10
«Рио»

Тихоботка, цокая когтями, проводила Недертона до двери и оставила одного на неровном асфальте дожидаться машины, которую вызвала Тлен.

На соседнем перекрестке стоял кинотеатр тысяча девятьсот тридцатых годов. Высоко на ребристом белом фасаде в стиле ар-деко синели окантованные сталью печатные буквы «РИО». Недертон как-то водил туда Рейни на фестиваль Куросавы и не вспомнил, что здание смотрит на жутковатую гасиенду Тлен.

Прибывшая машина оказалась одноместной с фронтальной загрузкой, самое маленькое из трех колес располагалось сзади. Словно сбежавшая из спа-салона индивидуальная сауна, подумал Недертон. Она открыла единственную дверцу и, когда он залезал внутрь, произнесла: «Добрый вечер, мистер Недертон».

Дверца закрылась, он назвал адрес на Альфред-Мьюз^[13] и позвонил Рейни.

Ее эмблема засветилась, когда машина проезжала мимо кинотеатра.

– Еду, – сказал он.

– Как Тлен? – спросила Рейни.

– Рассталась с бифокальными глазами. И татуировками. Сказала, с кем-то встречается.

– Теперь она тебя меньше раздражает?

– Нет.

– Вы виделись по работе, я правильно понимаю? – Ее шутка.

– Лоубир. Новый проект.

– Срез, – сказала Рейни.

– Откуда ты знаешь?

– По твоим рассказам выходит, она ими одержима.

– Как Томас?

– Спит.

Рейни открыла видео-окошко: их сын, свернувшийся клубочком в кроватке.

– Скоро приеду.

– Жду.

Томас исчез. Эмблема Рейни погасла.

Недертон смотрел на магазины, на редких прохожих. Двое разговаривали в дверях паба.

Он закрыл глаза, отчего подголовник сразу принял более удобное положение. Когда он снова их открыл, машина стояла на светофоре, все еще в Хэкни.

Через лобовое стекло он увидел у пешеходного перехода нечто на трех ногах, метра три высотой. Оно тоже ждало на светофоре, окутанное плащом из какого-то материала, по виду – из потемневшей от сырости дранки.

Хэкни^[14], раздраженно подумал Недертон. Вечно они выряжены во что-то другое.

11
Дерево отношений

Верити двигалась в узком каньоне между стеной и ненужным куском гипсокартона под верстаком Джо-Эдди, в двух дюймах от комков пыли и бумажки от жевательной резинки, которую кто-то сложил до минимально возможного размера.

Тут Юнис открыла видео-окошко, разделенное на шесть одинаковых частей.

В каждой было по незнакомому человеку, двое из них – женщины.

– Кто это? – Верити выпрямилась в офисном кресле и остановила дрон безымянным контроллером, который Юнис загрузила в ее телефон.

– Нечто вроде «Убера», – сказала Юнис, – только для слежки за людьми.

– Да ладно! И как это называется?

– «Шпикр», – ответила Юнис и на миг выдала название белой гельветикой. – Ты правда в этом году почти не выходила в сеть?

– За кем они следят? – Уже зная ответ.

– За тобой.

Верити пригляделась. Молодая латиноамериканка в нижнем правом углу показывалась в другом ракурсе, с другим разрешением.

– Слева внизу, это ж в «Три и семь»?

– Картинка с тамошней камеры. Еще две с уличных. Дронов всего четыре, и одним ты шастаешь под мебелью.

Девушка в «3,7» была полностью занята телефоном.

– Что она делает?

– Играет в «Кенди-краш-сагу». Нецифровая слежка – скука смертная.

В другой части окошка белый мужчина сидел за рулем автомобиля, глядя прямо вперед и, очевидно, не замечая висящего перед ним дрона. Верити подумала, что настолько незапоминающееся лицо, вероятно, плюс при такой работе.

– Их натравил на тебя Гэвин. Думает, его не вычислить.

Верити начала выводить аппаратик из-за гипсокартона.

– Раз они посадили кого-то в «Три и семь», значит вчера за нами наблюдали.

