Улица. Входят Капулетти, Парис и слуга.
КАПУЛЕТТИ
Монтекки, как и мне, одно грозит,
Коль мир нарушим. Думаю, могли б легко
Такие старики не враждовать.
ПАРИС
Вы оба уважаемы весьма,
И что вы долго были в ссоре, жаль,
Но, господин, что скажете вы мне?
КАПУЛЕТТИ
Всё то же, что и раньше, вам скажу:
Моя Джульетта – сущее дитя,
Ей нет ещё четырнадцати лет.
Пускай два пышных лета отцветут,
И будет вам невеста тут как тут.
ПАРИС
Есть много и моложе матерей.
КАПУЛЕТТИ
Кто спешно замуж, та уйдёт быстрей.
Нет больше на земле других надежд —
Все земли ей надеюсь передать.
Парис, вы сами в ней зажгите страсть,
Её согласье пусть имеет власть:
Когда она кого-то отберёт,
Готов я тут же сделать шаг вперёд.
Сегодня мы даём наш старый бал,
Я множество гостей сюда позвал,
Приятных мне, и вам средь их числа
Воздастся наибольшая хвала.
В моём домишке весь веронский свет
Разгонит тьму – и ночи будто нет.
Вы словно юноша в расцвете сил,
Что рад, когда на пятки наступил
Зиме апрель нарядный, быть должны
Среди бутонов девичьей весны.
Ловите каждый взгляд и каждый звук,
Найдите ту, что лучше всех вокруг.
Хотя дополнит дочь моя тот ряд,
Не ей одной украшен маскарад.
Прошу со мной.
(Слуге, отдавая ему записку.)
Любезный, обойди
Ты светлую Верону, тех найди,
Чьи имена написаны здесь. Да,
Скажи, что приглашаю их сюда.
Капулетти и Парис уходят.
СЛУГА
Тех найди, чьи имена написаны! Написано, что сапожник знай свою мерку, а портной – свою колодку, рыбак – свою кисть, а художник – свои сети. Но меня-то послали найти тех, чьи имена здесь написаны, а мне не узнать, чьи же имена здесь грамотный человек написал. Мне нужен кто учёный. О, вовремя!
Входят Бенволио и Ромео.
БЕНВОЛИО
Эх ты, мой друг, клин клином вышибают,
Ослабит боль одну другая мука,
Кружись – преграды так и огибают,
Одну тоску уймёт другая скука.
Глаз новые недуги поразят,
И сгинет прежней страсти мерзкий яд.
РОМЕО
Здесь подорожник будет в самый раз.
БЕНВОЛИО
К чему, скажи мне?
РОМЕО
К сломанной ноге.
БЕНВОЛИО
Ты что, сошёл с ума?
РОМЕО
О нет, но крепче связан я, увы,
В темнице заперт, пищей обделён,
Избит, под пыткой… – Добрый день, приятель.
СЛУГА
День добрый. Вы умеете читать?
РОМЕО
О да, свою судьбу в своей беде.
СЛУГА
Этому вы, должно быть, и без книги научились. Но скажите, можете ли вы читать написанное?
РОМЕО
Да, если знаю буквы и язык.
СЛУГА
Отвечаете честно. Счастливо оставаться!
РОМЕО
Постой, приятель. Я умею читать. (Читает список.) «Синьор Мартино с женой и дочерьми, граф Ансельм и его очаровательные сестрицы, любезная вдова Витрувио, синьор Плаченцио и его прелестные племянницы, Меркуцио и его брат Валентин, мой дядя Капулетти, его жена и дочери, моя прекрасная племянница Розалина, Ливия, синьор Валенцио и его родич Тибальт, Лучо и жизнерадостная Елена». Славное общество. (Отдаёт записку.) Куда же их зовут?
СЛУГА
Туда.
РОМЕО
Куда? На ужин?
СЛУГА
К нам в дом.
РОМЕО
Чей дом?
СЛУГА
Моего господина.
РОМЕО
Как я об этом сразу не спросил.
СЛУГА
Скажу вам и без расспросов: мой господин – великий богач Капулетти, и если вы не из дома Монтекки, то пожалуйте пропустить стаканчик вина. Счастливо оставаться!
Уходит.
БЕНВОЛИО
В дом Капулетти на старинный бал
И Розалина явится твоя,
А с ней – и все красавицы Вероны.
Пойдём, я покажу их. Ты сравнишь
Бесстрастно с ними свой любимый лик —
Вороной обернётся лебедь вмиг.
