Терраса. Входят Гамлет, Горацио, Марцелл.
А воздух щиплется, ужасный холод!
Морозит, и порядочно.
Теперь
Который час?
Двенадцатый в исходе.
Нет, полночь уж пробила.
Да? я не слышал. Значит, наступил
Обычный час для появленья духа?
За сценой трубы и пушечные выстрелы.
Что это, принц?
Король сегодня напролет всю ночь
И пьянствует, и пляшет до упаду.
Едва он отхлебнет глоток рейнвейна,
Как гром от пушек и литавр его
Триумф над кубком возвещает.
Это
Обычай?
Черт возьми, – обычай!
Хоть я родился здесь и уж привык
К обычаям таким, но полагаю,
Что их забыть честнее, чем хранить:
На запад и восток плохую славу
О нас пустили эти кутежи;
Нас величают пьяницами всюду
И грязные нам прозвища дают.
Ведь в самом деле, это отнимает
Всю цену наших доблестей. Бывает
Так иногда с отдельными людьми:
Какой-нибудь наследственный порок
(Ведь люди неповинны, что родились
По воле рока с ним), – он с детских дней
Все, что хорошего есть в человеке,
Собою подавляет так жестоко,
Рассудку вопреки, наперекор
Приличиям, – что, повторяю, часто
Иной, нося в себе свой недостаток
Природный или привитой, – хотя бы
Он был честней и благородней всех
На свете, – все же осужден бывает
За тот единственный порок. Так капля
Ничтожная непоправимо портит
Все вещество высоких самых качеств,
В нем растворяясь…
Принц, вот он идет!
Входит Дух.
О, силы неба, защитите нас!
Ты – чистый дух или проклятый демон,
Явился ли ты ангелом небес
Иль порожденьем ада, – принося
Зло иль добро, – но образ твой прекрасен.
Я говорю с тобой, зову: о, Гамлет,
Король, отец мой, Дании властитель!
О, отвечай, – не мучь меня сомненьем!
Зачем твой прах, благословенный в церкви,
Покровы гробовые разорвал?
Зачем гробница мирная твоя,
Свой мраморный тяжелый зев раскрыв,
Тебя исторгла? Почему холодный
Твой труп, опять в воинственных доспехах,
Идет в лучах мерцающей луны?
Ты ужасами эту ночь наполнил,
И мы, глупцы, трепещем и не знаем,
Что думать нам… Скажи, зачем? К чему?
Что делать мы должны?
Дух манит Гамлета.
Он вас зовет – чтоб вы пошли за ним.
Должно быть, с вами он наедине
Беседовать желает.
Сколько ласки
В движениях его – зовет он. Но
Идти не должно вам.
Нет, не ходите!
Он здесь не говорит, – за ним иду я!
Принц, не ходите!
О, чего бояться!
Мне жизнь моя ничтожнее булавки,
А что душе моей он сделать может,
Когда она бессмертна, как он сам!
Меня он вновь зовет – и я иду.
Но если он заманит вас на море,
На ту вершину дикую скалы,
Что нависает грозно над пучиной,
И там, принявши сатанинский образ,
Он потрясет рассудок вам, и вы
В безумие впадете, – что тогда?
Там местность такова, что помешаться
Возможно и помимо духов тьмы, –
Лишь стоит заглянуть в морскую бездну
С окраины скалы.
Он все зовет!
Ступай, – я за тобой иду.
Нет, принц, мы вас не пустим!
Руки прочь!
Я умоляю, – не ходите!
Слышу
Я зов судьбы, – я полон силы львиной,
Мой каждый нерв всесилен! Руки прочь!
Я превращу тех в призраков, кто станет
Мне на дороге! Прочь! Я за тобою
Готов последовать. Иди!
Гамлет и Дух уходят.
Охвачен он видением чудесным.
Мы слушать не должны его. Идем!
Идем, – к чему все это приведет?
Да, что-то в Дании теперь неладно!
Ну, будь что будет!
Следуем за ним.
Уходят.
