна и ласкова со всѣми, такъ что даже горничная Фиркинъ не думала ревновать ее къ своей госпожѣ. Чувствительная Бриггсъ замѣтила въ скоромъ времени, что благодѣтельница никогда не бранила ее въ присутствіи леди Дженни. Миссъ Кроли обращалась съ своей гостьей очаровательнымъ образомъ. Она расказывала ей множество восхитительныхъ анекдотовъ, почерпнутыхъ изъ воспоминаній дѣтскихъ лѣтъ, и способъ ея выраженія былъ совсѣмъ не тотъ, какой прежде употребляла она въ обращеніи съ начитанной Ребеккой; дѣтская невинность леди Дженни отстраняла всякую возможность легкомысленной бесѣды, и миссъ Кроли щадила деликатность чувствъ этой неопытной дѣвицы. Леди Дженни въ свою очередь была въ восторгѣ отъ доброй старушки, и старалась забавлять ее всѣми зависящими отъ нея средствами. Покойный отецъ, пропащій братъ и миссъ Кроли были единственными особами, отъ которыхъ молодая дѣвушка слышала выраженія искренней привязанности и дружбы.

Такимъ-образомъ въ длинные осенніе вечера (когда Ребекка торжествовала свои побѣды въ веселомъ Парижѣ, а мистриссъ Эмми, – убитая душевной скорбью Эмми… ахъ! гдѣ-то она теперь?) леди Дженни сидѣла въ гостиной миссъ Кроли, и окруженная поэтическими сумерками, пѣла для нея свой простенькія пѣсни и гимны, между-тѣмъ какъ солнце закатывалось, и море выбрасывало на беретъ свои ревущія волны. Старая дѣвственница, дремавшая въ своихъ креслахъ, просыпалась съ прекращеніемъ мелодическихъ звуковъ и просила свою гостью продолжать безъ перерыва. Чтожь касается до сантиментальной Бриггсъ, проливавшей радостныя слезы въ ту пору, когда она сидѣла за иголкой, и смотрѣла въ окно на ревущій океанъ и на звѣздное небо, гдѣ вращались, въ своемъ торжественномъ величіи грандіозные міры… да что тутъ толковать? кто въ состояніи изобразить, опредѣлить или измѣрить душевную усладу и чувствительность миссъ Бриггсъ?

Питтъ между-тѣмъ, съ политическимъ памфлетомъ въ рукахъ и съ диссертаціей о Хлѣбныхъ Законахъ, наслаждался въ столовой тѣмъ пріятнымъ отдохновеніемъ, которое въ равной степени приличествуетъ послѣ обѣда веякому смертному, будь его натура романтическая, или даже совершенно неромантическая. Онъ потягивалъ мадеру, и строилъ въ воздухѣ грандіозные замки, считая себя геніемъ первостатейнымъ. Ему казалось, что онъ влюбленъ теперь въ свою невѣсту въ тысячу разъ болѣе, чѣмъ когда-либо впродолженіе этихъ семи лѣтъ, считая съ того дня, когда впервые началась эта нѣжная связь, скрѣпляемая постепенно, съ приличною медленностію и дипломатическою предусмотрительностію. Снѣдаемый пылкой страстью, онъ сидѣлъ, мечталъ, дремалъ и спалъ – сладко спалъ. Когда наступалъ часъ пить кофе, Баульсъ шумно входвлъ въ комнату съ чашкой для мистера Питта, сквайра; продолжавшаго дѣятельно заниматься своимъ политическимъ памфлетомъ.

– Мнѣ бы хотѣлось, мой милый, поиграть съ кѣмъ-нибудь въ пикетъ, сказала миссъ Кроли однажды вечеромъ, когда этотъ заслуженный каммердинеръ явился въ гостиную съ подносомъ и свѣчами, – бѣдняжка Бржггсъ играетъ не лучше какой-нибудь совы – такъ она глупа.

Должно замѣтить, что старая дѣвственница пользовалась всякимъ удобнымъ случаемъ, чтобъ побранить свою кампаньйонку въ присутствіи прислуги.

– Послѣ пикета я всегда сплю гораздо спокойнѣе, заключила миссъ Кроли.

