Комната в замке.
Входят КОРОЛЬ, КОРОЛЕВА, ПОЛОНИЙ, ОФЕЛИЯ, РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН.
КОРОЛЬ. Вам, стало быть, узнать не удалось,
Зачем он предается сумасбродствам
И превращает собственную жизнь
В небезопасный и кошмарный сон?
РОЗЕНКРАНЦ. Не хочет он, ссылаясь на недуг,
Распространяться о его причине.
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Он, как лунатик, с легкостью минует
Ловушки наши, ловко обходя
Вопрос о самочувствии своем.
КОРОЛЕВА. А как он встретил вас?
РОЗЕНКРАНЦ. Как подобает.
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Однако был при этом суховат.
КОРОЛЕВА. Быть может, он желает поразвлечься?
РОЗЕНКРАНЦ. Об этом-то, сударыня, и речь.
Случилось так, что по дороге к вам
Нагнали мы актеров. Их приезд,
По-моему, обрадовал милорда.
Он, как я понял, приказал актерам
Играть сегодня пьесу для него.
ПОЛОНИЙ. Я подтверждаю; более того,
Он просит короля и королеву
Послушать представление.
КОРОЛЬ. Охотно!
За Гамлета мы рады, если в нем
Вновь пробудились склонности к искусству.
Усердней раздувайте, господа,
Его порыв к подобным наслажденьям.
РОЗЕНКРАНЦ. Мы сделаем, что можем, государь.
(РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН уходят.)
КОРОЛЬ. И ты, Гертруда милая, ступай.
Здесь будет принц с минуты на минуту.
И на него здесь якобы случайно
Офелия, гуляя, набредет.
А из укрытья мы с ее отцом —
Заправские шпионы-невидимки —
Увидим все. И по тому, как принц
С ней будет говорить, определим:
Любовью или, может, не любовью
Страдает он.
КОРОЛЕВА. Не стану вам мешать.
И если сын мой болен из-за вас,
То это было б счастьем, дорогая.
Вы, с вашей добродетелью, надеюсь,
Вернете принцу прежний образ жизни,
На радость вам двоим.
ОФЕЛИЯ. О, хорошо бы!
(КОРОЛЕВА уходит.)
ПОЛОНИЙ. Сюда прошу покорно, государь.
Офелия, прогуливайся здесь.
Вот книга. Сделай вид, что зачиталась
И никого не ждешь. Так поступать
Нечестно, дочь моя, но что поделать!
Прикинувшись святошею, и черта
Смиренною личиной улестишь.
КОРОЛЬ (в сторону). О, до чего же этот дьявол прав!
Напудренные щеки потаскухи
Белее, чем деяния мои,
Осыпанные лживой болтовней.
О, тяжек крест!
ПОЛОНИЙ. А вот и наш больной.
(КОРОЛЬ и ПОЛОНИЙ уходят.)
Входит ГАМЛЕТ.
ГАМЛЕТ. Вопрос вопросов: быть или не быть?
Что благородней – славить провиденье
И подставлять его ударам грудь
Иль бой принять: шагнуть во всеоружье
В пучину зла? Уснуть навек. Уснуть —
И кончено. Поверить, что, уснув,
Избудешь сотни мук души и тела?
Да разве можно благом не считать
Финал такой? Уснуть. Навек уснуть.
И, значит, видеть сны? Вот где барьер!
Сомненье в том, что, сбросив путы жизни,
Мы будем сны загробные смотреть,
Удерживает нас на этом свете,
Пожизненные беды нам сулит.
И кто терпел бы пытки бытия:
Ярмо тирана, чванство самозванцев,
Боль от измены, канитель суда,
Чиновников продажность и пинки
Достойным людям в дар от негодяев, —
И не освободил бы сам себя
Ударом стали? Кто тянул бы лямку
Постылых лет, потея и скуля,
Когда бы страх проснуться после смерти
В неведомой стране, где пропадают
Паломники навек, не вынуждал
Предпочитать известную беду
Погоне за бедою неизвестной?
Так делаешься трусом – от ума,
Так дерзости румянец выцветает,
Изъеден бледной немочью мышленья,
А планы, грандиозные по цели
И важности, переменяя русло,
Расходятся с поступками. Но хватит!
Офелия, о нимфа, не забудь
Мои грехи в молитвах помянуть!
ОФЕЛИЯ. Как ваше самочувствие, милорд?
ГАМЛЕТ. Как никогда: здоров, здоров, здоров.
ОФЕЛИЯ. То, что вы мне на память подарили,
Я вам хочу вернуть. Возьмите, принц.
ГАМЛЕТ. Ошибка вышла: это был не я.
ОФЕЛИЯ. Прошу прощенья, принц, подарки ваши,
Овеянные нежными речами,
Мне голову кружили и – вскружили.
Того благоуханья больше нет.
