Обжора – Время, тигру зубы рви,
Тупи льву когти, убавляя силы;
Плоть Феникса сожги в его крови,
Земле верни всё то, что породила;
 
 
Твори в полёте и декабрь, и май;
Что хочешь делай, быстрое мгновенье,
Красоты мира старь и разрушай,
Одно лишь запрещаю преступленье:
 
 
Не тронь пером чело моей любви,
От злобы дней огороди барьером,
Старение навек останови,
Пусть будет для потомков он примером.
 
 
А, впрочем, навреди, как и другим,
В моих стихах жить будет молодым.
 

 
Ты с женским ликом создан был природой,
Душой и господин, и госпожа;
Нежнее женщин сердцем, но отроду
Живёшь, лишь постоянством дорожа;
 
 
Глаза чисты, в них нет игры обмана,
Любой предмет под взглядом – золотой;
А стать твоя и для мужчин желанна,
И женщин поражает красотой.
 
 
Тебя творила женщиной природа,
Но, полюбив, мужчиной создала;
Добавив то, что мне не нужно сроду,
Тем у меня навеки отняла.
 
 
Прошу её: Дай мне без вероломства
Его любовь, а женщинам – потомство.
 

 
Я не из тех, чью музу вдохновляет
Писать стихи фальшивая краса,
Кто прелести любимых прославляет,
Используя в сравненьях небеса.
 
 
Не позабыв чудес земли и моря,
Соврёт и про весенние цветы,
Расхваставшись, в безудержном задоре,
Причислит к редким перлам красоты.
 
 
Позвольте мне быть искренним поэтом;
Мой юный друг, признаюсь не шутя,
Не так блестит, как звёзды, но при этом
Прекрасен, как для матери дитя:
 
 
Но я не буду цену набивать
Тому, чем не намерен торговать.
 

 
Стекло зеркал не убедит, что стар,
Пока ты будешь юности ровесник,
Когда тебя лишат морщины чар,
Тогда придёт ко мне о смерти вестник.
 
 
Твоя краса для сердца, как наряд,
Оно – в тебе, твоё – во мне на марше,
Сердца, считая время в такт стучат,
Так как же я могу тебя быть старше?
 
 
Поэтому побереги себя:
Сердца у нас с тобой неразделимы,
Твоё в груди ношу я для тебя,
Как нянька, берегу неутомимо.
 
 
Но не надейся получить назад,
Когда моё убьёт смертельный яд.
 

 
Как, оробев, молчит плохой актёр,
Забыв слова давно знакомой роли,
Как вспыльчивый, дав ярости простор,
Себя доводит до сердечной боли;
 
 
Так я, робея, клятвы позабыл,
Нарушив тем влюблённых ритуалы,
И кажется любовь теряет пыл,
Подавленная бременем накала.
 
 
О пусть заменит красноречье – взгляд,
Пусть сердце говорит с тобой глазами,
Раз о любви взыскующей наград
Сказали больше, чем язык словами.
 
 
Учись читать в глазах, ведь у любви
Уменье взглядом говорить в крови.
 

 
Мои глаза – художники умело
Запечатлели в сердце твой портрет;
Ему живою рамой служит тело,
Для красоты надёжней места нет,
 
 
Ведь взгляды глаз учли и перспективу,
В груди располагая образ твой,
Ты помещенье осветил на диво,
Стекля глазами окна в мастерской.
 
 
Теперь у глаз взаимные услуги:
Мои – изобразили твой портрет,
Но и твои заботились о друге,
Мне в грудь, как окна, запуская свет.
 
 
Жаль, что, рисуя копию с лица,
Глаза не могут постигать сердца.
 

 
Пусть те, кому созвездья дарят счастье,
Имеют деньги, титул и почёт.
Моя Фортуна путь закрыла к власти,
Безвестный рад тому, что жизнь даёт.
 
 
При ласке государя фавориты,
Как ноготки, под солнышком цветут,
Нахмурится – и вянет радость свиты,
Блаженство длится несколько минут.
 
 
Усердный воин, баловень удачи,
Разбитый, после тысячи побед,
От бывшей славы не получит сдачу, —
Все подвиги забудет тут же свет.
 
 
Тобой любимый, рад тебя любить —
Никто не может нас любви лишить.
 

 
Прекрасный властелин моей любви,
Я твой вассал, до гроба верный данник,
К письму – посольству милость прояви,
В нём лишь почтенье, острый ум изгнанник.
 
 
Он не сумел найти достойных слов,
Посольство встанет голым пред тобою,
За это не гони моих послов,
Согрей в душе своею добротою.
 
 
Быть может, путеводная звезда
Проявит милость, выполнит желанья,
Любовь нарядит, докажу тогда,
Что я достоин твоего вниманья.
 
 
Осмелившись, любовью похвалюсь,
А до того к тебе не появлюсь.
 

 
Устав в пути, спешу я лечь в постель,
Сулящую желанный отдых телу,
Коснусь подушки – мысли, как метель,
Мозг утомляя, приступают к делу
 
 
Мечты и думы трогаются в путь,
Летят к тебе, пронзая дали ночи,
Мешая и на миг глаза сомкнуть,
Как два слепца на тьму взирают очи.
 
 
Воображение спешит глазам помочь,
Незрячий взор твой призрак видит ясно,
Как бриллиант, он озаряет ночь,
Тьму, делая и юной, и прекрасной.
 
 
Так ноги днём, а мысль ночной порою,
Стремясь к тебе, мне не дают покоя.
 