– Наблюдал человек из «Курсии». Фамилия Прайор. Нашла его на паре уличных камер. Распознавание выдало полное досье. Хреновый тип. Шестеро со «Шпикра» – неопасные. Тот, что за рулем, просрочил алименты, остальные вообще полностью законопослушные граждане.

Окошко исчезло.

– Что им надо? – спросила Верити, когда дрон обогнул край гипсокартона.

– Увидеть тебя. Поскольку я не даю «Тульпагениксу» нас мониторить, Гэвин нанял эту публику.

Верити вернула дрон в кухню, где сидела за столом перед открытым пеликановским кейсом. Кто-то перехватил дрон – то ли Юнис, то ли кейс. Он завис, скорректировал положение и опустился ровно в свое гнездо.

– Ты нашла их с помощью дронов?

– С помощью дронов и накопленного банка лиц.

– Что это значит?

– Тебе не понравится, – сказала Юнис, – но это значит, что ты должна увидеться со Стетсоном Хауэллом.

– Исключено.

– Тебе нужен кто-то, кого они голыми руками не возьмут. Он – лучшее, что у тебя есть. Я построила дерево отношений. Там видно, что со всеми другими, кто мог бы тебя выручить, ты познакомилась через него. И в отличие от твоего Стетса им не с чего тебе помогать.

– Он не «мой» Стетс. – Очень хотелось зашвырнуть мобильный через всю кухню, но Верити напомнила себе, что телефон ее, а она разговаривает с Юнис через наушник и тульпагениксовский телефон.

– Но козлом ты его не считаешь.

Зазвонил телефон Верити, и ей снова захотелось швырнуть его через всю кухню, поскольку номер высветился незнакомый.

– Алло.

– Верити? Это Стетс.

– Стетс, – механически повторила она.

– У меня на другой линии твоя новая личная помощница. Она говорит, нам надо встретиться.

– Правда?

– Говорит, сегодня утром у тебя единственное окошко в расписании. Верджил тебя заберет. Через двадцать минут?

Верджил Робертс, который, по общему мнению, выглядел так, будто у Жанель Монэ^[15] есть брат-близнец, был в глазах людей, не приближенных к Стетсу, его универсальным мальчиком на побегушках, однако на самом деле, помимо прочего, исполнял в фирме роль штатного критика.

– О’кей, – сказала Верити, – через двадцать минут. Увидимся. – Провела пальцем по экрану, отключаясь. – Черт побери, Юнис…

– На сейчас это единственный вариант, который может вытащить нас из задницы. Ясно?

– Блин, – сказала Верити, нехотя признав, что это примерно означало «да»; через двадцать минут она уже садилась на пассажирское место электрического «БМВ».

– Как ты? – Верджил, широко улыбаясь, правой рукой пожал ее левую ладонь.

– Сложно. Куда мы едем?

– Фримонт, – ответил он (Юнис тем временем оцифровала его лицо); название улицы ничего Верити не сказало.

Верджил встроился в поток транспорта на Валенсия-стрит.

– А ты как? – спросила Верити.

– Пашу на него. В основном всякая фигня с ремонтом, но в невбубенных масштабах. Ты работаешь?

– Холостяцкая берложка, – сказала Юнис, и очки заполнил аэрофотоснимок. Залитые солнцем верхние этажи небоскреба, пронзающие сфотошопленную сахарную вату облаков. – Невеста наводит красоту на верхние два этажа. Площадь – примерно три теннисных корта.

Картинка исчезла.

– Только что устроилась, – ответила Верити, – но рассказывать не могу.

– Если это не связано с демонтажом мрамора, считай, тебе повезло. Мрамора там до хрена и больше, прежний владелец, похоже, не знал, что бывают другие материалы. Кейтлин хочет, чтобы каждый грамм пошел в оптимальную переработку, а значит, снимать его надо целиком, не раскалывая.

У нее зазвонил телефон.

– Извини.

– Ничего-ничего, – ответил Верджил, сворачивая на другую улицу.

– Не злись на меня, – сказала Юнис.

