Другие ж две – огонь
и воздух легкокрылый —
Всегда с тобой, где б твой
ни находился милый.
И бережно несут, легко, как тихий вздох,
Один – мои мечты, другой – мои желанья.
Когда же эти два крылатые созданья
Уходят – жизнь моя, сложась из четырех
Стихий, течет с двумя и, молча, до тех пор,
Склонясь на смертный одр,
тоской на нем томится.
Пока чета послов к одру не возвратится
И не вернется в грудь огонь, живящий взор.
Теперь они со мной, свершивши
путь свой дальний,
И шепчут, что огнем в ней бьет живая кровь.
Я радуюсь тому – и тотчас же шлю вновь
К тебе их, милый друг, разбитый
и печальный.
Глаза и сердце в бой вступают меж собою,
Чтоб разделить восторг твоею красотою.
Глаза мои хотят от сердца заслонить
Твой образ; сердце ж прав желает
их лишить —
И говорит, что ты, мой друг, в нем обитаешь,
В убежище, куда не проникает глаз;
Глаза же говорят при этом каждый раз,
Что ты во всей красе в их блеске восседаешь.
Чтоб этот спор решить, приходится спросить
У мыслей, в сердце том
живущих непрестанно, —
И мощный голос их спешит определить
Что сердцу, что глазам в тебе принадлежит:
«Глазам принадлежит наружное безданно,
А сердцу – право быть
близ сердца постоянно».
Блеск глаз и сердца бой
склоняются друг к другу,
И каждый оказать другому мнит услугу.
Когда глаза тебя стремятся увидать,
А сердце вздох в груди старается сдержать, —
Тогда глаза живут твоим изображеньем
И манят сердце вдаль,
пленяя наслажденьем;
Иной же раз глаза играют роль гостей
У сердца и мечтой с ним тешатся своей.
Итак, благодаря портрету или страсти,
Ты, и вдали живя, живешь всегда со мной,
Затем что мыслей ты избегнуть не во власти,
Когда я с ними век, они ж всегда с тобой;
А если и уснут, то образ твой здесь будет
И – на восторг глазам и сердцу —
их разбудит.
Сбираясь в путь и свой бросая уголок,
Я осторожно все припрятал под замок,
Чтоб все, что покидал, нетронутым осталось
И от лукавых рук все время охранялось.
Тебя ж, в сравненье с кем сокровища —
ничто,
В ком блещет столько благ для сердца
и для взора
И не решится с кем равнять себя никто,
Я не могу укрыть от рук простого вора.
Я ни в какой тебя не заключал тайник,
За вычетом того, где твой не блещет лик,
Хоть знаю, что он здесь —
в груди моей – таится,
Откуда волен ты уйти и вновь явиться.
Но и оттуда, друг, возможность есть украсть,
Когда ты можешь влить
и в добродетель страсть.
Ко времени тому, что шествует вперед,
Когда оно, мой друг, когда-нибудь настанет,
Когда твой хмурый взгляд
в мои пороки канет
И ты своей любви сведешь последний счет;
Ко времени тому, когда пройдешь ты мимо,
Приветствуя меня лучами глаз твоих,
И страсть, свои плоды раздавшая незримо,
Найдет причину вновь
для взглядов ледяных, —
Ко времени тому готовиться я стану,
Стараяся сознать все промахи вполне,
И сам же на себя всей силою восстану,
Чтоб право на твоей сияло стороне.
Ты волен хоть сейчас навек
со мной расстаться, —
Да и зачем тебе любить меня стараться?
Мой друг, как тяжело свой путь
мне совершать,
Когда все то, чего душа моя желает —
Свершения пути – меня лишь заставляет,
Удобство и покой припомнивши, сказать:
«Как много миль тебя от друга отделяет!»
Под гнетом бед моих мой конь едва ступает,
Причем инстинкт ему как будто говорит,
Что всадник от тебя нисколько не спешит.
И шпоры, что порой мой гнев в него вонзает,
Не в силах ускорить тяжелый шаг его —
И он на них одним стенаньем отвечает,
Что для меня больней,
чем шпоры для него, —
Затем что мне оно о том напоминает,
Что счастье – позади, а горе – ожидает.
Любовь моя коню простит все замедленья,
Когда он от тебя потащится со мной.
К чему спешить туда, где нет моей родной?
Ведь быстрота нужна нам лишь
для возвращенья.
Но как я извиню ленивого коня,
Когда и быстрота – медленье для меня,
Когда – хоть ветер мчи —
коня я шпорить буду
И видеть быстроту и в крыльях позабуду?
Не перегнать коню фантазии моей,
Рожденной средь огня бушующих страстей
И мчащейся вперед стезею вдохновенья;
Но страсть моя простит коню
все прегрешенья.
Когда ж так тихо он по доброй воле шел,
То, бросивши его, примчуся, как орел.
Я – тот богач, чей ключ к сокровищам его
Ему ночной порой дорогу пролагает, —
Среди которых он не каждый день бывает,
Чтоб тем не притупить восторга своего.
И празднества затем свершаются так строго,
Что в каждом их году встречается не много.
Подобно жемчугам, заделанным в венце,
Иль ряду дорогих алмазов на кольце,
Иль выбору одежд, хранящихся до срока,
Храню и я тебя в душе своей глубоко,
И только иногда вскрываю свой тайник,
Чтоб сделать дорогим один особый миг.
Так возвеличься ж ты,
чьи вид и совершенства
Способны возбудить надежду
на блаженство!
Скажи мне, из чего, мой друг, ты создана,
О проекте
О подписке