 
Как состоянье счастья мне вернуть,
Ведь благодати отдыха не знаю:
От тягот дня стараясь отдохнуть,
Себя сильнее ночью утомляю?
 
 
Хоть день и ночь – враги между собой,
Меня пытая, пожимают руки:
День валит с ног дорожной суетой,
А ночь мешает спать тоской разлуки.
 
 
Чтоб угодить, твержу в ненастье: День,
Мой друг сегодня солнце заменяет,
Когда созвездья тучи прячут в тень,
Он вместо них тьму ночи украшает.
 
 
Но дни в ответ мои печали множат,
А ночь тоскою всё усердней гложет.
 

 
Когда, гонимый злобой и судьбой,
Отверженный и одинокий, плачу,
Тревожа небо жалобой – мольбой,
Напрасно на проклятья силы трачу,
 
 
Мечтаю уподобиться всем тем
Чьи доблести людское хвалит мненье,
Завидуя я злюсь, не пью, не ем,
Чем вызываю сам к себе презренье.
 
 
Раскаявшись, вдруг, вспомнив о тебе,
Перестаю завидовать и злиться,
Моя душа назло лихой судьбе,
Как птица, в небо с песнею стремится.
 
 
Тогда я, мыслью о любви твоей,
Счастливей и богаче королей.
 

 
Когда на суд немых, заветных дум
Воспоминанья вызываю снова, —
Горюет о несбывшемся мой ум
И судит за растрату лет сурово,
 
 
Тогда глаза, не ведавшие слёз,
Бывают вновь затоплены слезами:
От мук любви стенаю я всерьёз,
Бесценны те, кто были мне друзьями;
 
 
Горюя из-за прожитых обид,
Болею тяжко, как болел когда – то,
Печальный счёт страданий не закрыт,
За каждый грех удваиваю плату
 
 
Но стоит мне подумать о тебе,
Как снова благодарен я судьбе.
 

 
В твоей груди стучат сердца людей,
Которых не считал уже живыми;
Там царствует теперь любовь друзей,
Лежащих под камнями гробовыми.
 
 
Как много горьких, погребальных слёз
Любовь из глаз похитила напрасно,
Я горевал над мёртвыми всерьёз,
Теперь в тебе их лица вижу ясно!
 
 
Ты, словно склеп, вмещаешь всю любовь
Моих подруг, и ветреных, и строгих,
Взяв их права, ты собираешь вновь
Те чувства, что растратил я на многих.
 
 
В тебе все те, кого любил в былом,
Ты – с ними – мной владеешь целиком.
 

 
Быть может, ты тот день переживёшь,
Когда в могилу Смерть зароет кости.
Надеюсь, что найдёшь и перечтёшь
Мои стихи, горюя на погосте.
 
 
Сравнив их со стихами молодых,
Найдя в моих трудах несовершенство,
Ты всё же сохрани в архиве их —
В честь нами пережитого блаженства.
 
 
Одной лишь мысли удостой меня:
«Будь, друг, живым – не вышло бы конфуза,
Сегодня, друга за талант ценя,
Держала бы своим любимцем Муза.
 
 
Но умер он, взошла другая новь,
Я чту их стиль, а в нём – его любовь».
 

 
Не раз я видел, как вершины гор
Прекрасным утром чествует светило,
Как на луга, державный бросив взор,
Алхимией потоки золотило.
 
 
Уроды – тучи набегали вдруг,
Себя унизить солнце позволяло,
Богоподобный лик за тучей тух,
Невидимым на запад уползало.
 
 
Земное солнце блеском дивных глаз
Мой лоб однажды утром озарило.
Увы, оно светило мне лишь час,
Потом от глаз разлука – туча скрыла.
 
 
И всё ж любовь его не презирает —
Без пятен даже солнце не бывает.
 

 
Зачем ты мне прекрасный день сулил,
Шёл без плаща, беспечный как повеса,
Настигли злые тучи, дождь полил,
Нас разделив, уродливой завесой?
 
 
Не похвалю за то, что сквозь туман
Придёшь согреть и ласкою, и лестью.
Ты, как бальзам, спасёшь меня от ран,
Но исцелить не сможешь от бесчестья.
 
 
От горя не поможет мне твой стыд,
Убытки не покроют сожаленья,
Когда несёшь тяжёлый крест обид,
Сочувствие плохое утешенье.
 
 
Но слёзы, что пролил из состраданья,
Заставили забыть твои деянья.
 

 
За старый грех тоской себя не мучай:
У роз шипы, в источнике песок,
И солнце, и луну пятнают тучи,
В бутон забрался гадкий червячок.
 
 
Никто не свят, и я в сонетах грешен —
Твоим делам законность придавал,
Оправдывал: Мой друг в словах поспешен,
И грех твой над другими возвышал.
 
 
Разумность придавал твоим проступкам,
Как адвокат оправдывал вину,
Себя судил, тебе шёл на уступки,
Любовь и ненависть ведут во мне войну.
 
 
Выходит, я невольно помогал,
Тому, кто у меня безбожно крал.
 

 
Позволь признать, что мы разделены,
Хотя в любви по-прежнему едины,
На мне одном бесчестье от вины,
Тебя пятнать позором нет причины.
 
 
В любви у нас привязанность одна,
А зло своё у каждого с рожденья,
Любовь не тронет слишком уж сильна,
Но украдёт часы у наслажденья.
 
 
Чтоб на тебя не навлекать позор,
Не покажу, что мы знакомы лично;
Чтоб честь твою не задевал укор,
И ты не признавай меня публично.
 
 
Храни себя, ты всё, что в жизни есть;
Мне дороги и жизнь твоя, и честь.