– Есть за что. – Верити говорила бодро, поскольку Верджил ее слышал.

– Это ситуационное.

– Постоянное, если все будет продолжаться так же, – сказала Верити, когда Верджил сворачивал на Четырнадцатую.

– Нам нужно оставаться внутри их системы обратной связи. Иногда мне придется выталкивать тебя из зоны комфорта.

Впереди возник угрюмо-укоризненный фасад Арсенала.

– Когда меня толкают, это вне зоны моего комфорта.

– В данный момент за нами хвост, – сообщила Юнис. – Чувак с просроченными алиментами. Еще четверо ждут машин, чтобы ехать, куда он скажет. Одна осталась в «Три и семь» на случай, если ты вернешься. Не отбрыкивайся от моих советов.

Верити глубоко вдохнула, медленно выпустила воздух.

– Ладно.

Они миновали Арсенал и ехали мимо муралов с протестами против обуржуазивания района.

– Нам надо будет сесть и все со Стетсом перетереть. Втроем.

– Как это будет выглядеть? В смысле устройств?

– Обойдемся тем, что у него есть. В худшем случае подопрешь чем-нибудь мобилку и включишь громкую связь, а я буду в виде аватары.

– Темы?

– Твоя новая работа, мое мнение о твоем работодателе.

– То, что ты мне сказала? – Верити глянула на Верджила, который вел машину чересчур сосредоточенно.

– Именно, – ответила Юнис, – и твои мысли по этому поводу. Никто никого к стенке не припирает. Мы даем ему шанс решить, хочет ли он с нами связываться.

Мимо микротрущоб из картонных коробок и магазинных тележек, накрытых синим полиэтиленом из магазинов «все по доллару».

– Это не только от него зависит. И не только от тебя.

– Знаю. Но мы почти приехали. Отбой.

– Ладно. Пока. – Верити опустила телефон.

Они проехали под эстакадой перед мостом.

Дальше – СоМа^[16], затем, несколько кварталов и поворотов спустя, безупречно чистый бетонный съезд. Верджил притормозил, белая стальная решетка пошла вверх, машина вновь тронулась, и Верити, обернувшись, увидела, как решетка опустилась.

12
Альфред-Мьюз

Рейни обставила его лондонскую квартиру мебелью более или менее человеческого изготовления. «Которая ни во что под тобой не превращается», по ее выражению. Она обожала скандинавский дизайн середины двадцатого века, но не могла его себе позволить, так что искала старинные подделки, а не точные, изготовленные ассемблерами копии.

– Так это совсем рано? Раньше округа? – спросила она, раскладывая по тарелкам ужин.

– За год до того, как американцы впервые избрали женщину-президента.

– Гонсалес?

– Нет. Они избрали свою раньше, в две тысячи шестнадцатом. А итог голосования по Брекзиту был «остаться в ЕС». Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Глянь на Томаса, пожалуйста.

Он подошел к двери детской. Томас спал, окруженный успокаивающей проекцией миниатюрного северного сияния.

– Все хорошо.

– А люди там счастливее? – спросила Рейни. – Счастливее, чем были здесь тогда?

– Я так понимаю, не особенно.

– Жалко. На обед сегодня такос с тиляпией. Из ресторанчика на Тотнем-Корт-роуд. В твоем новом срезе мексиканская еда наверняка лучше. Отчего же они не радуются?

– Все по-прежнему идет к джекпоту, хотя в этой конкретной точке и не так стремительно. – Он сел за стол. – По крайней мере, пандемии для них еще впереди.

Рейни села напротив него.

– Никогда не могла вообразить жизнь до две тысячи двадцатых как что-то реальное. Трудно поверить, что они не радовались каждую минуту, ведь у них столько всего было. Тигры, например. – Она взяла тако. – И что изменило исход выборов?

– Мы пока не знаем. Из-за плохой связи нет доступа к данным, без которых этого не выяснить.

– А меня ты можешь туда взять?

– Пока нет. Все из-за той же плохой связи. Нет нужной инфраструктуры.

– В округе мне нравится, – сказала она, – хоть и грустно всякий раз.