При этомъ леди Дженни раскраснѣлась до крайней верхушки своихъ ушей и до послѣдней оконечности своихъ миньятюрныхъ пальцевъ. Когда Баульсъ оставилъ комнату, и затворилъ за собою дверь, молодая дѣвушка сказала:

– Миссъ Кроли, я умѣю играть въ пикетъ… немножко. Папенька бывало игрывалъ со мною.

– Поцалуйте меня, мой ангелъ, сейчасъ-же поцалуйте, съ восторгомъ вскричала обрадованная старуха.

И въ этомъ живописномъ занятіи съ миссъ Кроли, мистеръ Питтъ засталъ свою невѣсту, когда воротился изъ столовой съ своимъ политическимъ памфлетомъ. Какъ она краснѣла и стыдилась весь этотъ вечеръ, бѣдная леди Дженни!

Читатель ошибется, если подумаетъ, что хитрые затѣи мистера Питта Кроли ускользнули отъ вниманія его возлюбленной родни въ пасторатѣ на «Королевиной усадьбѣ«. Гемпширъ и Суссексъ лежатъ весьма далеко одинъ отъ другаго, и однакожь въ Суссекскомъ графствѣ было у мистриссъ Бьютъ множество друзей, которые извѣщали ее обо всемъ – даже болѣе нежели обо всемъ – что происходило въ брайтонскомъ домѣ миссъ Матильды Кроли. Питтъ ѣздилъ туда чаще и чаще. По цѣлымъ мѣсяцамъ онъ не заглядывалъ въ свой фамильный замокъ, гдѣ несчастный отецъ пировалъ безпросыпу въ обществѣ безпутной семьи буфетчика Горрокса. Успѣхъ мистера Питта озлоблялъ и огорчалъ какъ нельзя больше пасторскую семью, и особенно мистриссъ Бьютъ, понявшую теверъ, въ чемъ состояла неисправимая опрометчивость ея поступковъ. Зачѣмъ она такъ часто оскорбляла компаньйонку Бриггсъ, и вела себя такъ гордо въ отношеніи къ Баульсу и Фиркинъ? Вотъ, когда насталъ чорный денёкъ, во всемъ домѣ миссъ Кроли не оказалось ми одной особы, приверженной къ мистриссъ Бьютъ. Нехорошо, очень нехорошо.

– А во всемъ виновата проклятая ключица, упорно доказывала мистриссъ Бьютъ, не будь она переломлена, я никогда бы не оставила старухи. И кчему было таскаться по полямъ, чтобъ травить этихъ негодныхъ зайцевъ?.. Я тебѣ говорю, Бьютъ.

– Можешь говорить сколько угодно, только зайцы тутъ ни на-волосъ не виноваты, моя милая, отвѣчалъ осужденный супругъ, – ты сама напугала ее, Барбара.

– А чемъ это, если смѣю спросить?

– Какъ чемъ? Дѣло извѣстное. Ты умна, конечно, спора нѣтъ, но характеръ у тебя дьявольскій, и ты просто помѣшалась на этихъ деньгахъ.

– Помѣшалась! Да ты бы ужь сидѣлъ въ тюрьмѣ давнымъ-давно, еслибъ я не сберегла твоихъ денегь. Бьютъ.

– И сидѣлъ бы, я не спорю, моя милая, отвѣчалъ уклоичивый сожитель, – ты умнѣе меня, я знаю, да только ужь черезчуръ пересаливаешь тамъ, гдѣ нужно было бы подсдобить и подмаслить.

И онъ подсдобилъ себя стаканчикомъ портвейна.

– Какого дъявола найдетъ она въ этомъ болванѣ, желалъ бы я знать? продолжалъ достопочтенный Бьютъ Кроли;– вѣдь онъ до сихъ поръ такой молокососъ, что всякая гусыня заклюетъ его и ощиплетъ. Вотъ братъ его, Родонъ; молодецъ такъ молодецъ, хоть ты знаешь, что его давно бы пора на висѣлицу. Я помню, какъ бывало онъ гоняетъ Питта по конюшнѣ съ плетью въ рукахъ, а Питтъ кричитъ изо всей мочи, и бѣжитъ потомъ жаловаться своей матери. Это была потѣха, и мы всѣ покатывались со смѣху. Да мнѣ сдается, что и теперь любой изъ моихъ ребятъ употчиваетъ его одной рукой. Джемсъ еще помнитъ, какъ въ Оксфордѣ дразнили его дѣвчонкой.