Отдаленная часть террасы. Входят Дух и Гамлет.
Куда ведешь меня? Ответь. Ни шагу дальше.
Внимай!
Я слушаю.
Уж близок
Тот час, когда я должен возвратиться
В мучительный и серный пламень ада.
О, бедный дух!
Не надо сожалений!
Внимай!
О, говори: я должен слушать.
И, все услышав, – должен отомстить.
Что?
Я призрак твоего отца.
Я обречен блуждать ночной порою,
А днем томиться в огненной тюрьме,
Пока грехи мои перегорят
И тем очистят душу. Если б тайны
Моей тюрьмы я смел тебе поведать,
Твоя душа от одного бы слова
Разорвалась, живая кровь застыла,
А звезды глаз покинули орбиты,
Кудрей волнистых развились бы кольца,
И каждый волос дыбом поднялся,
Как иглы хищного дикообраза…
Но нет – картины этих вечных тайн
Не для земного слуха… Но внимай,
Внимай, и если ты когда любил
Отца…
О Боже!
Ты отомстишь
Неслыханное, подлое убийство!
Убийство?
О, всякое убийство гнусно. Это ж –
Неслыханно, чудовищно, ужасно!
Скорее говори – быстрее мысли,
Быстрее помыслов любви безумной
Я к мести полечу.
Да, ты отомстишь!
Бесчувственней ты был бы жирных трав
На берегах гниющих сонной Леты,
Когда б покоя не стряхнул! О, Гамлет,
Внимай! Распущен слух, что я змеею
Во время сна ужален был в саду.
Вся Дания обманута была
Тем слухом. Знай, мой благородный сын,
Что змей, ужаливший меня, в короне
Царит теперь.
Пророческое сердце!
То дядя мой?
Он, – подлый и сластолюбивый скот!
Он, чарами ума и дарований, –
Проклятие уму и дарованьям,
Рожденным для соблазна! – он склонил
К греху изменчивую королеву…
Что это было за паденье, Гамлет!
Моя любовь так искренна была,
Так свято неразлучна с клятвой, данной
В день брака, – и прельститься вдруг таким
Несчастным, так обиженным природой
В сравнении со мной!..
Перед развратом устоит невинность,
Хоть ангела прими он образ чистый,
А похоть, насладясь на райском лоне
В объятьях лучезарных духа света,
Захочет грязи…
Но ветерок пахнул – предвестник утра…
Я сокращаю повесть. Как всегда,
Я спал в саду, и, пользуясь затишьем,
Твой дядя к сонному подкрался тихо
С проклятым соком белены в фиале,
И жидкость, заражающую кровь,
Влил в ухо мне. У белены есть свойство
Врагом быть крови: быстро, словно ртуть,
Она по жилам нашим пробегает,
Все заполняя закоулки тела, –
И, в сыворотку обратившись, кровь
Сгущается, как молоко, когда
В него прибавить кислоты. Тому же
Подвергся я. Как прокаженный Лазарь,
Покрылся я корой зловредных струпьев
По телу чистому…
Так, сонный, в миг один, рукою брата
Я был лишен и жизни, и венца,
И королевы. Смерть меня скосила
В цвету грехов моих, без причащенья,
Без елеосвященья, покаянья, –
Не кончив счетов, я отчет дать должен!
О, ужас, ужас! Несказанный ужас!
Когда в тебе хоть капля чувства есть,
Ты не потерпишь, чтоб кровосмешенье
Под царственной порфирою таилось;
Но, начиная мстить – своей души
Не запятнай злодейским преступленьем,
Не трогай мать: ее накажет небо –
О, муки совести и без того,
Как тернием, ее терзают сердце!
Прощай! Пора! Светляк уж угасает –
То вестник утра близкого. Прощай,
Прощай, прощай, – и помни обо мне!
Уходит.
О, силы неба и земли! Ну, что же?
Уж заодно и ад призвать? Ты, сердце,
Будь тише, тише! Не слабейте, нервы, –
Побольше сил… Мне помнить о тебе?