– Правда? Почему?

– Они живут в теории заговора, только по-настоящему. Ими управляют тайные повелители. Твоя работодательница, главным образом.

– Но ведь благодаря нашему вмешательству им лучше?

– Да, конечно, но это обессмысливает их жизнь.

– Однако все, с кем ты там знакома, в этом участвуют.

– Не знаю, предпочла бы я знать или не знать, – сказала она и откусила тако.

13
Стетс

Верджил поставил машину в белом гараже, рядом с новехонькими фургонами, на бетонном полу, почти не исполосованном следами шин. Впереди была бронзовая лифтовая дверь в такой же массивной бронзовой раме. Прежний владелец, решила Верити. Вряд ли невеста-архитекторша увлекается псевдофараоновским китчем.

Они вылезли из машины. Верджил подошел к лифту, вставил ключ-карту в щель. Дверь с жужжанием открылась, и Верджил сделал знак рукой – заходи, мол.

Верити вошла, увидела свое отражение в розово-золотом зеркале.

– Держись, – сказал Верджил снаружи. – Лифт быстрый.

– Ты не едешь?

– Дела здесь. Но я отвезу тебя назад.

– О’кей, – ответила она. – Спасибо.

– Пятьдесят второй, – сказал он в закрывающуюся дверь.

Верити взялась за непомерно большой поручень, лифт, плавно ускоряясь, начал подъем, в очках замелькали видео-окошки, словно ряд горизонтально разложенных карт.

– Все камеры здания, кроме этажей Стетса, – сказала Юнис.

От скорости немного закружилась голова. Бесконечные опенспейсы, подсвеченные мониторами лица, длинная стойка в кухне размером с квартиру Верити, пустой бассейн, вид сверху, младенец в кроватке.

Лифт остановился почти без толчка. Картинки исчезли. Верити повернулась навстречу странному синему свету из открывшейся двери.

Вдалеке вгрызался во что-то электроинструмент. Она еще разок обернулась взглянуть на себя в зеркало и шагнула в фантастическое, озаренное синим пространство. Верхние этажи небоскреба оголили до бетона, оставив лишь часть последнего межэтажного перекрытия, к которому уходили леса с зигзагом временных алюминиевых лестниц. Стеклянные стены были сверху донизу затянуты сшитыми полосами синего полиэтилена, как на самодельных хибарах по пути сюда.

С едва различимым стрекотом что-то вылетело из-под лацкана ее твидового жакета и устремилось вперед.

– Другой в машине с Верджилом. – Юнис открыла видеотрансляцию с микродрона: сперва один лишь синий полиэтилен, затем недолгая размытость (аппаратик скользнул в щель) и, наконец, вид на залив, где в зареве догорающего лесного пожара вырисовывалось нечто столь огромное, что казалось, горизонт должен просесть под его весом.

– Что это?

– Контейнеровоз, – ответила Юнис. – Китайский. Не самый большой у них, но здесь – самый.

Пила или шлифмашинка заработала снова, эхо металлически прокатилось по бетонному полу, вероятно еще недавно облицованному тем самым мрамором.

– Верити!

Контейнеровоз исчез. Верити подняла глаза.

Его лицо над ярко-желтыми перилами, фирменная всклокоченная шевелюра.

– Давай сюда! – крикнул он; Юнис тем временем стягивала линии к его носу. – Я бы к тебе спустился, да вот колено себе поуродовал.

Только на подъеме Верити сообразила, что не успевает поволноваться из-за неловкости предстоящей встречи.

– Что у тебя с коленом? – спросила она, когда выбралась наверх и увидела черный шарнирный ортез на левой ноге Стетса, от черных бермудов и до середины икры.

– Упал с «хонды».

Сетчатый строительный жилет поверх черной футболки был крест-накрест исчерчен флуоресцентно-оранжевыми и серебристыми отражающими полосами.

– Мне казалось, ты ненавидишь мотоциклы.

– Это был самолет.

– Самолет?

– Эйч-Эй-четыреста двадцать. Забирал на той неделе. Абсолютно писксаровский персонаж.