РОМЕО
Но если праведная вера глаз
Поддержит ересь, станет плач огнём.
Тогда они, тонув так много раз,
Еретики, за ложь сгорят живьём!
Её прекрасней! Знает солнца свет
Всевидящий: ей равных в мире нет.
БЕНВОЛИО
Нет, зная только эту красоту,
Легко обречь глаза на слепоту.
Глаза – весы хрустальные, на них
Измерим с ней любую из других
Девиц, что будут на балу блестеть,
И ей уже не быть весомой впредь.
РОМЕО
Что ж, я пойду; не мерить чей-то блеск,
Но испытать пред нею счастья всплеск.
Уходят.
Дом Капулетти. Входят госпожа Капулетти и кормилица.
ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ
Кормилица, где дочь моя? Зови.
КОРМИЛИЦА
Невинностью в двенадцать лет клянусь,
Звала. – Мой птенчик! Козочка! Вы где?
О Боже мой! Ну где она? Джульетта!
Входит Джульетта.
ДЖУЛЬЕТТА
В чём дело, кто зовёт?
КОРМИЛИЦА
Ваша мать.
ДЖУЛЬЕТТА
Я здесь, сударыня. Что вам угодно?
ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ
Итак. Кормилица, оставь-ка нас,
Мы всё обсудим втайне. Впрочем, нет, вернись.
Я вспомнила, должна и ты послушать.
Ты знаешь, дочь моя уж подросла.
КОРМИЛИЦА
Да, вплоть до часа знаю, сколько ей.
ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ
Четырнадцати нет.
КОРМИЛИЦА
Я кладу свои
Четырнадцать зубов (хоть их четыре, жаль),
Всё так. А праздник урожая там
Как скоро?
ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ
Через две недели с лишним.
КОРМИЛИЦА
Ну, с лишним или нет, а стукнет ей
Четырнадцать в предпраздничную ночь.
С Сусанной ведь – храни их всех Господь! —
Ровесницы они. Сусанна с Богом,
Не стоила её я. Ну, так вот,
Четырнадцать ей стукнет в эту ночь.
Да, столько ей и будет, помню ведь!
Одиннадцать уж целых лет прошло
С землетрясенья – день тот не забуду:
Я детку отнимала от груди.
Прикладывала я к соскам полынь,
Под солнышком у голубятни сев.
Вы с мужем были в Мантуе тогда —
Ведь помню же! Так вот, когда взялась
Она сосать мне грудь, ей стало горько,
Глупышка разобиделась на грудь,
А голубятня зашаталась: хрясь!
Не нужно думать дважды, чтоб скорей
Уковылять.
Одиннадцать годков с тех пор прошло:
Она ходить могла… Нет – вот те крест! —
Уж бегать вперевалочку могла.
А за день того расшибла лоб:
Мой муж, земля будь пухом, весельчак,
Взял на руки девчонку: «Ну, – сказал, —
Упала вниз лицом? А поумнев,
На спину будешь падать, правда, Джуль?»
Негодница ж, я всем святым клянусь,
Выть перестала и сказала: «Да».
Вот видите, что правда в шутках есть!
Ручаюсь, проживу пять сотен лет,
А не забуду: «Правда, Джуль?» – сказал он ей,
Глупышка смолкла и сказала: «Да».
ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ
Всё, хватит с нас. Заканчивай рассказ.
КОРМИЛИЦА
Да, госпожа. Но как же смех берёт,
Как вспомню: смолкла и сказала: «Да».
Вскочила шишка у неё на лбу
Огромная, с яичко петушка —
Так стукнулась! – и тут она реветь!
«Ну, – муж сказал, – упала вниз лицом?
На спину будешь падать, правда, Джуль?»
Та тут же смолкла и сказала: «Да».
ДЖУЛЬЕТТА
Прошу, молчи и ты, сказала я.
КОРМИЛИЦА
Молчу, молчу. Дай счастья вам Господь!
Вы лучше всех, кого вскормила я.
Я, может быть, живу затем, чтоб вас
Увидеть с мужем.
ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ
Увидеть сможешь, ведь об этом я
Пришла поговорить. Итак, Джульетта,
Что ты сейчас сказала бы о браке?
ДЖУЛЬЕТТА
Об этой чести я и не мечтала.
КОРМИЛИЦА
О чести! Будь кормилицей не я,
Сказала б: ум впитала с молоком.
ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ
Что ж, ты подумай. Меньших лет, чем ты,
У нас в Вероне много знатных дам
Детей рожали. Если мой подсчёт
Не врёт, то матерью твоей и я
Была в такие годы. Вкратце так:
Посватался отважнейший Парис.
КОРМИЛИЦА
Какой мужчина, милая! Один
Такой на свете – словно восковой.
ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ
Веронским летом краше нет цветка.
КОРМИЛИЦА
Да, он цветок, воистину цветок.
ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ
Что скажешь? Как тебе такой жених?
Ты на него посмотришь на балу.
Прочти всю книгу юного лица,
Написанную будто красотой.
Исследуй эти милые черты,
Взгляни на то, как в нём они слиты,
Что кроется, узнай, в его стихах,
Прочти заметки на полях – в глазах.
Чудесный том любви, но одинокий,
Переплести лишь нужно эти строки.
Как рыба – морем, красота должна
Быть красотой другой окружена.
В глазах людей разделит книги славу
Не только суть её, но и оправа.
Твоим всё будет по вступленье в брак,
Себя ты не обделишь здесь никак.
КОРМИЛИЦА
Никак, мы прибавляем от мужчин.
ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ
Хотела бы пойти с ним к алтарю?
ДЖУЛЬЕТТА
Сперва пойду к нему и посмотрю.
Но взгляд мой будет не больней пронзать,
Чем это мне моя позволит мать.
Входит слуга.
СЛУГА
Сударыня, гости пришли, ужин подан, вас звали, юную госпожу спрашивали, кормилицу проклинают в кладовой – суматоха невообразимая. Мне нужно идти подавать на стол. Прошу вас, придите как можно скорее.
ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ
Сейчас.
Слуга уходит.
Джульетта, граф пришёл, смелей.
КОРМИЛИЦА
Иди, к счастливым дням прибавь ночей.
Уходят.
Улица. Входят Ромео, Меркуцио и Бенволио с пятью-шестью масками и факельщиками.
РОМЕО
Нужна ли извинительная речь?
Иль будет лишним жалобный привет?
БЕНВОЛИО
Стара занудность эта, с нами нет
Ведь Купидона с шарфом на глазах,
С цветным татарским луком из доски,
Как чучело пугающего дам.
Не нужен и заученный пролог,
Который бы подсказывал суфлёр.
Пусть нас оценят так, как захотят,
Оценим ценность танцев и уйдём.
РОМЕО
Мне дайте факел, я плясать не в силах,
С душою мрачной буду я светить.
МЕРКУЦИО
Нет, милый друг, ты должен танцевать.
РОМЕО
Не я, поверь мне. В лёгких туфлях вы,
А в лёгких у меня, считай, свинец:
Мне не вздохнуть, ни шагу не ступить.
МЕРКУЦИО
Но ты влюблён, займи же два крыла
У Купидона и стрелой взмывай.
РОМЕО
Тяжка так рана от его стрелы,
Что рано мне взмывать, ведь связан я
И вязну в горе так, что не спляшу.
Я утону под бременем любви.
МЕРКУЦИО
Тони в любви, дав бремя ей своё.
Она нежна – прогнётся под тобой.
РОМЕО
Любовь нежна? О нет, она груба,
Неистова, жестока, жжёт, как шип.
МЕРКУЦИО
Любовь груба, так будь и сам с ней груб,
Вонзи в неё свой шип – она падёт.
Чехол мне дайте, чтоб закрыть лицо.
(Надевает маску.)
Личина на личину! И теперь
Мне дела нет до слов, что я урод.
Пусть эти брови от стыда горят.
БЕНВОЛИО
Скорее, постучимся и войдём,
И с танцем растворяемся в толпе.
РОМЕО
Нет, факел мне. Кто сердцем лёгок, пусть
Истопчет там бесчувственный тростник.
Как старая пословица гласит,
Играйте в свете моего огня.
Я вне игры, всё серо для меня.
МЕРКУЦИО
А вот тебе быть серым не к лицу.
Но мы из серой пахнущих болот
Любви, прошу простить, тебя спасём.
Идём, мы свет дневной сжигаем, эй!
РОМЕО
Сейчас не день.
МЕРКУЦИО
Хочу, мой государь,
Сказать, что светим зря, как днём фонарь,
Так медля. Добрый помысел у нас,
Мудрей пяти даров ума в пять раз.
РОМЕО
Хоть он хорош, его я не приму,
Идти на бал не мудро.
МЕРКУЦИО
Почему?
РОМЕО
Я видел ночью сон.
МЕРКУЦИО
Ну, как и я.
