© Вильям Шекспир, 2017

ISBN 978-5-4474-4219-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Действующие лица

КЛАВДИЙ, король датский.

ГАМЛЕТ, сын умершего короля и племянник Клавдия.

ФОРТИНБРАС, принц норвежский.

ГОРАЦИО, друг Гамлета.

ПОЛОНИЙ, советник Клавдия.

ЛАЭРТ, сын Полония.

ВОЛЬТИМАНД, КОРНЕЛИЙ, РОЗЕНКРАНЦ, ГИЛЬДЕНСТЕРН, ОЗРИК, ДВОРЯНИН, придворные.

СВЯЩЕННИК

МАРЦЕЛЛ, БЕРНАРДО, офицеры стражи.

ФРАНЦИСКО, солдат.

РЕЙНАЛЬДО, слуга Полония.

КАПИТАН.

АНГЛИЙСКИЕ ПОСЛЫ.

АКТЕРЫ.

ДВА МОГИЛЬЩИКА.

ГЕРТРУДА, королева датская.

ОФЕЛИЯ, дочь Полония.

ПРИЗРАК ОТЦА ГАМЛЕТА.

ЛОРДЫ, ЛЕДИ, ОФИЦЕРЫ, СОЛДАТЫ, МОРЯКИ, ГОНЦЫ и СЛУГИ.

Место действия – Эльсинор.

Акт первый. Сцена первая

Эльcинор. Площадка перед замком.

На посту ФРАНЦИСКО. К нему подходит БЕРНАРДО.

 
БЕРНАРДО. Стой! Кто идет?
ФРАНЦИСКО. А ты кто будешь?
БЕРНАРДО. Слава королю!
ФРАНЦИСКО. Бернардо, ты?
БЕРНАРДО. Он самый.
ФРАНЦИСКО. Ровно полночь.
      Ты точен, как всегда.
БЕРНАРДО. Ступай-ка спать.
ФРАНЦИСКО. Как хорошо, что ты не опоздал:
      Мне холодно, и сердце не на месте.
БЕРНАРДО. Что, смена беспокойная?
ФРАНЦИСКО. Да нет.
      И шороха мышиного не слышал.
БЕРНАРДО. Ну что ж, ступай. А если по дороге
      Тебе мой сменщик встретится, Марцелл, —
      Поторопи, пожалуйста, его.
ФРАНЦИСКО. Вот, кажется, и он. – Стой! Кто идет?
 

Входят ГОРАЦИО и МАРЦЕЛЛ.

 
ГОРАЦИО. Свои, свои.
МАРЦЕЛЛ. Короны датской слуги!
ФРАНЦИСКО. Ну, мне пора.
МАРЦЕЛЛ. Спокойной ночи, друг.
      Кто на посту?
ФРАНЦИСКО. Бернардо. Мне пора.
МАРЦЕЛЛ. Ступай, солдат.
 

(ФРАНЦИСКO уходит.)

 
                                                Бернардо, это я.
БЕРНАРДО. Скажи, Марцелл, Горацио пришел?
ГОРАЦИО. Наполовину сонный, но пришел.
БЕРНАРДО. Спасибо и на том. Привет, Марцелл.
МАРЦЕЛЛ. Сегодня тень являлась?
БЕРНАРДО. Нет пока.
МАРЦЕЛЛ. Горацио не верит в привиденье,
      Пугающее нас уже две ночи, —
      Нам, дескать, все приснилось, говорит.
      Но тем не менее, он согласился
      Побыть сегодня с нами на часах.
      И если тень пожалует опять,
      Он с ней попробует заговорить.
      Своим глазам, надеюсь, он поверит.
ГОРАЦИО. Вам долго ждать придется.
БЕРНАРДО. Я осмелюсь
      Призвать на помощь наши наблюденья
      И заново атаковать ваш слух,
      Мои слова встречающий в штыки.
ГОРАЦИО. Ну, что с тобой поделать, – атакуй.
БЕРНАРДО. Смотрите: вон звезда, левей Полярной.
      Как только, выплыв из-за облаков,
      Она вчера сверкнула в небесах
      В том месте, где мерцает и сегодня, —
      Марцелл и я, – а было ровно час…
 

Входит ПРИЗРАК.

 
МАРЦЕЛЛ. Стоп! Замолчи! Смотрите: вот и он!
БЕРНАРДО. На короля усопшего похож.
МАРЦЕЛЛ. Горацио, задай ему вопрос —
      Ты ведь знаток.
БЕРНАРДО. Похож на короля?
ГОРАЦИО. Мороз по коже – до чего похож!
БЕРНАРДО. Вопроса ждет.
МАРЦЕЛЛ. Горацио, давай!
ГОРАЦИО. Кто ты такой и по какому праву
      Являешься полночною порой,
      Присвоив грозный облик, что когда-то
      Принадлежал покойному владыке?
      Во имя неба, требую, ответь!
МАРЦЕЛЛ. Он, кажется, обиделся!
БЕРНАРДО. Уходит!
ГОРАЦИО. Остановись! Я требую ответа!
 

(ПРИЗРАК уходит.)