Дары для добродетели не в счет,
Когда изменит тот, кто их дает.
Берите же, милорд.
ГАМЛЕТ. Кто б мог подумать! Стало быть, мы добродетельны?
ОФЕЛИЯ. Милорд?
ГАМЛЕТ. И красивы?
ОФЕЛИЯ. Что это значит, ваше высочество?
ГАМЛЕТ. Видите ли, если мы и добродетельны и красивы, нам следует знать, что добродетель – плохая подруга для красоты.
ОФЕЛИЯ. Разве красота не должна дружить с добродетелью?
ГАМЛЕТ. Так-то оно так, но скорее чары красоты обезобразят добродетель, нежели образчики добродетели очаруют красоту. Этот давнишний парадокс с недавних пор стал общим местом. Кажется, я любил тебя.
ОФЕЛИЯ. Вы заставили меня в это поверить, принц.
ГАМЛЕТ. Я здесь ни при чем. Просто добродетель, привитая к стволу нашей исконной природы, не в силах отбить его подлинного запаха. Я не любил вас.
ОФЕЛИЯ. Значит я обманулась в своих надеждах.
ГАМЛЕТ. Шла бы ты в монастырь. Охота была множить новое поколение грешников. Даже я, человек более-менее честный, знаю за собой такое, что лучше бы мне и на свет не родиться. Я крайне высокомерен, мстителен, тщеславен. Меня соблазняет столько преступлений, что для их вынашивания, подготовки и осуществления мне не достанет ни силы, ни желания, ни возможности. И зачем это я и мне подобные деятели копошатся между небом и землей? Мы – отъявленные жулики, все поголовно. Не верь нам. Одна тебе дорога – в монастырь. Где твой отец?
ОФЕЛИЯ. Дома, милорд.
ГАМЛЕТ. Запри его, чтобы он мог валять дурака только в своих апартаментах. Ступай.
ОФЕЛИЯ. Благое небо, помоги ему!
ГАМЛЕТ. А на случай твоего замужества – вот тебе от меня проклятие вместо приданого: да не спасет тебя от сплетен ни лед невинности, ни снег чистоты. Иди в монастырь, и немедленно. Но если тебе все-таки хочется замуж, выбирай мужа из тех, кто поглупее. Ведь умные люди хорошо представляют себе, в каких скотов они превращаются благодаря вам. Одним словом, в монастырь. С Богом!
ОФЕЛИЯ. Спаси его, святая рать небес!
ГАМЛЕТ. С вашими художествами я тоже знаком. Вы и пританцовываете, и порхаете, и стрекочете, обзывая по-всякому чуть ли не каждое создание Божье – лишь бы показной добродетелью прикрыть свою распутную суть. Хватит! Мне это надоело! От этого я и сошел с ума. Не надейся на брак, их больше не будет. Да здравствуют все пары, кроме одной. А холостые – перебьются. Иди в монастырь. (Уходит.)
ОФЕЛИЯ. Какой был человек! Умом – философ,
Душою – воин, благородством – принц.
Оплот и гордость целого народа.
Кристалл заслуг, прообраз образца,
Верх совершенства – все пропало, все!
А я, бедняжка, давеча внимала
Медовой музыке его признаний —
И вдруг такой величественный ум
Визгливо зазвенел, как бубенец,
А молодости дивные черты
Безумье исказило. Выше сил
Знать, кто он нынче, зная, кем он был!
КОРОЛЬ и ПОЛОНИЙ возвращаются.
КОРОЛЬ. Любовь? Нет, не она его влечет.
Хоть речь его порою и сумбурна,
Он не безумец. В глубине души
От горя он вынашивает нечто,
Куда страшнее, чем на первый взгляд.
Чтоб это все в зародыше пресечь,
Мы так недолго думая велим:
Пусть в Англию он срочно уберется
И соберет оставшуюся дань.
Возможно море, перемена места
И впечатлений исцелят болезнь,
Что у него в душе укоренилась
И выбила его из колеи,
Заклинив мозг. По-вашему, я прав?
ПОЛОНИЙ. Конечно, да. Но все же, убежден,
Что истинный исток его тоски —
Отказ в любви. – Офелия, жива?
Молчи, нам было слышно хорошо. —
Вы правы, да, но что бы королеве,
Послушав пьесу, не поговорить
По-матерински с мальчиком своим,
А мне б их не послушать за ковром?
Уж если принц и ей не подчинится,
То воля ваша, можете его
Хоть в Англию отправить, хоть в тюрьму.
КОРОЛЬ. Да будет так! А принцу поделом:
Умалишенных держат под замком.
(Уходят.)
Зал в замке.
Входят ГАМЛЕТ и несколько АКТЕРОВ.