Пока есть память в черепе моем,
Тебя, несчастный дух, я не забуду!
Мне помнить о тебе? Да я сотру
Весь книжный вздор учености моей,
Все образы прекрасного былого –
Все юности заветные мечты,
И только твой завет в мозгу моем –
Лишь он один царить всевластно будет, –
И в этом я клянуся небесами!
О, женское коварство!
Злодей, злодей с улыбкой кровожадной!
Где памятная книжка? Записать,
Что можно улыбаться и злодеем
Быть – в Дании, по крайней мере, можно.
(Пишет.)
Ты, дядя, здесь! Теперь его слова:
«Прощай, прощай и помни обо мне!»
Я клятву дал уже…
Принц! Принц!
Входят Марцелл и Горацио.
Принц Гамлет!
Храни вас Бог!
Аминь.
Да где вы, принц?
Хо-хо! Сюда, мой сокол!
Что с вами, принц?
Скажите, принц!
О, чудеса!
Принц, расскажите!
Вы проговоритесь.
О нет, клянусь!
И я клянуся, принц.
Так знайте: кто бы мог подумать… Но
Ведь это тайна?
Мы клянемся, принц.
Нет в Дании мерзавца, чтобы не был
Он скверным плутом.
Для новостей таких вставать не стоит
Из гроба мертвецам.
Да, да, вы правы!
И потому, чтоб разговор покончить,
Дадим друг другу руки – и простимся.
Вы отправляйтесь по своим делам –
У всех свои влеченья и дела, –
А что касается меня – я, бедный,
Пойду молиться…
Но это все бессвязные слова…
Мне жаль, что вы обиделись на них, –
Да, жаль…
И тени нет обиды, принц.
Обида страшная, Горацио! А эта
Тень – честный дух. А ваше любопытство
Узнать, что было между нами, вы
Должны сдержать в себе. Теперь, друзья
(Ведь вы друзья?), товарищи по школе
И рыцари, – исполните мое
Ничтожное желание.
Какое, принц? Мы выполним его.
Молчать о том, что было этой ночью.
Мы будем немы.
Нет, клянитесь!
Принц,
Клянусь вам.
Я клянуся тоже.
Нет,
Мечом моим клянитесь!
Принц, мы дали
Уж клятву!
Нет – еще раз – на мече!
Клянитесь!
Ты тоже требуешь? Ты здесь, приятель?
Вы слышите его? Он здесь, в подвале?
Ну что ж, клянитесь!
Говорите клятву.
Клянитесь никому не говорить
О том, что видели. Клянитесь на мече.
Клянитесь!
Hic et ubique[1]! Переменим место…
Здесь, господа…
Опять на этот меч кладите руки,
О виденном и слышанном молчать
Клянитесь на мече моем!
Клянитесь!
Так, старый крот. Ты роешься отлично,
Ты землекоп чудесный! Ну, еще раз!
Клянусь, – все так непостижимо странно…
Как странника, приветствуй то, что странно.
Горацио, – на небе и земле
Есть многое, что и не снилось даже
Науке. Поклянитесь,
И да поможет Бог сдержать вам клятву:
Как странен я ни буду: может быть,
Я в будущем прикинусь сумасшедшим;
Увидевши таким меня, вы руки
Не скрестите и, головой качая,
Не станете другим намеки делать
И говорить таинственно: «Да, да,
Мы знаем кое-что…», «Да, мы могли бы,
Но не хотим…», или «Вот если б мы
Сказали…», или «Люди есть, что знают…»,
Или иным намеком дать понять,
Что знаете. Клянитесь смертным часом
И милосердьем Господа!
Клянитесь!
О, успокойся, страждущая тень!
Друзья, – я ваш всем сердцем. Все, чем может
Такой бедняк, как я, вам доказать
Свою любовь и дружбу, – он докажет –
Ему Господь поможет. Ну, пойдемте
Домой. Но о случившемся – ни слова!
Расстроен мир… Проклятый жребий жизни –
Зачем свершить я должен этот подвиг!
Идемте.
Уходят.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке