Время: 11:12
Шум двигателей выравнивался, создавая ощущение устойчивой силы, которая мягко, но уверенно держала самолёт в воздухе. Бортинженер рейса 516, с привычной точностью завершил проверку контрольной карты перед посадкой. Теперь его руки методично скользили по панели управления, проверяя остаточные моменты механизации и дополнительные контрольные пункты. Его взгляд задержался на высотомере чуть дольше обычного, словно ожидая малейшего отклонения. Убедившись, что всё соответствует нормам, он коротко вздохнул и бросил взгляд на командира.
Джеймс Хардинг говорил спокойным и уверенным голосом:
– Минимальная высота снижения – 1800 футов. Учтите рельеф местности. Нам нужно быть предельно внимательными.
Его слова прозвучали так, что все члены экипажа осознали серьёзности момента. В кабине царило напряжение, но оно не мешало сохранять сосредоточенность. Второй пилот быстрым взглядом окинул приборы, его руки уверенно держали штурвал, полностью контролируя управление самолётом. Каждый член экипажа знал свою задачу и был настроен работать без малейшей ошибки.
Пол, чувствуя, что момент требует полной ясности, ещё раз пробежал взглядом по контрольным пунктам, тихо просматривая остаточные данные по топливной системе и контролируя показатели давления:
– Топливный баланс стабильный. Давление в норме.
Хардинг, уловив это, коротко кивнул, подтверждая готовность продолжать этап снижения.
Время: 11:13
– Вашингтон-Контроль, борт 516, точка TEMO пройдена, высота – 8000 футов, – голос командира Хардинга прозвучал в наушниках связи. Он говорил спокойно, и его опыт чувствовался в каждом слове. – Курс на точку Раунд-Хилл для захода по радиомаякам ILS.
Ответ диспетчера пришёл почти мгновенно, чёткий и уверенный:
– Принято, 516. Работайте с подходом Даллес-Круг, частота 119.85.
– Понял вас, 119.85, спасибо, хорошего дня, – вежливо подтвердил Хардинг, переключая частоту связи на подход Даллес-Круг. Его движения были уверенными, голос спокойным, словно подчёркивая многолетний опыт.
– Даллес-Круг, борт 516 на связи. Высота – 8000 футов, курс 090, направление на полосу 12 по приборам ILS. Уточните векторение на Армель, 300 градусов.
– 516, Даллес-Круг, подтверждаю. Вектор 300 на радиомаяк Армель, ваш курс 090. Работайте по схеме на полосу 12, заход по приборам.
– Принято, работаем, – подтвердил Хардинг, слегка поправляя наушники. Затем он лёгким движением руки взялся за настройки радиокомпаса, вводя частоту маяка Армель.
Он работал с отточенной точностью, привыкший к рутинным действиям, превращённым годами работы в нечто автоматическое. Тем временем Майкл Карлайл внимательно наблюдал за приборной панелью, стараясь уловить малейшие изменения. Вибрация, почти неощутимая для непосвящённого, заставила его нахмуриться. Он постучал пальцем по стеклу одного из приборов.
– Ненавижу, когда высота прыгает, – пробормотал он, стараясь не выдать раздражения в голосе.
– Всё в пределах нормы, – отметил Пол, проверив показания своих приборов. – Скорее всего, это лёгкий сдвиг воздушного потока. Расслабься, Майкл.
Несмотря на спокойствие бортинженера, Карлайл ещё раз проверил показатели высотомера, стараясь не упустить детали. Его пальцы едва заметно двигались по панели, словно пытаясь удержать контроль над ситуацией в мелких, привычных действиях, которые всегда приносили ощущение уверенности.
В кабине установилось безмолвие, нарушаемое лишь гулом двигателей и потрескиванием радиосвязи. Каждый сосредоточенно выполнял свою задачу, осознавая, что ошибки недопустимы.
А тем временем, в салоне самолёта, бортпроводники обходили ряды, проверяя ремни безопасности и обмениваясь доброжелательными словами с пассажирами. Сьюзан, одна из них, остановилась рядом с пожилой женщиной в девятом ряду.
– Всё в порядке, миссис Грей? – спросила она с лёгкой улыбкой, аккуратно поправляя ремень на пассажирке. – Мы скоро приземлимся, так что, пожалуйста, держите ремень безопасности всегда пристёгнутым.
– О, спасибо вам, дорогая, – тепло ответила женщина, поправляя свои очки. – Однако эти ремни всегда такие неудобные.
– Всё для вашей безопасности, мэм, – Сьюзан подмигнула и двинулась дальше по рядам.
Мужчина средних лет в очках, сидящий у иллюминатора, сложил газету и посмотрел на небо за окном. Его взгляд остановился на крыле, где белые и серые облака сменили солнечный свет, словно завеса, окутывая крыло мягкими тенями.
– Люблю любоваться видами из окна, – задумчиво сказал он, посмотрев на иллюминатор и обращаюсь к своему соседу. – А сегодня облачность, жаль, не видно земли.
– Бывает и такое, – ответил попутчик, слегка улыбнувшись и отводя взгляд к своему журналу. – Но всё равно, всегда приятно просто смотреть в иллюминатор в полёте, это как маленькое путешествие внутри большого.
– Да, вы определённо правы.
Роберт Эштон, сидевший ближе к хвосту самолёта, был предельно спокоен. Он пристегнул ремень и откинулся в кресле, позволяя шуму двигателей служить фоном для собственных размышлений. Его руки покоились на подлокотниках, а глаза, казалось, смотрели сквозь потолок салона.
– Вы всегда так уверенно выглядите? – полушутя спросила соседка по креслу, молодая женщина в элегантном деловом костюме, подчёркивающем её уверенность, с аккуратно уложенными волосами и строгой, но доброжелательной улыбкой.
– Привычка, – коротко ответил Роберт, слегка повернув голову. – Главное – сохранять хладнокровие. Попробуйте, мэм. Это помогает.
Эмилия Картер с лёгкой сосредоточенностью рассматривала бумаги в папке с деловыми документами, время от времени делая заметки и отмечая ключевые моменты своей работы. Её губы слегка шевелились, как будто она проговаривала свои мысли. Время от времени она делала паузы, чтобы перевести дух или задуматься над очередной фразой. Её соседка, молодая женщина, сидевшая возле прохода, нарушила тишину.
– Работаете? – спросила она с любопытством.
– Да, – коротко ответила Эмилия, не отрываясь от папки. Затем, улыбнувшись, добавила: – Пытаюсь разобраться в деталях одного непростого дела перед посадкой.
– Удачи, – пожелала соседка, и вновь озираясь по сторонам.
Самолёт плавно снижался, лёгкие вибрации проходили по корпусу. Пассажиры ощущали это приближение к земле по мелким, почти неуловимым изменениям. Салон жил своей жизнью – разговоры, лёгкие улыбки, ожидание. Но в воздухе витало едва уловимое предчувствие, будто спокойствие было только временным.
Время: 11:14
Диспетчер Даллес-Круг снова связался с экипажем рейса 516 и дал разрешение на снижение до 7000 футов, а также передал новую настройку высотомера для аэропорта Даллеса – 29,70. Голос диспетчера давал информацию с привычной отточенностью, чётко и спокойно, подчёркивая регламентный характер указаний.
– Даллес-Круг, рейс 516, снижаемся до 7000 футов. Высотомер 29.70, – коротко ответил командир Хардинг диспетчеру, не отрывая взгляда от приборной доски.
Спустя мгновение второй пилот, бросив беглый взгляд на датчик скорости, пробормотал с ноткой раздражения в голосе:
– Эти колебания панели доведут до головной боли. У нас всё в порядке или опять что-то упустили?
Командир Хардинг, чуть приподняв бровь, повернул голову к напарнику и ответил с долей иронии:
– Всё в порядке, Майкл. Идём по приборам, заходим в глиссаду через привод. Тебе стоит отдохнуть побольше на обратный путь, дружище, – ответил Хардинг, возвращая взгляд к приборам.
Однако давление высотомера на приборной панели оставалось прежним – командир, увлечённый диалогом с напарником, не переключил его на установленное диспетчером давление аэродрома – 29,70.
Незаметная для пассажиров, но важная в контексте точного пилотирования, эта деталь таила в себе риск небольших расхождений, если её вовремя не скорректировать. Хардинг, возможно, даже не заметил этого сразу, но его уверенный тон и привычные действия создавали впечатление полного контроля.
Лёгкая турбуленция прокатилась по кабине и салону, словно отголосок неспокойного воздуха за бортом. Облака, серые и плотные, местами казались разорванными сильным ветром, а где-то их подсвечивала тревожная электрическая синь – признаки грозового фронта вдалеке. Пассажиры рейса 516 заметно насторожились, переглядываясь с соседями. Их взгляды стали вопросительными, напряжёнными, словно в попытке найти подтверждение своим догадкам. Некоторые украдкой поглядывали на бортпроводников, надеясь увидеть спокойствие на их лицах, но даже те, хоть и старались улыбаться, выглядели чуть более сосредоточенными. Другие пассажиры, избегая разговоров, напряжённо смотрели в иллюминаторы, где за стеклом словно проходил свой, далёкий, но ощутимый спектакль природы.
Один из пассажиров, мужчина лет тридцати с коротко остриженной головой и строгими чертами лица, обратился к соседу с кривоватой усмешкой:
– Интересно, при такой погоде сразу сядем или будем кружить? Прошлым разом сидел в таком же кресле два часа. Хорошо, хоть кофе был.
Сосед слегка кивнул, бросив короткий взгляд в сторону. Видимо, его мысли были далеко от разговоров, но пассажир не спешил замолкать. Он отвернулся, глядя в сторону прохода, где бортпроводники завершали свои задачи.
Стюардессы убрали тележки и направились к задней части салона, переговариваясь вполголоса. Одна из них, с мягкой улыбкой, кивнула коллеге:
– Всё на местах. Как думаешь, на этот раз дойдём без приключений?
Её напарница, закрывая последний замок на отсеке для напитков, бросила в ответ:
– Если только не решат развернуть нас на другой аэродром… Надеюсь, погода не подведёт, и мы сядем здесь.
Ребёнок у иллюминатора отвлёкся от книги и, указывая пальцем наружу, спросил у матери:
– А где горы?
Женщина улыбнулась, посмотрела в окно и, мягко коснувшись руки сына, тихо сказала:
– Мы ещё слишком высоко, милый. Но скоро снизимся больше, и ты увидишь их. А завтра… если захочешь, можем прогуляться возле холмов.
О проекте
О подписке