РОМЕО
Что видел ты?
МЕРКУЦИО
Что в снах полно вранья.
РОМЕО
Да, в ранний час во сне вершат дела.
МЕРКУЦИО
О, королева Мэб с тобой была.
Фей повивальница она, придёт
Размерами не больше, чем агат,
Вкреплённый у советника в кольце.
В упряжке – стая крошечных существ;
Летят к носам людей, объятых сном.
В колёсах спицы – лапки паука,
Верх колесницы – крылья саранчи,
Постромки – тонкой паутины нить,
Хомут же – это бледный лунный свет.
Кнут – кость сверчка и тонкий волосок,
Возница – это серенький комар
Чуть меньше половинки червячка,
Что в ногте у ленивицы живёт.
А колесницей служит ей фундук,
Его точила белка иль жучок:
Так повелось у фей давным-давно.
И вот, за ночью ночь она летит
В умы влюблённых – снится им любовь,
К ногам придворных – снится им поклон,
К рукам законников – им гонорар,
К устам госпож – им тотчас поцелуй,
Что в гневе Мэб испортит волдырём,
Ведь те дыханье сладким извели.
Придворному примчится вдруг на нос —
Во сне он чует, где бы услужить.
Возьмёт от десятинной свинки хвост,
Священнику почешет нос во сне —
Он видит новый сан и с ним – доход.
На шею прилетит к солдату вдруг —
Во сне он режет глотки чужакам;
Клинки испанцев, волны, абордаж
И тосты в сажен пять, она же тут
Забарабанит в ухо, вскочит он,
Помолится в испуге раз-другой
И вновь заснёт. Всё это та же Мэб,
Что ночью косы лошадям плетёт,
Лохматым людям крутит колтуны,
Расчёсывать нельзя их – быть беде.
Когда девицы спят, вот та карга,
Что давит сверху прямо на живот,
Их приучая женский груз нести.
Вот она…
РОМЕО
Стой, стой, Меркуцио, стой!
Ведь о пустом речь.
МЕРКУЦИО
Да, ведь речь о снах,
Их порождает только праздный ум
Из ничего, лишь из напрасных грёз,
Что, словно воздух, внешне так тонки,
Непостоянней ветра, что кружит,
Лаская груди севера во льдах,
И вдруг он в гневе тут же мчится прочь,
Лицом на юг, где капает роса.
БЕНВОЛИО
Ваш ветер выдувает нас самих.
Закончен ужин, поздно мы придём.
РОМЕО
Боюсь, что рано: разум говорит,
Меня ждёт рок, укрывшийся меж звёзд;
Он с горечью пройдёт свой страшный путь:
Начало – на балу, конец же – здесь,
В презренной жизни у меня в груди.
Ужасна плата – смерть не в должный час.
Но тот, кто в море жизни правит мной,
Да вскинет парус! В путь же, господа.
БЕНВОЛИО
Бей в барабан.
Прохаживаются по сцене и уходят.
Дом Капулетти. Входят слуги с салфетками и маски-мужчины.
ПЕРВЫЙ СЛУГА
Где Сковород, почему он не помогает убирать со стола? Унёс бы поднос да отскрёб его!
ВТОРОЙ СЛУГА
Когда хорошие манеры в руках у одного или двоих, да ещё эти руки немыты, это непорядок.
ПЕРВЫЙ СЛУГА
Унесите табуретки, уберите сервант, присмотрите за серебром. Мой хороший, оставь мне кусочек марципана и, так как ты меня любишь, попроси привратника впустить Сусанну Точилку и Нору. Антон, Сковород!
ТРЕТИЙ СЛУГА
Да, приятель, готовы.
ПЕРВЫЙ СЛУГА
Вас ищут и спрашивают, зовут и разыскивают в главном зале.
ВТОРОЙ СЛУГА
Мы не можем быть и там и тут. Веселей, парни! Шевелитесь, самому живучему достанется всё!
Слуги уходят. Входят хозяева вместе со всеми гостями и масками-женщинами.
КАПУЛЕТТИ
Я всем вам рад! Те дамы, у кого
Носочки без мозолей, с вами пусть
Станцуют. – Ну-ка, дамы, кто из вас
Откажет в танце? Та, кто отмахнётся,
С мозолями, клянусь! Ну как, попал я? —
Я всем вам рад! Уж далеко тот день,
Когда и я был в маске и шептал
На ушко сказки девушкам, чтоб их
Порадовать. Прошло, прошло, прошло!
Я очень рад вам. – Музыку, прошу!
Играет музыка, гости танцуют.
Сюда! – Очистить зал. – Девицы, в пляс. —
Побольше света, в сторону столы,
Огонь гасите: жарко. – Да, дружок,
Нежданная забава хороша.
(Старику Капулетти.)
Садитесь, Капулетти мой родной,
Для нас ведь танцы в прошлом. Сколько лет
Уж минуло с тех пор, как маски мы
Носили?
СТАРИК КАПУЛЕТТИ
Матерь Божья, тридцать лет.
КАПУЛЕТТИ
Да нет, не так давно, не так давно.
На свадьбе у Лученцио мы их
Носили, как же время-то летит!..
И вот с тех пор прошло лет двадцать пять.
СТАРИК КАПУЛЕТТИ
Да больше, больше, сыну ведь его
Уж тридцать лет.
КАПУЛЕТТИ
Ну, не скажите, нет,
Он без опеки лишь два года как.
РОМЕО (слуге)
Какою дамой так разбогател
Тот кавалер?
СЛУГА
Не знаю, сударь.
РОМЕО
О, свет её всем факелам в пример!
Она горит среди небесных сфер
Как в ухе эфиопа самоцвет —
И спрятать жалко, и явить на свет!
Так ярок белый голубь средь ворон:
Красив, но заурядным окружён.
К ней после танца прикоснусь рукой,
И станет грубая рука святой.
Любил ли я? Глаза, забудьте вздор,
Я красоты не видел до сих пор.
ТИБАЛЬТ
Тот голос выдаёт Монтекки в нём. —
Рапиру, мальчик, живо мне подай! —
Прикрывшись маской, этот раб посмел
Прийти, глумясь над нашим торжеством?
Клянусь же честью рода своего,
Я не сочту за грех убить его.
КАПУЛЕТТИ
Любезный мой! Зачем беситься так?
ТИБАЛЬТ
Мой дядя, здесь Монтекки, здесь наш враг.
Назло пробрался к нам подлец тайком —
Смеяться над семейным торжеством.
КАПУЛЕТТИ
Кто, молодой Ромео?
ТИБАЛЬТ
Он, подлец Ромео.
КАПУЛЕТТИ
Спокойней, милый мой, оставь его.
Как подобает он себя ведёт.
Его, признаться, ценит город наш,
Ведь юноша так добр и учтив.
За все богатства, что в Вероне есть,
Я не позволю здесь его чернить.
Терпи, смирись, его не замечай.
Вот мой приказ, так исполняй его,
Будь вежлив и бровей вот так не хмурь,
Негодный вид отбрось быстрей с лица.
ТИБАЛЬТ
Он годен для такого подлеца.
Я не стерплю его.
КАПУЛЕТТИ
Велю терпеть.
Вот господин! Остынь, кому сказал.
Кто здесь хозяин? Хватит, говорю.
Не стерпит он! Бог душу исцели!
Устроить ссору посреди гостей!
И всё вверх дном! Так вот кто главный здесь!
ТИБАЛЬТ
Но, дядя, это стыд.
КАПУЛЕТТИ
Довольно, всё!
Какой нахальный малый. Да, ведь так?
Поверь мне, будет хуже лишь тебе.
Нашёл кому перечить и когда.
(Гостям.) О да, друзья!
(Тибальту.) Какой же ты наглец.
Потише, иль… (Слугам.) Светите нам!
(Тибальту.) Позор!
Утихомирю сам. (Гостям.) Повеселей!
ТИБАЛЬТ
Упрямый гнев, терпимость против воли
Бросают в дрожь меня в их новой роли.
Я удалюсь. Пусть он, ворвавшись в дом,
Испил бальзам, но яд вкусит потом.
Уходит.
РОМЕО (Джульетте)
Рукою недостойной осквернив
Святой алтарь, я нежностью воздам,
Паломников краснеющих склонив,
Чтоб грубость лаской смыть, к твоим губам.
ДЖУЛЬЕТТА
Паломник, не стыдитесь рук своих,
В их набожности скверны вовсе нет:
Ладонь святых открыта для других,
Рука к руке – священный наш привет.
РОМЕО
Но губы для чего-то есть у нас?
ДЖУЛЬЕТТА
Да, возносить молитвы, пилигрим.
РОМЕО
Тогда, святая, пусть они сейчас
Помолятся, внимай губам моим.
ДЖУЛЬЕТТА
О проекте
О подписке