ГАМЛЕТ. Умоляю, читайте это, как я говорил: живо, но членораздельно. Будете вопить, как это у вас принято, я приглашу на ваше место городских герольдов. Не сучите руками, будьте умеренны в жестах. Среди водопада, шквала, если хотите, тайфуна страсти вы должны держать себя в руках благородства ради. Чувствуешь себя оплеванным, когда бесноватый малый, нахлобучив парик, разрывается на части, швыряя лохмотья страсти оглоушенному партеру, который воспринимает только немоту пантомимы и тарабарщину. Я бы порол актеров, пытающихся переплюнуть Термаганта или переюродить Ирода. Чтобы у вас этого не было.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Этого не будет, ваше высочество.
ГАМЛЕТ. Ни к чему и чрезмерная сдержанность. Положитесь на свое чутье и старайтесь подкреплять слова движениями, движения – словами, и думать при этом только о том, как не оказаться за пределами жизненной правды. Любое излишество гибельно для театра, который от века и поныне является зеркалом жизни, отражающим и сущность добродетели, и нутро порока, и вообще все сильные и слабые стороны современности. Если тут перегнуть или не дожать, – это, конечно, заставит хохотать олухов, но не может не доставить огорчения знатоку, приговор которого – хотите вы этого или нет – перевесит восторги толпы. О, я видывал актеров, возвеличенных донельзя, с голосами и телодвижениями, несвойственными – Господи прости! – ни христианам, ни правоверным, ни даже мужчинам; кривляющиеся и блеющие, они казались мне изделиями некоего чернорабочего природы, к тому же недоделанными – настолько гадко пародировали они род людской.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Мы уже почти перестроились в этом отношении.
ГАМЛЕТ. Так перестройтесь окончательно! И пусть шуты у вас не выходят за рамки роли, то есть не смеются сами, причем в ключевых сценах спектакля, стараясь рассмешить самых непритязательных зрителей. Как омерзительно мелкое честолюбие глупцов, не гнушающихся таким низкопробным приемом. Идите и поторопитесь с подготовкой.
(АКТЕРЫ уходят.)
Входят ПОЛОНИЙ, РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН.
Итак, сэр, будет ли король слушать пьесу?
ПОЛОНИЙ. Вместе с королевой и немедленно.
ГАМЛЕТ. Передайте актерам, чтобы пошевеливались.
(ПОЛОНИЙ уходит.)
Не угодно ли вам помочь ему?
РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН. Как прикажете, милорд.
(РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН уходят.)
ГАМЛЕТ. Горацио, сюда!
Входит ГОРАЦИО.
ГОРАЦИО. Иду, милорд!
Приказывайте.
ГАМЛЕТ. Изо всех людей,
С которыми судьба меня сводила,
Горацио, ты самый благородный.
ГОРАЦИО. Принц, вы мне льстите.
ГАМЛЕТ. Как ты мог подумать!
Нет у тебя сокровищ – ты живешь
Сокровищами духа своего.
Такому льстить – невыгодное дело.
К тельцу златому липнут языки
И на коленях ползают пред тем,
Кто платит подхалимам за труды.
С тех пор как мной душа моя владеет
И судит о достоинствах людей,
Твой образ в ней навек запечатлелся.
Страдая, ты в страдальцах не ходил
И сохранял спокойствие среди
Превратностей судьбы. Лишь тот блажен,
Кто, чувства обуздав умом, не станет
Свирелью петь по прихоти судьбы.
Кто от страстей ушел – мне по душе:
Я всей душою понимаю их,
Вбираю всей душой моей души —
И ты один из них. Однако – к делу.
Король сегодня будет слушать пьесу.
В ней сцена есть – внимательно смотри
И вспомнишь мой рассказ про смерть отца.
Едва к тому отрывку подойдут,
Сосредоточь внимание на дяде.
И если он и вправду согрешил,
А в тот момент и глазом не моргнет,
То в копоти фантазия моя,
Как печь Вулкана. В оба наблюдай.
И я его глазами пригвозжу.
А после впечатления свои
Обсудим и сравним.
ГОРАЦИО. Договорились.
И если он украдкой украдет —
За краденое мне пришлите счет.
ГАМЛЕТ. Сюда идут. Я снова притворюсь.
Сядь где-нибудь, чтоб видел я тебя.
Датский марш. Трубы. Входят КОРОЛЬ, КОРОЛЕВА, ПОЛОНИЙ, РОЗЕНКРАНЦ, ГИЛЬДЕНСТЕРН, ЛОРДЫ и СЛУГИ с факелами.
КОРОЛЬ. Как наш племянник чувствует себя?
ГАМЛЕТ. Право, лучше некуда. Как каплун, сидящий на диете хамелеона. Поглощаю воздух, фаршированный обещаниями.
КОРОЛЬ. Ответ не по адресу, сын мой. Я тут ни при чем.