 
МАРЦЕЛЛ. Явился молча – молча и пропал.
БЕРНАРДО. Что скажете, Горацио, теперь?
      Да вы, гляжу, от ужаса бледны.
      По-вашему, нам это все приснилось?
ГОРАЦИО. Простите Бога ради, что не верил.
      Но правоту рассказа твоего
      Я только что глазами ощутил.
МАРЦЕЛЛ. А на его величество похож?
ГОРАЦИО. Как ты – на отражение свое.
      Он точно так же был вооружен,
      Когда Норвежцу гонор сбил в бою;
      И точно так же выглядел сурово,
      Когда с Поляком вел переговоры
      И гневно стукнул по льду бердышом.
      Здесь тайна есть.
МАРЦЕЛЛ. При нас об эту пору
      Два раза так он промаршировал.
ГОРАЦИО. Ума не приложу, что это значит,
      Но, видимо, державу ожидает
      Досель невиданное потрясенье.
МАРЦЕЛЛ. Наверное. Присядем, господа.
      Кто может мне ответить, почему
      Свирепствуют ночные патрули?
      Зачем всю медь на пушки переводят,
      А золото – на порох заграничный?
      Зачем неделями, без выходных,
      Потеют корабелы? Как случилось,
      Что в круглосуточную круговерть
      Втянул нас труд тяжелый? Кто мне скажет?
ГОРАЦИО. Я. Но за достоверность не ручаюсь.
      Должны вы знать, что бывший наш король,
      Представший нынче в виде привиденья,
      На поединок вызов получил
      От короля норвежцев Фортинбраса,
      Самоуверенного гордеца.
      Условия такие огласили:
      Норвежец ставил на кон королевство,
      А наш достойный государь – свое,
      И тот, кто побеждал в единоборстве,
      Удваивал владения свои
      За счет того, кто будет побежден.
      Так старший Гамлет – признанный боец, —
      Убив Норвежца, взял его страну,
      Во исполненье пунктов договора.
      Но сын Норвежца, юный Фортинбрас,
      Горячий, как расплавленный металл,
      Чуть ли не всю Норвегию обрыскал
      И понабрал таких сорвиголов,
      По ком веревка плачет, кто способен
      За хлеб и воду горло перегрызть.
      И с этим сбродом хочет Фортинбрас
      Вернуть назад – чего он не скрывает —
      Посредством силы собственные земли,
      Каких он был в младенчестве лишен.
      Вот почему суровы патрули;
      Вот по какой причине, полагаю,
      Кипит у нас работа день и ночь;
      Вот отчего страну так лихорадит.
БЕРНАРДО. Наверно, это правда. Не случайно
      Зловещей тенью бродит государь,
      Похожий на того, кто был причастен
      К возникновенью этой кутерьмы.
ГОРАЦИО. Такое может разум ослепить.
      Взять, например, величественный Рим.
      Там, накануне Цезаревой смерти,
      Своих жильцов извергнули гробы;
      На улицах спеленатые трупы,
      Гремя костями, дико завывали;
      Кровавый дождь струился с высоты;
      Тянулся за кометой шлейф огня;
      Кипело солнце; словно в судный день,
      Светилось тускло влажное светило,
      Царящее в империи Нептуна.
      И ныне то же: предзнаменованье,
      Ужасное предвестие судьбы,
      Грядущих бед пророческий пролог
      Предпосылают небо и земля
      И нашему народу через нас.
 

ПРИЗРАК возвращается.

 
      Смотрите! Он вернулся! Будь что будет,
      Но я к нему приближусь! – Дух, замри!
      О, если ты способен говорить,
      Скажи хоть слово мне!
      Быть может, должен сделать я добро,
      Чтоб ты обрел покой, а я спасенье,
      Скажи, скажи!
      Быть может, устрашен судьбой страны,
      Пришел ты, чтобы нас предупредить,
      Скажи мне! О скажи!
      Быть может, деньги, залитые кровью,
      Ты спрятал здесь, – а там, как говорят,
      Вам, призракам, нет места из-за них, —
      Скажи, скажи, скажи, скажи, скажи!
 

Поет петух.

 
      Остановись! Лови его, Марцелл!
МАРЦЕЛЛ. Ударить топором?
ГОРАЦИО. Бей чем угодно,
      Но задержи!
БЕРНАРДО. Идет!
ГОРАЦИО. Идет!
 

(ПРИЗРАК уходит.)

 
МАРЦЕЛЛ. Ушел!
      Мы явно оплошали, господа,
      Набросившись на призрак величавый.
      Смешно и глупо драться было с ним:
      Он, как эфир, для нас неуязвим.
БЕРНАРДО. Он было начал речь – запел петух.
ГОРАЦИО. И сразу, как преступник уличенный,
      Исчез он. Говорят, что, услыхав
      Крикливый клич горластого певца,
      Встает от сна дневное божество,
      А призрак неприкаянный спешит
      Прервать ночное бдение и скрыться —
      В которой бы из четырех стихий
      Призыв петуший духа не застиг.
      Теперь мы знаем: верен этот слух.
МАРЦЕЛЛ. Петух запел – растаяло виденье.
      Толкуют люди, что один раз в год,
      На Рождество Спасителя, в сочельник,
      Всю ночь горланит утренняя птица.
      Такая ночь безвредна, говорят:
      Бездействуют зловещие планеты,
      Не в состоянье призраки бродить
      И нечисть колдовать перестает —
      Такая в эту пору благодать.
ГОРАЦИО. Что ж, очень может быть. А вот и утро,
      В своей багряной мантии, с востока,
      Скользит с горы на гору по росе.
      Закончилось дежурство. Я считаю,
      Что принцу все должны мы рассказать.
      Клянусь вам жизнью, Гамлету удастся
      Разговорить немое привиденье.
      А вы как полагаете: исполнить
      Веленье чести, долга и любви?
МАРЦЕЛЛ. Что за вопрос! Идемте. Мне известно,
      Где можно утром принца отыскать.
 

(Уходят.)