– Ты упал с самолета?

– С трапа. Ничего не сломал, но приходится делать физиотерапию и носить вот это. – Он похлопал по ортезу.

Они обнялись, не прижимаясь. Стетс чмокнул ее в щечку, улыбнулся:

– Рад тебя видеть.

– И я.

– Ты надолго пропала.

– От СМИ пряталась.

– Так твоя помощница и сказала.

– Юнис.

– Классный профессионал. Где ты ее нашла?

– Это она меня нашла. А там у тебя что? – Верити разглядела что-то гладкое серебристое у него за спиной и обрадовалась поводу сменить тему.

– «Эйрстрим Летящее облако».

– Как вы его сюда затащили?

– В нашем случае все ясно из названия модели. Часть крыши разобрана, вот мы и не устояли перед искушением.

– А как будете вытаскивать?

– Кейтлин хочет его встроить. Вроде тайного штаба. Домика на дереве.

– Поздравляю с помолвкой. – Классическая неловкая фраза из тех, что так трудно сказать бывшему, и все же Верити ничего не почувствовала.

– А у тебя кто-нибудь есть? – спросил Стетс.

Вторая половина двойной порции неловкости. И вновь ничего.

– Нет, – ответила Верити.

Перед трейлером он подал ей руку, помогая взойти по лесенке, потом, морщась, залез сам и оставил дверь открытой.

– Сильно болит?

– Не очень. – Он через шорты потер ногу. – Хочешь чего-нибудь? Воды? Кофе?

– Нет, спасибо. Что она тебе сказала?

И тут же накатила неловкость, но не из-за встречи со Стетсом. Из-за Юнис.

– Сперва объяснила, как нашла номер, по которому звонит, поскольку я с ходу это спросил. Теоретически его нельзя найти.

– Ой, извини.

– Не за что. Она показала мне уязвимость, через которую нашла мой номер, и сказала, что звонит от твоего имени. Чтобы я, если захочу, мог не кривя душой сказать, что не имел с тобой никаких контактов.

– Ты поверил?

Он вздернул подбородок:

– Не обязательно. Но она показала мне баг в системе безопасности, за которую я заплатил деньги. И утверждала, что работает на тебя.

– Но я не просила ее звонить.

– Тебе нужна помощь. Прямо она этого не говорила, но у меня создалось такое ощущение.

– А этот трейлер не сведет гениального архитектора с ума? – спросила Верити в надежде хоть ненадолго сменить тему.

– Кейтлин заказала его через интернет. На все про все ушло восемь минут. Говорит, у нее было дивное чувство полной безответственности.

– А зачем синий полиэтилен? – Верити чуть не спросила про контейнеровоз, но вовремя прикусила язык. – Здесь должен быть неимоверно красивый вид.

– Дроны. СМИ. Пытаются сфотографировать нас. А если не нас, то хотя бы помещение внутри. А стены стеклянные.

– А как вы будете тут жить?

– В Токио есть лаборатория, которая, возможно, сумеет нам помочь. Отправляем туда Верджила. Не хочешь слетать?

Далекий инструмент снова заработал, стены трейлера заглушали звук.

– В «хонде»?

– Пять остановок для дозаправки. Зато увидишь «Трук интернешнл».

– Что увижу?

– Аэропорт. Микронезия. «Хонде», чтобы долететь до Токио, надо все время заправляться.

– Извини, но у меня тут работа. Только что подписала контракт.

– С кем?

– «Тульпагеникс». Знаешь такую?

– Нет.

– Дочерняя фирма «Курсии». – Заметив, что Стетс отреагировал на название, Верити добавила: – Ты про нее слышал.

Он кивнул.

– И что думаешь?

– Душок спецслужб с очень неопределенными криминальными обертонами. Никак не то, во что я стал бы инвестировать. Для чего они тебя наняли?

– Оценка альфа-версии продукта.

– Какого?

Верити ответила, зная, что нарушает соглашение о неразглашении:

– Кастомизированная виртуальная аватара на серьезном ИИ-базисе.

– Ну и как?