ГАМЛЕТ. Тогда я ничего и не говорил, отец. (ПОЛОНИЮ.) Сэр, вы, кажется, играли в студенческие годы?
ПОЛОНИЙ. Да, милорд, и говорят, весьма неплохо.
ГАМЛЕТ. А в какой роли?
ПОЛОНИЙ. В роли Юлия Цезаря. Я пал в Сенате от руки Брута.
ГАМЛЕТ. Брут поступил довольно круто, убив такого знатного овна. – Что актеры?
ПОЛОНИЙ. Ждут вашего сигнала, милорд.
КОРОЛЕВА. Милый Гамлет, давай сядем вместе.
ГАМЛЕТ. Я бы рад, матушка, но мой компас указывает на другой полюс.
ПОЛОНИЙ (КОРОЛЮ). Слыхали? То-то же.
ГАМЛЕТ. Миледи позволит лечь к ней на колени. (Ложится к ногам ОФЕЛИИ.)
ОФЕЛИЯ. Нет-нет, милорд.
ГАМЛЕТ. То есть лечь к ней на колени головой?
ОФЕЛИЯ. Пожалуйста, милорд.
ГАМЛЕТ. Я что-нибудь не то сказал?
ОФЕЛИЯ. Только то, что вам угодно было сказать.
ГАМЛЕТ. Это отлично придумано – возлежать промеж девичьих ног.
ОФЕЛИЯ. Что-что, милорд?
ГАМЛЕТ. Ничего-ничего, миледи.
ОФЕЛИЯ. Я вижу, вам очень весело.
ГАМЛЕТ. Мне? Весело?
ОФЕЛИЯ. А разве нет, принц?
ГАМЛЕТ. О Господи! Прикажите – и я в пляс пущусь. Что, разве я не человек? Посмотрите: вот и матушка смеется, хотя после смерти отца не прошло и двух часов.
ОФЕЛИЯ. Нет, милорд, прошло дважды два месяца.
ГАМЛЕТ. В самом деле? Тогда долой траур – и пусть дьявол ходит в соболях. Надо же, умереть два месяца назад и все еще жить в памяти! Не исключено, что великого человека будут помнить в три раза дольше. Но, клянусь Богородицей, этому человеку следует заблаговременно позаботиться о церквах, не то его ждет эпитафия, как на могиле карнавального конька-горбунка: «О Боже, на века забыли скакунка!»
Играют гобои. Начинается пантомима.
Входят КОРОЛЬ и КОРОЛЕВА, влюбленно беседуя. Она обнимает его, он – ее. Она встает на колени и клянется ему в верности. Он поднимает ее и кладет голову ей на плечо. Потом ложится в цветущую траву и засыпает. Она уходит, чтобы ему не мешать. Вдруг входит ЧЕЛОВЕК, снимает с короля корону, целует ее, вливает яд в ухо спящему и уходит. КОРОЛЕВА возвращается, видит умершего супруга и изображает скорбь. Возвращается ОТРАВИТЕЛЬ с ПОДРУЧНЫМИ и деланно сокрушается вместе с ней. Труп короля уносят. ОТРАВИТЕЛЬ пытается подарками соблазнить КОРОЛЕВУ. Она сперва возмущается и кажется неприступной, но потом сдается. Уходят.
ОФЕЛИЯ. Что это такое, милорд?
ГАМЛЕТ. Таинственное злодейство, а если точнее, убийство.
ОФЕЛИЯ. Видимо, нам показали вкратце сюжет пьесы?
Входит ПРОЛОГ.
ГАМЛЕТ. Слушайте внимательно актеров: они совершенно не умеют держать язык за зубами.
ОФЕЛИЯ. Этот актер растолкует показанную нам пантомиму?
ГАМЛЕТ. И пантомиму, и все, что вы рассудите за благо ему показать. Вы покажете ему – он растолкует вам. Только не стыдитесь показывать, а у него стыда нет и в помине.
ОФЕЛИЯ. Вы просто несносны. Все, я слушаю пьесу.
ПРОЛОГ. Мы вам поведаем сейчас
О смерти и любви рассказ.
Но не судите строго нас.
ГАМЛЕТ. Это пролог или девиз на гербе?
ОФЕЛИЯ. Да, для пролога коротковато.
ГАМЛЕТ. Не длиннее женской любви.
Входят ДВА АКТЕРА – КОРОЛЬ и КОРОЛЕВА.
АКТЕР-КОРОЛЬ. Уж тридцать лет вседневно Аполлон
В карете огибает небосклон,
И три десятка дюжин тусклых лун
Увидели Теллура и Нептун,
С тех пор как наши руки и сердца
Под сенью Гименеева венца.
АКТЕР-КОРОЛЕВА. О, если бы любви взаимной срок
Для нас удвоил всемогущий рок.
Но, Боже мой, вы так сейчас больны,
Так утомляют вас дела страны,
О проекте
О подписке