– Послушай, Барбара, продолжалъ достопочтенный Бьютъ послѣ кратковременной паузы.

– Что? сказала Барбара, кусая свои ногти и барабаня на столу.

– Я думаю, почему бы намъ не отправить Джемса въ Брайтонъ на поклонъ къ этой старухѣ? Вѣдь пожалуй изъ этого что-нибудь и выйдетъ. Джимми, ты знаешь, скоро долженъ будетъ получить ученую степень. Онъ оборвался^[1] всего только два раза – что за бѣда? обрывался и я, но все-таки онъ жилъ въ Оксфордѣ и обучался въ университетѣ. Онъ боксируетъ недурно и знакомъ со многими ребятами изъ высшаго круга. Мнѣ случалось видѣть самому, какъ они тамъ разъѣзжаютъ въ праздникъ на лодкахъ, и распѣваютъ серенады. Джимми не послѣдній между ними. Пусть же онъ ѣдетъ къ нашей старухѣ, и задастъ тумака этому Питту Кроли, если тотъ вздумаетъ наскочить на него. Какъ ты думаешь объ этомъ, Барбара?

– Чего тутъ думать! Джемсъ, разумѣется, долженъ ѣхать и увидѣться съ нею, отвѣчала рѣшительнымъ тономъ мистриссъ Бьютъ, и потомъ прибавила со вздохомъ: не мѣшало бы спровадить къ ней хоть одну изъ нашихъ дочерей; но вѣдь та бѣда, что она терпѣть ихъ не можетъ. Надобно же было имъ уродиться такими дурнушками!

Но эти дурнуршки были впрочемъ совершенно благовоспитанныя дѣвицы, и въ ту пору, когда мать ихъ произносила эти слова, онѣ вызванивали очень бойко самыя трудныя пьесы на фортепьяно, стоявшемъ въ сосѣдней комнатѣ. Музыку вообще знали онѣ хорошо, и притомъ упражнялись каждый день въ исторіи, географіи, на гитарѣ и на пяльцахъ, но кчему всѣ эти таланты пригодны на базарѣ житейской суеты для несчастныхъ дѣвицъ, низкорослыхъ, бѣдныхъ и дурныхъ лицомъ? Вѣчно сидѣть имъ въ дѣвкахъ, думала мистриссъ Бьютъ, если не подвернутся какіе-нибудь молодые баккалавры, будущіе товарищи ея мужа, и эту мысль съ приличнымъ краснорѣчіемъ она выразила мистеру Бьюту, но разговоръ супруговъ обратился на другіе предметы, когда они увидѣли передъ окномъ мистера Джемса. Молодой студентъ выходилъ въ эту минуту изъ конюшни съ трубкою въ зубахъ и въ клеенчатой фуражкѣ на головѣ.

Сказать правду, мистриссъ Бьютъ не ожидала слишкомъ великолѣпныхъ результатовъ отъ посланничества своего сына Джемса, и смотрѣла съ печальными предчувствіями на его отъѣздъ. Самъ молодой человѣкъ вовсе не расчитывалъ на блистательный успѣхъ, когда ему сказали, въ чемъ должна состоять окончательная цѣль его поѣздки, но его утѣшала надежда получить отъ старой тетки значительную долю вещественнаго воспоминанія, что поможетъ ему расплатиться съ нетерпящими отлагательства долгами при началѣ учебнаго семестра въ Оксфордѣ. Поэтому онъ съ удовольствіемъ взялъ себѣ мѣсто въ саутамптонскомъ дилижансѣ, который вечеромъ въ тотъ же день благополучно представилъ его въ Брайтонъ вмѣстѣ съ огромною корзиной, наполненной различными произведеніями сада и фермы, предназначенными въ подарокъ для миссъ Кроли. Кромѣ этихъ произведеній, бульдогъ Таузеръ и чемоданъ были единственными спутниками молодого студента. Принимая въ соображеніе поздній чась ночи, мистеръ Джемсъ не рѣшился тотчасъ же безпокоить свою тётку и, остановившись въ трактирѣ, сдѣлалъ ей визитъ уже на другой день передъ обѣдомъ.